Высокая ядовито-нежная пирамидка, грубо слепленная руками небрежного мастера из маленьких розовых соцветий, прячется среди чёрных слепых окон мёртвого города. Когда-то тут жили люди. Рубили в камне эти дома и храмы, явивляя мастерство, пред которым хочется снять шляпу. Шляпу я, как на зло, не ношу - поэтому просто почешу редкие волосы на солидном пивном пузике. Теперь тут никого нет, если не считать временным населением дневных эмигрантов, калифов на час - приливную волну разноцветных туристов. Уставших от подъёма, шумных, потных, растрёпанных и офигевших.

   Особая, странная, пугливая и какая-то немного интимная жизнь начинается тут вечером. Когда уставшее солнце начинает скучать, зевать и клониться к закату. Экскурсии шумными ручейками стекают в долину, самозванный батюшка неясного происхождения из Храма Трёх Всадников тоскливо запирает самодельную решётку, гремит ключами, ворчит и уходит куда-то туда, откуда он приходит сюда каждое утро. Запойный, опухший, улыбчивый и добродушный мужик в камуфляже нигерийского пирата - местный егерь, торопится раствориться в пугающей пустоте ближайшего ресторанчика. Город зевает заросшими улицами, шелестит лесом давно уже выросшим на его теле и сразу становится смелее, осторожно выглядывает из сотни чернеющих дверей, храбро шевелит тенями и начинает отважно шептаться на своём языке с тёплым крымским ветром. Тем самым ветром, который помнит этот город ещё совсем ребёнком, играющим с полированной сталью клинков и звенящим новенькой кольчугой.

   Редкие люди остаются здесь слушать таинственные голоса ночи, выбирая постелью опустевшие могилы древних героев. Примеряют на себя часть их славной, такой чужой для нас жизни. А в лучах уходящего, но ещё яркого солнца, редкие розовые пирамидки начинают светиться. Сияние это почти не заметно, струится робкой голубоватой дымкой и кажется лишь иллюзией уставшего тела, переполненного впечатлениями и вкуснячими шашлыками. Сладковатый маслянистый запах забивает горло. Если наклониться близко и глубоко-глубоко вдохнуть этот голубоватый свет, то можно получить жестокую аллергию на всю жизнь. Щёлкаем зажигалкой, голубой огонёк сгорающего газа кажется неуместным тут, среди вещей настоящих, прочных и очень старых. Только спички. Чирк - теплое пламя, нормального, живого цвета горящей лучинки. Теперь поджечь этот свет вокруг цветущей пирамидки. На краткий миг цветок оборачивается в пламя и успеваешь подумать, как жаль, что эта красота сейчас почернеет. Но сожаление, не успев стать грустью, сменяется удивлением - цветок становится даже ярче, свежее, как будто его омыли волшебной водой. "Неопалимая Купина"- так, кажется, называются эти странные цветы, которые живут в мёртвом городе среди скал.

   Уходим и мы. Вечер вступает в свои права. Не стоит тревожить ночные тени. Джип - преданная красная букашка на крепких лапах, ещё греет спину в лучах заходящего солнца, сыто урчит, в багажнике палатка, а на заднем сиденье десяток бутылок шампанского прямо из заводского магазина "Золотая Балка". Завтра нас ждёт Чёрное море, утреннее солнце, пронзительно синий прибой , в котором шевелят прозрачными спинами ленивые медузы и белые дома в Балаклавской бухте. Ну кто придумал эту ложь, что с любимой женой нельзя хорошо путешествовать? ОКАЗЫВАЕТСЯ  - МОЖНО.

  Очень хочу спросить каждого человека, а вот ты лично, дорогой мой комплект бывших в употреблении эротических запчастей, что будешь делать, если тебя укусит змея? Закалённые подонки лечат змеиные укусы специальным тибетским заклинанием. Срочно принимается вовнутрь незначительное количество алкоголя (примерно одна литра водки на одна укус) и хором поётся мантра Хразмапушрти: Кришна возлюби меня - дурака (или дуру – кем вы там себя осознаёте после литра водки).

  Нормальные люди (которые позиционируют себя иногда, как половозрелые особи) в такой ситуации испытывают шок от СТРАХА. Сразу скажу, не нужно срочно собороваться. Скорее всего, вы выживите, хотя возможно утратите способность испытывать оргазмы от Заката до Рассвета и носить ведро с водой на члене. Нет у нас тут змей кроме гадюк и щитомордников. Статистики смертельных случаев тоже нет. Считается, что в Африке от укусов пчёл и ос умирает людей не меньше. Не нервничайте – все ТАМ будем.

  В голове обычного гражданина Украины и так не слишком много мозгов, а при укусе их ещё и встряхивает от закатной парадигмы. Совершенно непонятно: что же делать, бля? Наложить жгут или нет? Бежать в больницу за сывороткой  «Антигюрза» или тихо лежать и думать о смерти? Отсасывать яд, если у вас кариез, парадантоз и молочница или помочиться на укушенного? Если помочиться, то куда: на лицо, на спинку или в сложенные ковшиком ладошки? Прижигать ранку спичкой или зажигалкой и можно ли при этом хохотать, если загорелись волосы на лобке? Мысли мелькают как мои скакуны-гермафродиты – «антизмеиная сывороткоо», «врачи разберутсоо», «нада срочно написать заметкоо», «всё пропало, а я так и не успел(а) дать в попу», «щас подохну, а какой-то пидер останется жить».

  Профессиональные медицинские рекомендации не понятны даже опытным ветеринарам, сыворотка существует только теоретически, но что-то делать нужно – нужно оказать пострадавшему УГ, такую первую помощь, которая его не покалечит, НАХ.

   ЗАМЕДЛИТЬ СКОРОСТЬ РАСПОСТРАНЕНИЯ ЯДА. Никуда не бежать, как бешенная собака трахнутая ржавым вибратором, принять горизонтальное положение и наложить жгут. Дышать можно, но не слишком часто. Жгут на шею обычно не рекомендуется. Писать на пострадавшего не нужно, даже если всем хочется снять это на мобилки. Срочно заниматься  сексом «в последний раз» тоже не нужно.

   УДАЛИТЬ ДОСТУПНУЮ ЧАСТЬ ЯДА. Полить ранку антисептиком и минут 20 отсасывать кровь. Можно ртом или любыми подручными средствами. Если ваш друг укушен в член, то пусть сдохнет, но сосать не соглашайтесь. Возможно вас разводят как лоха. Не нужно делать разрез, вы можете увлечься и перерезать артерию – он умрёт, а вас посадят. Если девушка укушена в клитор, то решайти сами звать вам друзей или обойтись самому(самой).

   УМЕНЬШИТЬ КОНЦЕНТРАЦИЮ ЯДА. Обильное питьё «безалкоголки», мочегонное и слабительное. Клизма не повредит, объём клизмы не менее 3 литра. Уринотерапия по согласию сторон. Хотя пострадавшего можно не спрашивать если он(она) не может сопротивляться.

   ОСЛАБИТЬ ДЕЙСВИЕ ЯДА. Преднизалон 10 мг. Ширяться не нужно, поедать пойманную змею тоже нет смысла, но её убийство поднимет вам настроение.

   ПРИМЕЧАНИЕ 0: искусственное дыхание «рот в рот» укушенной девушке не поможет, но если вас это развлечёт – можете делать, считая, что сегодня вам просто чертовски повезло.

   ПРИМЕЧАНИЕ 1: Перед тем как начать высасывать ртом яд, спросите у пострадавшего, как давно он вичинфицирован. Задавайте и любые другие вопросы, в этой ситуации вы можете рассчитывать на неожиданную откровенность. ВдруХ вам перехочется оказывать ему(ей) первую помощь и захочется, что бы эта сЦуко подохло от словесного поноса.

   ПРИМЕЧАНИЕ 2: Сообщите о происходящем по мобильному телефону всем знакомым, родственникам и на сайт АЙ. ЮА. Ваш рейтинг немного вырастет.

   ПРИМЕЧАНИЕ 3: Как бы вы не наслаждались оказанием первой помощи и не любили играть в «Тётю Доктора Хаус», не забывайте, что пострадавшего, рано или поздно, нужно доставить в больницу.

   КККККККККККККККККККККККККККККККККККККККККККК

   Я в нашу церковь хожу как партизан. Почти подпольно, взывая к памяти образы первых тайных  христиан. Крадучись тихонько паркую ярко-красный джип перед храмом. И короткими  перебежками, потряхивая пирсингом, кожаными штанами и приглаженным  ирокезом ,пробегаю открытую, простреливаемую взглядами, местность. В храме быстренько беру полную горсть свечей и начинаю лихорадочно их расставлять перед иконами, произнося про себя короткие молитвы. Похоже, я местная достопримечательность. Некоторые, умеренно-языческие граждане, предполагают, что я ЗНАЮ некую секретную систему - код расстановки свечей, приносящую удачу. Типа как в казино. Но вычислить никто не может, ведь я коварный - не повторяюсь.

   Других привлекает подозрение, что я нахожусь в скрытой оппозиции нашему батюшке, потому что ЗНАЮ (ведь у меня длинные волосы), что-то особенное, чего батюшка, по зловредной привычке, скрывает от всех остальных (от всего цивилизованного человечества). Кругом, в мирской жизни, только и шепчут, что церковники «искажают и скрывают тайное» для того, чтобы «властвовать». Над чем властвовать, не совсем понятно, но всем хочется разоблачить. Разоблачать интересно и повышает самооценку.

    Поскольку я нормальный православный человек, то в наш храм я хожу только тогда, когда вероятность встретить там батюшку – минимальная. Батюшка хитрый и не повторяется, может очутиться в церкви в самое неожиданное время, например: после обеда. В этом случае мы старательно делаем вид, что не знакомы. Он демонстративно разглядывает иконостас, а я ограничиваюсь экспансией только на боковые подсвечники. Исповедоваться и причащаться в нашем храме я избегаю из врождённой вредности и духа противоречия.

   Батюшка тоже нормальный православный человек, и увидев меня в очереди на исповедь, жизнерадостно потирает руки. Ведь я не лох и  хорошо понимаю, что он может отпустить мне грехи короткой молитвой, не заставляя меня произносить вслух неприятные вещи. Может, но никогда так не делает, выделяя меня этим из массы рядовых прихожан. Наверно, мои грехи ему кажутся самыми увлекательными в нашем приходе. А может, он просто вредный. Иначе зачем он так саркастически воспрашает меня, когда же начнёт укорачиваться мой стандартный список грехов, в которых я так искренне раскаиваюсь уже много лет. Культурный человек, мог бы и не задавать мне таких неудобных вопросов. Тем более в храме. Кем он себя воображает? Разговаривает со мной столь строгим и неприятным голосом, что я начинаю бояться: а вдруг он не допустит меня до причастия? Умом я понимаю – так он со мной не поступит, но жохаюсь каждый раз не по-детски.

   Предполагая у себя необычайно высокий уровень самой самобытной христианской духовности, я езжу в другой храм, километров этак за 100 от нашего дома. Жена посмеивается: бешеной собаке - 7 вёрст не крюк, но тамошняя церквушка такая живописная, что мне там кажется благодатнее. Кроме того, если наш батюшка весьма упитанный и строгий дядечка, то тамошний молод, почтителен со мной и живёт в диккеновской бедности (в нищете). Внешность аскета (худенький), имеет, кроме богословского, второе, светское, образование (историк). Жаден до общения и споров на религиозные темы. Опасаясь лишиться такого болтуна ,как я, он старается достучаться до моей души самым комфортным для меня образом – через дискуссии, взывая к моему разуму. Дело достаточно безнадёжное, но весьма приятное.

   Прошлым летом нас стало трое. Мы неожиданно успешно клонировались, копая с отцом Сергием ямы для будущего забора. Из облака пыли материализовался чёрный Туксончик и перепуганный дядька коротким броском через открытое пространство, заскочил в храм, совершенно ошалевше начал хаотично тыкать свечи в подсвечники (ящички с песком) и сыпать мелочь в коробку для сбора пожертвований. Мы откровенно позабавились его мистическим манипуляциям – рекомендовали для верности сплюнуть через левое плечо, а мужик как-то посмотрел на нас, на мелочь в коробке, на иконы с лампадками, на мой Актион – взял свободную лопату и целый час мы вместе копали.

    Украина – древняя страна ,по которой бродят одичавшие потомки христиан. Они ещё помнят: зачем-то нужно забегать в храм и ставить зажжённую свечу. А потом растерянно стоят перед ликом нашего Бога на тёмной от времени иконе, тщетно пытаются что-то вспомнить, что-то забытое, важное, что неразрывно связано с ними самими. Вспомнить и встать в некий общий поток времени, в котором жили до нас поколения забытых нами предков. Я не знаю где могилы моих прадедушек, там, в квартирах, где прошло моё детство – сейчас живут совсем чужие люди, но и 1000 лет назад, мои предки молились в таких же - православных храмах. Здесь, в храме, возникает чувство, что в твоей душе заживает какая-то невидимая рана. Осеняю себя крестом, в голове вертится фраза человека, который жертвовал на купол для нашей церкви: «Всё что отдал – это всё твоё».

    Каждый мужчина не слишком любит 8-е Марта. Дело не в расходах на скромный сувенир - отмазку, на лишнюю мучительную улыбку или бутылку Советского шампанского для сотрудниц (хотя, иногда жаба так давит поить эту отару жадных до шары алкоголичек). Ожидание праздника, который никогда не случается, а разочарование непременно гарантируется.

    Была в моём детстве весна - особенная, удивительная, жаркая, как будто последняя на этой земле. Она и была последней для советской страны. Женский день выдался не холодным и хмурым - мерзким, как «должно быть», а солнечным. Чумное счастье. Ветровка, свежие трусы, кроссовки, букетик ландышей. Меня ждёт моя девочка.

     С Сокола на Набережную, 10 минут автобусом. Но какой дурак полезет в такую погоду потеть в автобус? Час пешком. А там, в квартире, временно покинутой умственно отсталыми родителями, ушедшими в буйный набег на дачу «отмстить неразумным картошкам», можно безнаказанно целоваться, не вздрагивая от вкрадчивых шагов её сексуально озабоченного папы. Бурый медведь с замашками белогвардейского контрразведчика – поручика Ржевского. Ему чудились революционные заговоры против дупла его дочери. Я этого дупла не нюхал ещё, а он уже угрожал мне принудительным обрезанием (ушей и моей хорошенькой пушистой мошонки).

   Лабиринт маленьких улочек Тольяттинского спуска. Домики утонули в белом дыме цветущих деревьев – аромат восточной сказки, лёгкий ветерок, белая метель из тёплого снега. Я даже понял в чём-то этих ущербных японцев с их культом цветущей сакуры (харакири, стоматологией и групповым онанизмом на склонах древней Фудзиямы).

    На набережной Днепра - чудо. Не знаю, как оно там называется у ботаников и планокуров, но цветёт оно  высоким, ярким, жёлтым-прежёлтым цветом. Красота. Можно гулять часами и в туалет можно туда же (какаешь и наслаждаешься украинской природой). Я нашёл турник, разделся топлесс, и повыпендривался на первом солнышке. Часа два подтягивался, отжимался, потом болтал с незнакомыми придурками: качками-каратистами.

  Букетик мой поник, словно член импотента и не произвёл фурора. Вместо поцелуев - надутые губы и глупый вопрос: «Где ты лазил 5 часов?». Я не стал признаваться, что весь день (8-е Марта) подтягивался на турнике. Дальше становилось очевидно: сиськи, обещанные к этому празднику, сёдня лапать не дадут. Какая подлость! Мне становилось душно и горько за бесцельно прожитые годы. За этот лживый псевдопраздник. Бездарно испорчен хороший день. Обидно за эти ландыши, которые в Красной Книге, а их рвут для тупых жадных тёлок, за гибель тропических лесов в далёкой Бразилии, за судьбу обезьян в цирке, за грустную лошадь Пржевальского. И вообще обидно за Украину – жертву политического аборта.

   Ушёл. Во дворе стояла незнакомая девочка и, высунув язык, ковыряла носком землю. Красивая, одинокая и глазасто-одухотворённая - я сразу(!) влюбился. Мне захотелось подарить ей цветы. Возвращаться за ландышами стрёмно и стал ломать жёлтые цветущие кусты. Девочка смотрела с большим интересом - ветки я отгрызал зубами.

    Мне так много хотелось ей сказать, но я утратил дар речи, солидно протянул суровый мужской подарок - пучок обломанных прутьев. Душа моя кричала о любви, а девочка прошептала загробным голосом курящей феи: «Прикольный веник, другим так розы дарят, а мне какой-то придурок дрова наломал, хи-хи». Вздохнула шумно-сопливо, развернулась и побрела с самодовольным выражением спины. Сразу стало ясно: бежать за ней глупо - бесперспективно.

    Мир потемнел в моих глазах. Расхотелось жить, я понимал в тот момент, что уже никогда-никогда не буду счастлив. Радость навсегда покинула моё сердце. Я твёрдо решил тут же записаться в монахи, в ближайший Шаолиньский монастырь, и посвятить свою жизнь изучению научного, истинно буддистского удара кулаком в печень. А что бы хоть как-то восстановить пошатнувшееся равновесие осквернённой вселенной и спасти мой богатый духовный мир от разрушения, утраты и поругания, я запустил увесистый булыжник в спину гадкой циничной сучки.

   ХРЯСЬ!!! чуть ниже затылка, ах как красиво она падала, мордой в асфальт, раскинув руки, рассыпав желтые цветы – это было так прекрасно и справедливо. Остро кольнуло счастьем, в тот же миг мир стал светлее, чище, добрее…

 Так бывает, когда в жизни твоей размеренно-торопливой, полной ничтожной суеты, недорогого алкоголя, клиентов и пустых – ненужных тебе женщин, что-то мягко толкает тебя. И ты начинаешь делать поступки никак не должные считаться разумными. Забываешь, что жизнь твою должны измерять только деньги.

    Невзрачный колокольчик в дрожащих руках незнакомца - седого старика. «Послушайте, молодой человек, это валдайский колокольчик, в нашей семье – это реликвия, послушайте звук, может быть для вас это будет важно». Негромкий голос потёртой железячки постучал мне в сердце, затопил до самого дна мою душу, а, может быть, и сдвинул что-то невидимое в мире вокруг меня. Рюкзак, вокзал, Россия.

 

 

Поезд делает короткую остановку, нет ни полустанка, ни перрона, только лес. И внизу, под обрывом, полированное зеркало торопливой реки.

 

 

Валдайка – наша стремительная тропинка сквозь буреломы, дремучие тени, ельник и бездорожье, прямо до Валдайского озера, там мы будем искать загадочный остров - место, где нисходит благодать, и стоит древний православный монастырь. Найти его можно только утром, в белом молоке тумана, нужно плыть на колокольный звон и очень верить, в то, что мы найдём этот остров.

 

Если веришь – он откроется, только нужно очень-очень захотеть туда попасть. Быстро сгружаем вещи. Звонко роняем огромный рюкзак с дюралевыми трубками – «Карандаш», поезд не ждёт - уходит, а мы – четверо ошалевших путников скромно балдеем, прислонившись спиной к вечерней тишине, на опустевших рельсах.

 

   Не должна и не могла она оказаться там с нами ни по каким человеческим законам. Катя и слова такого «Валдай» никогда не слышала, а читать умела только этикетки и ценники. Жизнь у девочки такая – не стала она учиться в школе, не жила с родителями, не видела смысла иметь подруг. Пиво, водка, лёгкие наркотики и мужчины. Любила охотиться на мужчин, повторяла: «Мужчины вкусно пахнут болью, деньгами и сексом». Я и сам, как и десятки других, охотно дарил ей и боль, и деньги, и секс, не слишком скрывая брезгливость. Маленькой шелудивой дворнягой – дворовым щенком, она как-то исхитрилась увязаться за нами.

 

 

Небрежное дитя городского асфальта, минета и китайских презервативов, она как-то остро сломила колени, хрустнув, упала на корточки и попробовала помогать нам натягивать «шкуру» на дюралевый каркас байдарок (Таймень-2).

 

Уже тогда стала заметна странная перемена в её облике. Потом, когда она впервые гребла веслом, шарахалась от сучьев над водой, когда уставшая, выползала на ночёвки под звёздами, орудовала ложкой в котелке у костра – эта перемена проступала всё определённее и ярче. Лицо её разглаживалось, светлело, девочка становилась, чище, спокойнее и какой-то задумчивой. Подолгу молчала, улыбка Джоконды блуждала на её губах, что-то происходило с ней – уходила какая-то гадость

 

 
 

Валдай меняет людей. Места здесь древние – пропитаны мистикой и прошлым. Церковное предание хранит память о том, что апостол Андрей, проповедовал тут и крестил задолго до официальной даты крещения Руси.

  Есть «Чудо обновления» - это когда на утраченной, почерневшей уже иконе вновь прирастает к доске отставший левкас (краска), лики светлеют, а трещины заживают, как рубцы на теле человека. Что-то очень похожее происходило и с нашей девочкой. Там, на острове, который найти удаётся не всем, в небольшом монастыре, она приняла крещение. Тот остров изменил каждого из нас, незаметно превратил сплав на байдарках в таинственное паломничество.

 

   Жизнь её сложилась неожиданно. Ушёл «вкус к сладкой боли», вышла замуж на скромного парнишку из соседнего дома. Родила, хотя считала себя бесплодной, через год ещё раз. Муж занимается детьми, а Катя работает. Крановщицей. Мне было это очень странно, пока я не поднялся к ней по узким скобам лесенки. Там, на высоте, в тесной стеклянной кабинке, откуда виден весь город, остро чувствуется глубокое опрокинутое небо.

 

Иногда оно бывает таким как там, на Валдайском озере, которое изменило её жизнь… Валдайский колокольчик. Послушайте своё сердце, это может быть важным для вас. Не всё меряется только деньгами.Счастье, любовь, семья.

     Яркая и пронзительная, до боли, фраза Папы римского Иоанна Павла (Второго): « Франция! Что ты сделала со своим крещением?». Страна - «старшая дочь Церкви», признана Папой нехристианским, неоязыческим регионом. Зоной для открытой миссионерской работы католических проповедников.

     Агрессивная политика католической церкви на территории западной Украины, на канонической территории Православной церкви. Захваты храмов, массовое насилие против верующих, католические семинарии для детей в количестве совершенно не нужном для католиков Украины. Зачем? Неужели нет работы в Европе? Слова того же Папы, обращённые к православным Украины: «Простите нас за ВСЁ, что мы сделали». Контекст этой фразы двойственный, с одной стороны Папа как бы покаялся, но покаяние слишком общее – не особо искреннее, политика давления на чужой канонической территории не прекращается. Второй смысл: «Простите, но у нас нет выбора, католическая церковь умрёт, как европейская, станет чернокожей, если не получит плацдарм на Востоке». Украина единственная страна в мире, приезд в которую Папа осуществил, нарушая собственные, определённые Ватиканом принципы – интересно, правда? а ЗАЧЕМ ему наша страна? Мы, ведь, глухая провинция для Рима.

    Глобальная проблема и одновременно симптом болезни: после Второго Ватиканского Собора (60-е годы) и взятого на нём курса на «либерализацию» церкви молодые люди резко перестали становиться католическими священниками. Люди больше не верят в такую «компромиссную и толерантную» церковь, а может, уже не считают её христианской, слишком велики «компромиссы и уступки», которые давно пришли в противоречие с Библией. Чего только стоит «освящение» однополых браков. Катастрофа – служить в храмах некому, священников пытались завозить в 70-е годы из Африки и Вьетнама – это только оттолкнуло верующих, 80-е годы рекрутировались поляки, но это тоже не решило проблемы – поляков не любят и есть за что. Сам Папа Иоанн был в первую очередь поляком и только во вторую Папой римским.

     Современная Европа это территория оккультизма, потребительства, масонства, язычества, талмудизма – всего чего угодно, но только не христианства. Католичество давно уже за фасадом европейской церкви стало церковью «стран третьего мира», те обрядовые и духовные трансформации которые она претерпела «в регионах» просто шокируют. Местами это уже не католичество, а «вудуизм» и неожрецы «святые отцы» - путь компромиссов и толерантных уступок легко ведёт в пропасть и утрате Духа Святого. А нас лицемерно призывают «сближаться», стать «толерантнее и телегеничнее», отказаться от предрассудков, указывая на себя, как на весьма сомнительный пример.

      Другими словами, прозерлитизм католиков в Украине и России – это отчаяние, стремление поглотить нашу Православную церковь и наших людей – последняя надежда для Католической церкви. Взаимоотношения наших церквей сложны и неоднозначны, мы считаем католиков еретиками - они внесли изменения в древние христианские обряды и догматику (Догмат о непогрешимости Папы римского можно принять, только пожертвовав разумом). Но радоваться положению Католической церкви я бы не стал. Это наша общая трагедия. Хотя есть интересная фраза кого-то из православных святителей (не помню чья – извините): «Слово Божье, ещё не разнесено по миру, Евангилие на край света отвезли еретики, и поэтому Слово это не было услышано».

       Весна дело тонкое. Зима вся прошла странно – я ни разу не заболел. И надо признаться, начал воображать себя этаким матёрым полубогом, неприкосновенным для простуд, инфекций и грустных мандавошек, дряхлеющим сатиром – волосатым, красивым и отважным. Подолгу разглядывал себя голым в зеркале, оттягивал вялый член, стараясь понять, за что меня бабы любят. По моим соображениям выходило, что любить и не за что, но у женщин своя, колющая параноидальная логика. Любят ведь, и любят вопреки здравому смыслу, можно даже голову не мыть. Хорошо, что я не баба.

       Одним прекрасным утром лафа закончилась. Безобразно заболело горло и с моим чудным организмом (хрупким механизмом, созданным для епли женщин) начали твориться всякие пакости. В самом расцвете средних лет я стал самым больным в мире человеком. Трудно передать волнение, охватившее меня, и трудно представить без дрожи то количество варенья, которое я слопал в рамках программы самолечения.

         А ещё мы парили ножки. Шоу ещё то. Жена осторожно приносит тазик с каким-то секретным отваром, рецепт которого вырезан из газеты ещё лет 30 назад и с тех пор тайно хранится в тумбочке. Я пугливо трогаю воду пальчиком и начинаю плаксиво гнусавить, мол, она слишком горячая. Семья бегает вокруг папочки минут 10, пока я, наконец, позволяю уговорить себя сунуть туда одну ножку. Страдание и муки написаны на моём лице, слеза предательски блестит в уголке глазика. Семья бегает и умоляет папочку засунуть и вторую ножку. Легко я не сдаюсь и выторговываю себе преференции.

          Однажды жена рано ушла на работу и не смогла руководить процедурой. Строго наказала попарить ножки самостоятельно. Как послушный муж примерного поведения, а также руководитель производственной фирмы , и вообще рафинированный интеллектуал, я, естественно, ошпарил себе ноги. Лапы набрали густой цвет – маковый закат, опухли, как валенки, и порепались. Я перепугался, что меня будут ругать, спрятал ноги под одеялку и никому не показывал. Открылось всё только на следующий день, когда я эротично пополз на четвереньках в туалет – мочевой пузырь уже грозил лопнуть.

           Любимая жена развила из этого недоразумения целую теорию о том шо мужикам вообще ничего доверить дома нельзя. Глупости какие. Но пусть думает шо мужики тупые, я никогда не скажу ей, что умею пользоваться холодильником и на тихую тырю котлеты (а вовсе не наш кот которого подозревает любимая, но не очень догадливая жена ).

Этюд первый.

Олечка с Диёвки. 16 лет. Ботфорты, темные колготки и короткие шортики - униформа Крутой Тёлки. Живет в «реальных понятиях». Любит мужчин и дешёвые понты - лексусы, порше и БМВ. Если вы хотите (и можете) приятно провести время - то познакомьтесь. Дело не в сексе. Дело даже не в ЦЕНЕ – ЛИЧНОСТЬ интересная. Культурные образованные женщины – это повседневный фон: подруги, любовницы, жёны (в конце концов, у нас прекрасные жёны). Немного душно. А слабО заглянуть в «другую реальность»? В «параллельный мир» для отважных женатиков: «S.T.A.L.K.E.R.» от компании UA Game Woland? Сафари в таинственную Зону моральных мутаций. Сталкер – шоу: «поле чудес». Войти на пару часов в Сумрак. Пройти по причудливым психо-джунглям социального дна. Главный охотничий трофей здесь, для Белого Сахиба: трёхногая скалиозная бабочка – Упырь Зануда, умело мимикрирует под смазливую наркоманочку. Этнографическая экспедиция знатного орнитолога - клитороведа в мир «понятий на районе». Ключевое понятие для девочки тут - «порядочность». Базовый императив – «я не овца». Глобальная константа – «я не сосу (у своего парня)». В жизнь каждой девочки тут вшит специальный чип – программа быть уродливым растением. Можно собрать выдающийся гербарий.

и обсудят творчество Рембо и Малевича? Правильно, звонят блядя…, ой простите, юным феям. Очень нас интересует в такой момент, женский взгляд на поэзию Бердслея – Задунайского. Приехала Олечка, а я уже нажралсоо. Умоляю её обязательно трахнуть моего друга, но деньги ей давать вперёд стесняюсь. Комплексую. А вдруг свалит не «отработав»? Олечко-о-о, закусило удила, рванула тельняшку на жопе и смахнула скупую слезу девичьей обиды: «Ты, бльоо, за кого меня держишь? За сук-кууу?!!! Та я, бльоо, порядошная, ты ж меня 4 года трахаешь, я только раз телефон спиздила». Теряя сознание и падая мордой в салат, я выдал ей 50 грн.

думаю, поссать – удивлю организм. Туалет в конце длиннющего коридора. Возле туалета вижу картинку. Друг, полковник Александрос Кабанитос Маргарито Пипеткин– интеллигентный упитанный дядечка лет 40 и центнер весом, лысенький, ужравшийся и перепуганный до полусмерти, стоит раком на полу, скулит щенком и упирается руками как упрямый ослик. Олечка – хрупкая фея, рывками, медленно и неумолимо  подтягивает его к заветной двери туалета. Там его ждёт грязный обоссаный кафель – и неотвратимый безжалостный секс. Девочка выпрямляется, сморкается, утирает пот и хлопая по широченной спине «упрямого дядю-ослика» произносит фразу, покорившую меня своей глубиной: «упирайся - упирайся, а я не блядь, я свои бабки отработаю».

    Для меня (когда-то) в состоянии безнадёжной тоски от общения с ублюдистым контингентом - «пролетарьятом» сияющим подарком судьбы явился Виктор. Управляя коллективом из 20 работяг, он наслаждался властью, унижал, пиздил, штрафовал, не платил зарплату. Пролетарии – его боялись и боготворили. Любая убогая букашка - золотистая Гвенделен-шмаль, напоила бы его до полусмерти (за свой счёт), но вышла бы за него замуж, а может быть (страшно подумать), обязательно бы ему дала... голому лысому истеричному гоблину, на грязном полу, возле Газели с немытой выхлопной трубой.

   Виктор - больной психопат, которому природа отпустила нечеловеческую физическую силу, крепкий член из спецстали с резиной для абортов и стальной лом несгибаемого характера. Его хобби: дрочить - дразнить,за чужими заборами, больших сторожевых псов – кавказцев, среднеазиатов, ротвейлеров. Воровато оглядевшись, эта туша - боевое Йетти в синих пограничных трусах XХХL, легко прыгала через забор, для того что бы Убить Зверя. Там, в узком квадрате чужого двора, среди белых крыльев робких пелёнок, в хрипе первобытной схватки, ломал он серьёзных собак руками, а потом жизнерадостно, за задние лапы, головой об стенку – шмяк! Собачья голова – хрясь!

   Боялся, до потери человеческого облика, только одного человека – свою любимую жену, богиню вечернего оргазма. Только её стальная воля и её любовь удерживали его много лет на пороге безумия. Поэтому, когда Виктор стал отбирать у меня все деньги… Нет, я не стал конфликтовать. Это не достойно культурного и хрупкого мужчины - тонкого ценителя сонетов. Не стал просить помощи – позориться. Я устроил праздник Пурим-Байрам для Виктора. Море водки, жирная маца, селёдка, две обалденные грязненькие девочки с неровными бритыми вонючими письками выполняли все его эротические фантазии и обучали его новым, своим. Виктор сиял, пил и трахал, пил и трахал, а что ещё надо мужику – жизнь удалась, бльяя (!). Мне тоже приходилось тогда, скрепя сердце, стиснув зубы - мучительно, больно, жестоко испытывать оргазмы (кончать). Только для того, что бы увеличить количество использованных презервативов, рассованных в его карманы. Его жена насчитала 20. Боюсь, штук семь были моими, ненависть толкнула меня в тот вечер на роковой эротический рекорд.

    Видел я через полгода живописную весеннюю аватарку, достойную пера маэстро Айвазовского: «Сбор устриц-капрофагов на побережье Ледовитого океана, южная бухта жилмассива Левобережный-3». Спившийся бомжующий Виктор исследует мусорные баки в спальном районе. Агрессивный красавец, латентный педофил, стильно прикинут в духе дядьки Черномора - жалкая жертва термоядерной зимы. Сняв акваланг, вооружён трезубом - обходит дозором свою территорию, метит помойки струйкой глубокого серого цвета. За собой ведёт на поводке, пристёгнутом к ошейнику, беззубое лохматое создание с почерневшим лицом – востроносая брюнетка, новая любимая женщина… самка доминантного самца, русалка… я был тогда с простой китайской студенткой из Пхунь Яна, влюблён, играл успешного предпринимателя с нежным трепетным трёхкамерным  сердцем - мне показалось неудобным выйти из машины и подойти поздороваться.