Много букв по-делу (эконимика)

При этом внешний кредит иссякал еще до начала Западом "информационной войны" против России: в силу роста сравнительной привлекательности США, с одной стороны, и ухудшения экономической конъюнктуры в нашей стране, с другой, — финансовые потоки стали обходить нашу страну.

Ключевая причина этого ухудшения конъюнктуры — организованный либералами искусственный "денежный голод", подрывающий хозяйство и блокирующий активность даже обеспеченного сектора экономики: захлебываясь от денег, благополучные структуры не знают, кому их дать — ибо ни надежным заемщикам, ни привлекательным инвестиционным проектам просто неоткуда взяться.

Регулирование спекуляций и производства осуществляется практически одинаково, в результате чего последнее приходит в упадок. Нехватка даже не специалистов, а просто людей с нормальной трудовой мотивацией повсеместна: либеральная реформа образования, нацеленная на ликвидацию профессионалов и штамповку из молодежи "квалифицированных потребителей", способных лишь взять кредит, но не подумать о его нужности и перспективах возврата, полностью успешна.

Единственным способом поддержания экономики, доступным в рамках либеральной социально-экономической политики, становится ослабление рубля. Однако оно осуществляется не одномоментно, а в течение длительного времени (с середины октября по середину марта), в интересах не страны в целом, а спекулянтов, что максимизирует не только доходы последних, но и разрушительные последствия для общества. При этом негативные последствия девальвации уже перевешивают весьма ограниченные позитивные.

В частности, реальные доходы основной массы населения снижаются. По имеющимся оценкам, с лета прошлого года, и после начала девальвации масштабы обеднения людей стали проявляться уже и в официальной статистике. Возможности расширения торговли и, соответственно, оживления экономики за счет кредитования населения практически исчерпаны: заметная часть россиян загнана в безысходное "долговое рабство", пытаясь взять новые кредиты не для улучшения своей жизни, а для погашения ранее взятых.

В регионах организован полноценный бюджетный кризис: федеральный центр возлагает на них все новые обязанности, не сопровождая их деньгами. В результате разрушение социальной сферы и самой ткани повседневной жизни стало нормой быта на огромных пространствах России.

Несмотря на некоторое улучшение конъюнктуры в I квартале, экономический рост (0.8%, и это успех) не достигнет минимально необходимого для поддержания социально-политической стабильности в рамках действующей модели темпа в 5,5%. А значит, "группы влияния" будут, страдая от неудовлетворенных аппетитов, рвать на части друг друга и многострадальное население, "раскачивая лодку" так, как не снилось никаким революционерам — а Россия в целом будет медленно оплывать в системный кризис и распад, подобные украинскому.

С той разницей, что нас, вместо бандеровцев, майданить, скорее всего, будут исламисты — при безоговорочной поддержке хипстеров, отчаявшегося офисного люда, разоренных кризисом и коррупцией бизнесменов и под общим руководством опирающегося на Запад либерального клана.

Евромайдан в Киеве истово веровал, что после свержения Януковича Запад немедленно подарит Украине 150 или 160 млрд. евро. Майдан в Москве будет свято верить в подобную же глупость — просто потому, что отчаявшиеся люди верят во все, что расскажут им "враги их врагов".

Экономика приговорена к спаду

Эта перспектива настолько прозрачна, что вызывает тревогу уже и в российском руководстве. Но пока попытки даже робких изменений к лучшему неуклонно отвергаются в фирменном реформаторском стиле.

Так, на успевшем стать знаменитым "ночном совещании" у Путина после феерического выступления Медведева в Госдуме была отвергнута идея смягчения "бюджетного правила", позволявшая направить на развитие экономики более 3 трлн. руб. за 3,5 года.

О том, насколько необходимо такое смягчение, свидетельствует то, что автором этой идеи выступил либерал Улюкаев — верный соратник Гайдара, ныне возглавляющий многострадальное Минэкономразвития. Ему и помощнику Путина, лучшему макроэкономисту России Белоусову, противостоял сплоченных фронт правительственных либералов во главе с премьером Медведевым, усиленный "экспертом" Кудриным.

Это совещание поставило крест на многих надеждах. Российское государство сделало принципиальный выбор, отказавшись от развития в пользу продолжения разрушения своей страны и удушения ее в "петле Кудрина". Мы уверенно идем к дестабилизации по тому или иному сценарию, в конечном итоге — к новому Майдану.

Теперь не вызывает сомнения: уже в этом году Россия от затухающего экономического роста перейдет в нарастающий экономический спад: решение об этом, по сути дела, принято.

Конечно, усугубление социально-экономических проблем будет усиливать внимание президента как к ним, так и к либеральным членам правительства и руководителям Банка России. Но пока он демонстрирует полное доверие к людям, сохранение которых у власти легко превратит их в могильщиков не только всей страны и народа, но и самого Путина.

Секрет их выживаемости прост: любой руководитель занимается сам тем, что считает главным. Главным становится либо грозящее катастрофой, либо обещающее стратегический успех. Все остальное поручается доверенным людям — и, если все в порядке, обычный руководитель оценивает их по результату, не вникая особо в характер их деятельности и не пытаясь отделить их вклад в этот результат от воздействия объективных факторов.

Возможно, Путин искренне считает, что именно прекрасно умеющие рекламировать себя либералы, а отнюдь не безумный рост цен на нефть, подарили ему десятилетие уверенного экономического роста и сверхдоходов — и просто считает, что история доказала их правоту. На их стороне и простая человеческая благодарность, и по-прежнему колоссальный для нашей правящей тусовки авторитет Запада.

Поэтому разворот от либерализма к здравому смыслу, со всеми неизбежными кадровыми проблемами (ибо строить страну после четверти века национального предательства — занятие тяжкое, и любители "пилить бюджеты" им не соблазнятся), для Путина крайне тяжел и по психологическим, и по организационным причинам.

Между тем, времени для такого разворота у него остается все меньше.

Продолжение либеральной политики разграбления и уничтожения страны на 2014-2015 годы драматически повышает риск срыва в системный кризис: позитивная хозяйственная и психологическая инерция многолетнего роста уже исчерпывается, и в этом году точно сойдет на нет.

Между тем переход к политике развития в 2015 году, хоть и возможен по принципу "все вдруг", как это было в 1998 году при Примакове, Маслюкове и Геращенко, требует весьма существенной организационной подготовки. Нужно в корне переработать бюджет, а это, самое меньшее, месяц работы. А после этого нужно еще проработать наиболее значимые вопросы с ведомствами-исполнителями и региональными властями: это еще минимум месяц. И, наконец, кадровое оздоровление — тоже отнюдь не мгновенное дело: новые руководители должны принять дела, освоиться с аппаратом (и освободить его от неизлечимых либералов), притереться друг к другу: тоже не меньше месяца.

Таким образом, чтобы начать комплексное развитие России в 2015 году, по сугубо техническим причинам надо оздоровить правительство и Банк России, очистив их от либералов, навсегда оставшихся в 90-х годах и мечтающих вернуть туда Россию, до 1 октября этого года. В противном случае в 2015 году придется менять политику в авральном режиме, перекраивая ее "по живому", а это, как показывает опыт спасения страны от последствий дефолта 1998 года, ведет к потере возможностей, времени и болезненным ошибкам.

У Путина осталось лишь четыре с небольшим месяца.

Что делать?

Оговорюсь сразу: в данной статье я опишу лишь срочные меры, которые принесут немедленный результат.

Одновременно с ними придется "запускать" множество совершенно необходимых преобразований, которые улучшат нашу жизнь далеко не сразу.

Их перечень очевиден для всех: прежде всего, это судебная реформа, которая доведет независимость и профессионализм судов хотя бы до советских стандартов, о которых сегодня можно, увы, лишь мечтать.

Это нормализация образования и здравоохранения, которые должны вновь стать инструментами созидания нации, а не ее циничного грабежа. Они должны быть доступны, что в стране с 80% населения, не могущими с текущих доходов купить товары длительного пользования, означают "бесплатны или почти бесплатны для большинства", но, прежде всего, они должны быть. Сегодня качественное здравоохранение и образование доступны для большинства россиян так же мало, как и правосудие.

Бесплатным или почти бесплатным для большинства должно вновь стать и жилье: остроту жилищного кризиса сегодня можно сравнить лишь с послесталинским временем или периодом Первой русской революции.

Государственное регулирование должно прекратить жестоко подавлять добросовестное следование установленным им нормам и негласно поощрять мошенников, глумящихся над ними и теми, кто им следует. Разгул преступности, невидимый из-за недоверия граждан к правоохранительной системе, должен быть беспощадно пресечен.

Работа в этих направлениях должна начаться сразу же по оздоровлении государства, но необходимый быстрый эффект обеспечит иное: возвращение "от реформ к нормальности" в социально-экономической политике.

Прежде всего, государство должно начать комплексную модернизацию инфраструктуры: сначала автодорог и ЖКХ, затем энергоснабжения, затем остального. Инфраструктура — единственная сфера, в которой государство застраховано от неизбежно недобросовестной конкуренции с бизнесом: эффект от инвестиций, сделанных одним, достается всем, поэтому, за исключением информационных технологий, вложения в инфраструктуру непосильны даже самому крупному бизнесу.

Модернизация инфраструктуры резко сократит издержки общества, а с другой — создаст огромный "фронт работ", предъявит колоссальный спрос на все виды созидания: от стратегического планирования и создания новых технологий до обычного добросовестного труда.

Однако для начала модернизации надо выполнить четыре категорических условия.

Первое — кардинальное ограничение коррупции: иначе модернизация вместо российской инфраструктуры коснется элитных поселков в фешенебельных странах, порицающих саму мысль о защите Россией своих интересов, возможно, потому, что российские коррупционеры привыкли вывозить награбленное именно к ним.

Вопреки распространенным мифам, снижение коррупции до безопасного уровня (в отличие от ее полного искоренения) — дело вполне выполнимое даже в условиях глубокого разложения правоохранительных органов, судов и политиков.

Необходимо разорвать круговую поруку, связывающую взяточника с взяткодателем: для этого, по примеру Италии, освободить последнего от ответственности в случае сотрудничества со следствием. Не смягчить наказание в случае совпадения мнений следователя и судьи, как это имеет место у нас сейчас в виде "деятельного раскаяния", а гарантированно и точно освобождать от ответственности! Это делает взяточника, по сути дела, заложником того, у кого он вымогает взятку, и работает весьма эффективно.

Второе средство ослабления коррупции следует заимствовать у США: это конфискация у семьи не сотрудничающего со следствием члена организованной преступности всех добросовестно приобретенных (то есть легализованных) активов с сохранением минимума, достаточного для очень скромной жизни. Это разрушает экономическую основу мафии (а с ней и коррупции), так как никакого общака не хватает на всех (он не для того и создается), а значительная часть пойманных мафиози и коррупционеров предпочитает рискнуть жизнью, сотрудничая со следствием, ради благополучия своих близких.

Разумеется, снижение коррупции до безопасного уровня требует времени (в случае Нью-Йорка, где коррупция объединяла в единый чудовищный механизм всю власть — от уличного полицейского и районного судьи до создателей "политических машин"), но улучшение ситуации произойдет и будет замечено обществом сразу.

Второй необходимый для модернизации инфраструктуры шаг — ограничение произвола монополий: иначе вместо поставленной цели, как это было с "недоступным жильем" Медведева, получим взвинчивание цен на все, связанное с ее достижением.

Ключевой момент здесь — коренное расширение полномочий антимонопольной службы. Она должна стать аналогом КГБ в экономике, получая по простому подозрению в злоупотреблении монопольным положением всю финансово-экономическую информацию любой фирмы (разумеется, неся ответственность за неразглашение коммерческой тайны, пока не будет доказана виновность последней).

При резких колебаниях цен антимонопольная служба должна по опыту Германии получить право сначала возвращать цены на место, а затем уже расследовать обоснованность их изменения, так как расследование может длиться месяцы и даже годы, за которые ущерб экономике может стать невосполнимым.

Кстати, стоит взять на вооружение и немецкое отношение к частной собственности, святость и само право на существование которой признаются, лишь пока она служит обществу. Если частная собственность начинает наносить обществу вред, она беспощадно и без каких бы то ни было сантиментов ограничивается.

Важный инструмент ограничения произвола монополий — обеспечение доступа производителям (особенно сельхозпродукции) свободного доступа на рынки крупных городов. Возможно, придется прибегнуть даже к вооруженной силе, но решение этой задачи абсолютно необходимо.

Наконец, для обуздания коммунальных монополий необходимо дотировать все платежи за услуги ЖКХ, превышающие 10% семейных доходов. Дотировать из местных бюджетов, но при нехватке в них средств — из региональных и федерального. Это сделает жертвой коммунальных монополий не разрозненное население, а всесильный Минфин, и вынудит правительство обуздать их аппетиты. А там, где местные и региональные власти окажутся настолько профессиональными, что сумеют нормализовать аппетиты ЖКХ, вмешательства центра и не потребуется.

Цена вопроса

Однако и обуздания монополий мало для успешной модернизации инфраструктуры. Ведь средства, направленные на нее, должны оживлять российскую экономику, создавать рабочие места у нас, а не в Китае и Германии. Значит, для успешной модернизации нужен разумный протекционизм — на уровне хотя бы Евросоюза.

Присоединение к ВТО на заведомо кабальных условиях уже подтвердило старое правило, что в страну идут либо товары, либо инвестиции: инвестиционный рост сменился после этого нарастающим спадом, а отток капитала побил все внекризисные рекорды задолго до воссоединения с Крымом.

Ситуацию нужно исправлять, но рабочие места должны занимать граждане, а не гастарбайтеры: иначе вместо России скоро возникнут Внешняя Маньчжурия и Северный Таджикистан. А для этого зарплата не должна быть ниже прожиточного минимума, а сам этот минимум должен быть достаточен и гарантирован всем гражданам.

Это ведь вопрос не столько экономики, сколько Конституции: признает ли государство гарантируемое им своим гражданам право на жизнь? А если признает, то почему позволяет платить 11% населения столько, что их жизнь превращается в медленное умирание, почти как в концлагере?

Цена спасения жизней наших сограждан невелика — около 600 млрд. рублей в год, значительная часть которых вернется в бюджет в виде налогов. При неиспользуемых остатках на счетах федерального бюджета в 7,5 трлн. рублей это не критичные расходы. Да и обуздание произвола монополий, снизив цены, снизит расходы и на спасение людей, и на последний из шагов, необходимых для успешной модернизации инфраструктуры.

Помимо нее, нужна нормализация налогов: сегодня, чем богаче человек, тем меньше он отдает государству. Оплата труда большинства, даже если она ниже прожиточного минимума, урезается государством на 39.2%: сначала 30% обязательных социальных взносов, и лишь с оставшегося — 13% пресловутой "плоской шкалы подоходного налога". Не применяемой почти нигде, кроме России, где обеспеченный человек при помощи нехитрых манипуляций может платить государству лишь 6%.

Поскольку страна превращена в налоговый рай для сверхбогатых, налоговая нагрузка на бедных чрезмерна — и люди в массовом порядке "уходят в тень". Именно этот процесс является главной причиной пенсионного кризиса, о которой власть целомудренно умалчивает.

Разумный выход — введение плоской шкалы обязательных социальных взносов по ставке 15% (на что согласен бизнес, но не чиновники) в сочетании с умеренно прогрессивной шкалой подоходного налога. Доходы ниже трех прожиточных минимумов надо освобождать от налогообложения вообще (ибо стыдно), а от 700 тыс. рублей в месяц (это те сбережения, которые государство гарантирует гражданам в банках) и выше — брать 20%. Просто чтобы люди, имеющие в силу своих доходов большие, чем в среднем, возможности влияния на общество, чувствовали и свою большую ответственность перед ним.

Важен и налог на наследство. Разумеется, с обычной квартиры и, тем более, машины налог брать не надо. А вот с дворца и коллекции "Майбахов", не говоря о корпорациях, — необходимо, и этот налог также должен быть прогрессивным.

О деоффшоризации не надо говорить — ее надо делать: отменить режим избежания двойного налогообложения с оффшорами и объявить бесхозными и безвозмездно конфискуемыми любые активы, права собственности на которые не будут в течение полугода выведены из оффшоров.

Россия никогда не смирится с грабительской приватизацией, согласие на которую было куплено у тогдашнего поколения за бесплатную приватизацию квартир и ваучерный мираж. На смену тому поколению приходят новые, обреченные на нищету: созданное их предками им не достанется. Компенсационный налог по итогам приватизации в виде разницы между стоимостью имущества на момент приватизации и тому, что поступило в бюджеты, должен взиматься пакетами акций, чтоб предприятия не несли ущерб, а общество вернуло себе командные высоты в экономике.

Наконец, неспекулятивный малый бизнес должен получить свободу: он должен быть освобожден от всякого налогообложения своего производства и торговли произведенным, а на Дальнем Востоке и в Забайкалье это правило надо распространить и на средний бизнес.

Каждая из перечисленных мер самоочевидна — и каждая абсолютно неприемлема для российских либералов. Очищение от них власти есть вопрос не прогресса, а простого выживания России.

http://newsland.com/news/detail/id/1368141/