Стать посреди улицы, начертить вокруг себя круг, поднять его руками, образовав цилиндр - никто не увидит, что внутри.

Там, в одиночестве, сбросить с себя одежду и перекинуться в волчицу. Рвать себя зубами. Вырывать клочки шерсти. До крови терзать тело зверя. Чтоб от боли обезуметь и закричать, взвыть.

В дикой пляске биться о стены цилиндра. До изнеможения, до потери сознания.

Упасть на землю, содрогаясь в конвульсиях.

Почувствовать, наконец, холод.

Напоить своей кровью земельку, отдать ей часть неистовства своего.

Лежать недвижимо.

Пока вновь не проступят человека очертания.

Тогда встать, одеться и вернуться. К людям.

 

P.S. Еще пару дней отдыха и я точно сойду с ума

[ Читать дальше ]

Я стою на безлесой и обрывистой вершине горы Манджил (Ай-Георгий), жарко так, что солнце обжигает кожу. Но я не обращаю внимания….Я завороженно смотрю вокруг. От того, что я вижу нельзя оторвать глаз. Левее вершины — обрывы тысячелетних скал и густые непроходимые леса, правее, на южных отрогах — почти безжизненные сыпучие балки и овраги. И простор.... Какой простор! Зеленые горы кольцом окружают небольшой город, который с вершины кажется множеством маленьких белых точек на зеленом ковре, а прекрасные, играющие разнообразными красками, долины с извилистыми дорогами обнимают подножия этих гор. Нежные ажурные облака прячут вершины «великанов», словно вуаль женское лицо. Дует легкий ветерок, но все равно очень жарко, и хочется  раскинуть руки и прыгнуть туда …. вниз… ощутить всю прелесть полета… стремительного и короткого…. а я…сижу на склоне в высокой траве и смотрю вдаль, пытаясь запомнить эту картину. И никого больше… Рядом, совсем рядом порхают красивые разноцветные бабочки. Они так редко видят людей, что совсем меня не боятся… Не боятся до такой степени, что садятся на плечи, голову, и даже на руки… Маленькая птичка звонко чирикая подлетела к моим ногам, опустилась на траву и стала внимательно рассматривать меня. О как прекрасно ощущать природу всем своим телом! Как часто мы забываем о ней… А ведь эта та самая сила, которая нас защищает, питает энергией, кормит и поит… И так не хочется куда-то идти… Но солнце уже так жжет, что становится невозможно сидеть. Я начинаю спускаться по узкой тропинке вниз…Как же далеко идти!… Только сейчас я чувствую безумную усталость и страшную жажду… Но вокруг только степная трава желтая и сухая, выжженная под лучами беспощадного светила, и можжевельник, который прекрасен и свеж, но абсолютно не спасает от жары. Я не знаю, что подтолкнуло меня… но я свернула с прямой тропинки, ведущей вниз и пошла вдоль склона.. Чем дальше я шла, тем гуще становился можжевельник. Что меня влечет и тянет как магнитом? Я не знала, а просто шла. Я и не заметила, как можжевельник сменился дубовой рощей. Дубы были низкие с раскидистыми кронами и с потрясающей золотисто-зеленой сочной листвой. Они переплелись кронами и создали коридор. Ветер шелестел листвой, и создавалось ощущение, что эти магические деревья что-то говорят тебе, зовут куда-то. Как же я устала! Кожа горела огнем. Скоро зайдет солнце, и что же будет? И мне так хотелось лечь на землю и заснуть. Но что-то необъяснимое тянуло меня дальше и дальше. Я шла по живому коридору и чем дальше, тем легче было дышать. Деревья смыкались все теснее, я раздвинула низко наклонившиеся ветви...И…. Неожиданно для себя самой я попала…. в комнату… живую комнату, созданную самой природой. Дубы стояли полукругом, и, переплетаясь ветвями, создали стены и потолок. на земле лежало старое дерево, превратившееся в природный диван или большое кресло, и всем своим видом называло присесть на него. Примостившись на природное "кресло" я закрыла глаза, усталость еще больше брала свое и так хотелось пить…. Но откуда такая свежесть среди такой жары? Что за нежное манящее журчание! Я оглянулась вокруг и не поверила своим глазам! Среди зарослей, выложенный камнем, тихонько журчал источник. Вода, чистая как слеза,  стекала по желобу в каменную ванную и искрилась алмазом в лучах, пробивающегося сквозь листву солнца. Господи, как это было прекрасно! Я припала губами к живительной влаге, и с каждым глотком ощущала все больший и больший прилив сил. Вода была такой холодной, что обжигала губы, но это было до безумия приятно после такой жары. Она была сладка на вкус и жутко пьянила. Я легла на камни возле родника и закрыла глаза ... прошло несколько секунд и я провалилась в темноту… все исчезло кроме звуков. Деревья шумели: «Бери нашу силу!» Вода журчала: «Насладись мною!» А камни…. камни молча наполняли меня энергией и чем-то еще, чем-то странным, волшебным, будоражащим… Тело мое дрожало, и чем дальше, тем сильнее я испытывала чувство сладкой истомы, а  всю мою сущность наполняли энергия и желание - страстное, безудержное и дикое. Где же ты? Мой милый! Ты мне так нужен! Но я была наедине с природой и только она нежила, ласкала и тешила меня… 

Навеяно Таткиной заметкой
В частности - примером о том, какого мужчину желать себе надо.

 Костер уютно потрескивал, освещая загорелые лица... Недорогой портвейн, разлитый на заводе в полторалитровые пластиковые бутылки передавался по кругу. Неловкие пальцы юного туриста немилосердно терзали гитару. Нестройный хор затягивал знакомые с детства песни по десятому разу...
 В такие моменты я отчаянно жалею, что не умею играть на гитаре.
Поскольку, разогретый алкоголем, голос - звучит...
Поскольку "душа поет, а сердце просит"...

Людей вокруг костра становилось все больше и больше. Гитара вслед за портвейном пошла по кругу, то звуча в полный голос под умелой рукой, то выдавливая из себя жалкое подобие звуков, попадая к умельцу одного аккорда. И вдруг - старенький инструмент, казалось, зажил своей жизнью... Гитара не просто играла... она чувствовала... она пела, а остальные ей вторили...
У меня промелькнула мысль, что я бы тоже "зазвучала" в таких руках... Мужчина был неприлично красив зрелой, мужской красотой. Отблески костра придавали его взгляду дьявольскую привлекательность. Я не знаю, откуда он взялся в этой полупьяной разношерстной компании.
Он пел, и я поражалась глубине его голоса... И я точно знала, что поет он именно для меня. То, как он смотрел, как он подчеркивал в песне нужные места - все подтверждало это...
Гитара пошла дальше, он встал и протянул мне руку. "Не хочешь пройтись?" (Господи, ну конечно хочу!).
Мы гуляли по пляжу, не касаясь друг друга и не называя имен...
Просто общались...
И это было невероятно сексуально...
А после он предложил глянуть на его гордость - яхту... Я с ужасом вообразила себе дорогущего монстра из кинофильмов и светской хроники. Но все оказалось скромнее - небольшая парусная лодка с трюмом.
Он помог мне "взойти на борт" и на секунду я оказалась в его объятиях....
По закону жанра дальше должен был последовать поцелуй и страстная ночь.
А этого не было.
Я ничего не ощутила от его прикосновения. Совсем НИЧЕГО. Дыхание не сбилось, коленки не подкосились, сердце не забилось сильнее...
А ведь женщине без этого никак...

И вот, спрашивается, зачем было вздыхать с подругой, представляя себе идеального мужчину... А потом встретить его - пусть даже на одну ночь идеального, - и ничего не почувствовать...
Ведь все было именно так, как пожелала...
Только вспомнились от чего-то другие объятия. Те, от которых кружилась голова...

Какая ваша любимая поговорка? Или философская мысля.

И как вам песенка?  (Прозьба в голосование!)

Мысли льются рекой, слушая волшебную музыку непонятного восточного
инструмента, а музыка струится тонким ручейком по всему сознанию
постепенно захватывая все воображение и наполняя его легкостью,
спокойствием и какой то необъяснимой магией звука. А звук несется
сквозь пространство туда где мирно дремлют города, где реки бурлящими
потоками растекаются вокруг и замирают, как по волшебству, покоряясь
чему то такому красивому и загадочному, которое находится будто бы
здесь рядом и одновременно так необъяснимо далеко. Все вокруг
отрывается взору в каком то новом, особом свете, таком завораживающем и
одновременно умиротворяющем, что чувствуешь себя частью чего то
непостижимо великого и могущественного, но такого удивительно простого,
обычного и родного.

Они жили долго и счастливо ... только в разные годы, в разных столетиях, в разных странах и городах, а ведь могли и встретиться... А зачем? А если ценить, то что уже реально...

Утро первого дня

За окном давно рассвело, я проспал безнадежно. Молчит электронный будильник, включенный в сеть. Видимо, тока нет. Нужно срочно звонить на работу, предупредить. Мобильный ведет себя странно. Связь то исчезает, то появляется на столь короткий срок, что я не успеваю набрать номер. Чертыхнувшись, побежал в ванную. Но воды нет. Никакой.

Наскоро одевшись, бегу вниз по лестнице, не надеясь, что в отсутствие электричества работает лифт. Во дворе стоят десятки жителей нашего дома. Странно, будний день… Вид у людей напряженный. Явно решают что-то экстренное. Но я уже бегу к метро.

И тут я с ослепительной ясностью понимаю, что ВСЕ не так. В соседнем дворе тоже стоит молчаливая, испуганная толпа. И еще в одном дворе, и еще… Сейчас часов 12, но обычного автомобильного гула, наполняющего Оболонь до позднего вечера, не слышно. Улицы пусты. Под ногами стоит вода. Может, где-то рядом мощная авария водопровода – вот и электричество отключили, и перекрыли дороги?

Но я все равно продвигаюсь к метро. Люди во дворах молча провожают меня взглядом. Издалека вижу разбитые витрины гастронома. Ничего себе… У подземного перехода – никого. Только за бордюром валяется какой-то большой развороченный мешок. Мельком взглянув на него, прохожу еще два шага... С трудом, не менее чем за полминуты, заставил себя обернуться. Это не мешок. Это лежит убитый милиционер. Кобура пустая.

Вода все прибывает. Она уже не струится, а льется грязным потоком по ступенькам перехода. Я осторожно спускаюсь. Двери метро закрыты, возле них образовался водоворот. Выбегаю на улицу, стараясь не смотреть на мертвеца.

Недалеко раздается рычание захлебывающегося мотора – на Оболонский проспект, рассекая воду, вылетает бронетранспортер. Башня резко крутнулась, два черных ствола смотрят в мою сторону. Бросился к своему дому. Из окон выглядывают жильцы, машут руками: «Назад, назад!». Бегу со всех ног. Доносится вой обезумевших кошек, не успевших выбраться из подвалов.

Во дворе еще бродят немногие люди. Смотрят настороженно.

– Да что происходит-то?! – ору я на них.

– Ты еще не знаешь? Война началась. Транспорта нет, электричества нет. Даже радио не фурычит. Сидим вот, ждем…

– А вода откуда?

– Приезжали на джипе из Вышгорода, говорят, по дамбе ударила ракета. Дамба еще держится, разваливается постепенно. Нам-то ничего, а вот Вышгороду – крышка. Весь смоет. Ты бы по улицам сейчас не ходил… Народ звереет, берет на абордаж магазины. Милиция уже броневики выслала – это они тебя чуть не подстрелили.

Над головой что-то оглушительно хлопнуло. Ударной волной в домах выбило стекла. Раздались крики раненных – тех, кто стоял у окон. Поднявшись, я понял, что это не бомба. На нас, медленно кружась, опускаются небольшие листы бумаги. Я поднял из воды один и прочел:

«Украинец! Твое правительство бежало. Твоя армия уничтожена. Сопротивление бесполезно. Выбирай – жить в новом цивилизованном государстве или умереть. Не подчиняйся незаконным приказам бывших военных или полицейских. Не выходи на улицу. Наведение мира займет два дня».

Подпись: «Администрация протектората «Украина».


© Игорь Смага