Юморина.

Сейчас, говорят, много всяких жуликов развелось. Типа звонят они кому попало и говорят: «Мама, это я, твой сын! Я попал в беду, в аварию, мне срочно нужны деньги!»
Я про это ничего не слышала, газет я не читаю. Не получаю я газет, потому что все почтальоны меня боятся. Не знаю, где они таких пугливых почтальонов понабрали.
Но вот сижу я как-то в воскресенье, оладьи замешиваю, сериал смотрю – и мне звонок с неизвестного номера. Я говорю:
- Алло?
И мне кто-то говорит:
- Мама? Мама, это я, твой сын! Мама, я попал в беду!
- Ошибаешься, дорогой, - говорю я. – В беду попала я, потому что у нас горячую воду отключили. Опять из чайника придётся мыться. Мне только на грудь четыре чайника надо кипятить, да ещё на задницу восемь.
- Мама, я попал в аварию! – говорит сын. – В серьёзное ДТП! Теперь я должен много денег.
- Авария – это плохо, - говорю я. – Голову не расшиб? Приложи что-нибудь холодное.
- Нет, я жив, - говорит сын. – Но мне надо денег. Срочно!
- И где ты в аварию попал? – говорю я. – Опять быстро гнал, что ли?
- Да! – говорит сын. – Я очень быстро гнал и врезался в машину полковника ФСБ! Теперь я кругом ему должен, мама!
- Всё-таки рано мы тебе велосипед купили, - говорю я. – Полковник-то хоть цел? Как он из себя? Высокий, красивый?
Слышу, сын уже нервничает почему-то.
- Мама, не время для шуток! Я испортил машину полковнику, на меня заводят уголовное дело.
- Это ерунда, - говорю я. – На твоего папу три уголовных дела заводили, а толку? Как был дураком – так и остался. Раз ты жив – приходи оладьи есть. И полковника с собой веди, я люблю высоких мужиков.
- Мама, - орёт сын. – Ты не понимаешь! Мне срочно надо денег!
- Ты просто не знаешь, как срочно МНЕ надо денег, - говорю я. – У полковников машин много, а у меня вон белые туфли каши просят.
- Мама! – твердит сын. – Хватит шутить, у меня проблемы! Срочно переведи мне денег!
- И сколько тебе надо? – говорю я.
- Все надо, все сколько есть!
Я даже оладьи мешать перестала.
- Как это все? – говорю. – Нет, дорогой, на те шестьсот рублей в серванте даже не надейся. Я их Нине Егоровне за тапочки должна.
В трубке пауза и тишина. Потом кто-то говорит:
- Блин, угораздило на каких-то нищебродов налететь…
Тут вместо сына появляется в трубке другой голос.
- Женщина! – говорит он. – Я оперативный уполномоченный быр-быр-быров! Ваш сын попал в ДТП и сидит под следствием. Помочь ему можно только одним способом.
- Помогите, конечно, - говорю я. – Отберите у него велик, пока ездить не научится.
- Причём тут велик? – злится опер. – Он нанёс ущерб товарищу полковнику, ему надо срочно загладить вину.
- Полковник у вас какой-то чухан, - говорю я. – В него на велике врезались, а он уже расплакался.
- Значит, не дадите денег? – говорит опер. – Как вы не понимаете, вашего сына же теперь посадят!
- А он и так давно сидит, - говорю я. – Только почему-то на моей шее. Пусть для разнообразия посидит на государственной.
- Эх вы! – говорит опер. – Сердца у вас нет! Какая вы ему после этого мама?
Тут у меня в мозгу что-то щёлкнуло, я даже задумалась.
- Слушайте, а откуда у меня вообще взялся сын? - говорю я. – Я вспомнила, у меня же две дочери!
- В рот компот, - говорит опер. – Дурдом какой-то. Сама не помнит, сколько у неё детей.
- Просто я сначала подумала, что у меня сын от первого мужа Федьки, - говорю я. – Но ведь если бы у меня был сын от Федьки, он бы мне сказал об этом, правда?
- Кошмар, как с вами всё запущено, девушка, - говорит опер. – Вы сама в ДТП случайно в детстве не попадали? Приложите к голове что-нибудь холодное.
- Спасибо за совет, - говорю я. – А когда у нас горячую воду дадут, вы не знаете?
- Ну тебя на хрен! – сказал опер. - Уже не поймёшь, кто кого разводит!
И трубку бросил. Странный звонок какой-то. Сейчас мне говорят, что это были жулики. А мне показалось – просто не туда попали.

Дмитрий Спиридонов