хочу сюди!
 

Маша

50 років, козоріг, познайомиться з хлопцем у віці 37-65 років

Замітки з міткою «стихъ»

полюс

растворились полностью
два полюса стали одним
огромным бескрайним полюсом

давай погасим огни
на самое дно заляжем
тихих омутов обитатели
я же так сильно 
я же

слушай внимательно
это пульс на запястьях
стал мечтою заветной пальцев
секретом желает открыться
тайной 
таинством

ты же все мои птицы
летящие стаи
что небо прячут под крылья
от мёртвых февральских глаз

и ночь себя выдаст выльет
и время отдаст

Кувшин

улыбка тихая души
и мир перед нами кается
мы оба с тобою аисты
а это лето наш кувшин

Глядя в глаза окружающей среде

Глядя в глаза окружающей среде,
пятнице, субботе или четвергу,
понимаю - это явленье уже везде,
и долго волочь я его не смогу.
У себя оставаясь в долгу,
сам собою буду не честен,
если сам же себе не солгу.

Точно, как в песне:
"Мама, мы все тяжело больны
мама, я знаю, мы все сошли с ума."
Я видел груды гвоздей стальных,
Иисусов бесконечную вереницу,
когда однажды звонила зима,
и отворачивались лица.

Промолчал. Не принял звонок.
Чтоб не выдать себя, чтоб голос не дрогнул.
Это было вчера или очень давно,
и, допустим, уже не трогает,

не болит, не торкает, не задевает.
Только день за днём вколачивает сваи
по порядку, фундамент, кладка из кирпича.
Так тесно и душно, что нечем кричать.

не жмёт

возлюбить больше себя самого
это небо курящее в сторонке
чашу испить, мутного дня самогон
за стеклянной гранью, за кромкой

как себя, возлюбить эти лица
и слова их принять за мёд

"хорошо на кресте висится?
не жмёт?"

***

и бежать больше некуда. только тонуть.
в невесомость глубин океанов лунных.
что глядят мне в глаза из под чёлки.

и об этом узнать. не узнать никому.
мой язык неизвестен. и тайные руны
я рисую наощюпь на кожи шелке.

тишина. запах слов не рождённых ещё.
не воспитанных в духе тетрадных клеток.
ничего не спрячешь. я уже нашёл.

ладоней твоих долгожданное лето.

они совершили побег

сорвалось солнце пьяное 
в январский запой заката
в яме теплей 
ведь в яме
оно хоть как-то
шило в мешке не утаишь
прячу взгляд чтоб не заподозрили
я вдыхаю тебя как гашиш
каждый раз увеличивая дозу
ты в системе моей кровеносной 
ярче всяких там опиатов
мозаика зажжённых атомов
весна оживает из кокона
связь  с солнцем всегда обратная
в зеркальности летних окон
жарких теней геометрия
любителям сложных механизмов
на ощупь метр за метром
к заветному своему карнизу
к желанному дому
таким ведь по барабану
ни с  места сдвинуться ни здесь оставаться
такие везде перманентно забанены
стена и проволока в 220
в какой-нибудь середине 30-х
и всё
бесполезно уже отрицать
и всё на лице небом написано
для грязи всегда не хватает бисера 
имеет ли смысл считать рыла
двоим хорошо так вместе
двоими весь мир накрыло
благие слетаются вести
высматривают выискивают что-то
в глазах единонаполненных
в серебрянном свете шепота
такими чтоб и запомнили
к чертям остальное собачьим
по следу вынюхивать будут по тегам
вони, були, необачні,
они, совершили, побег

так надо

живое небо тысячей жал
вскрывает улицы и дворы
порезы эти тоньше ножа
подростком спрятанного в карман
какой-нибудь цоевской допоры
такой же день такая ж зима 
табак алкоголь и трава
разбрасывать камни, собрать дары
и в обуви на кровать
стена напротив и календарь
лазурное море и острова
и справа подпись в углу - январь
иных эпох рождает отсчет
магнитной ленты глянцевый шум
легко садится тебе на плечё
словами - делай что я с кажу
и в кровь горящей прохладой
- срывайся и падай
так надо


немного бреда на ночь

Сплетенные пальцы деревьев на душу,
Сплетенные мысли на сердце огнем
И голубем бьются короче и глуше,
Кто борется есть, остальные не то.

Здесь личное в общих чертах, мы осколки.
Привязывать образы, чтоб не снесло.
Мы есть ровно то, что мы делаем, сколько.
Бывают и те, кого это спасло.

С тех пор как я больше, увы, не загадка,
Я как география странных идей,
И миром в душе откликается сладко - 
Есть север и юг у хороших людей,

И сколько на каплю терпенья отравы,
Похоже решают уже не они,
Мечты и поступки, поэмы и главы,
Которые в цепи сплетаются, в дни.

вечность ночи

небо в глазах потемнело
звёзд покрываясь язвами
линия жизни мелом
к стенам привязана
и прокуратор по кругу
сходит с ума от грязи
хочет умыть руки
хочет подохнуть сразу
лучше быть в споре лишним
вырвав страницу книги
только бы шепот не слышать
шепот теней распни его
гвозди минут ржавых
ищут тепла плоти
страх разменять на жалость
это всегда плохо
ртов ненасытных чавканье
скрежет зубов злобный
души становятся шавками 
только на месте лобном
рвут темноту ломтями
каждому больше хочется
в этой могильной яме
вечности ночи


выдумки карандаша

              рисованному кораблю 
и плаванье на бумаге 
выдумки карандаша
цветное веселье
поднять все флаги
я вижу землю 
впереди земля
и непрекаянная душа
по-тихому крысой
стонущего корабля
горячей воде вскрылась

и ушла