Когда я шла за тайною поклажей,--
давно был мной упрятан самоцвет,--
дрожала, предвкушая пламя в раже,
но щёпоть праха мне затмила свет.

Полжизни отдала` я за вещицу,
что ныне-- прах, мне колет глаз теперь; 
Увы, сердцам приходится разбиться,
пока года их сделают мудрей.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


Dust

When I went to look at what had long been hidden,
A jewel laid long ago in a secret place,
I trembled, for I thought to see its dark deep fire—
But only a pinch of dust blew up in my face.

I almost gave my life long ago for a thing
That has gone to dust now, stinging my eyes—
It is strange how often a heart must be broken
Before the years can make it wise.

Sara Teasdale

Забудем об этом-- цвет ливнем облегчен,
костёр золотым был, отпел-- и погас.
Забудем об этом навечно; конечно,
Век-- добрый дружище, состарит он нас.

Коль кто-нибудь спросит, скажи, что забыто
подавно, навек,
что цветик, что пламя, что отзвук копыта
и битый им мартовский снег.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


Let it be forgotten, as a flower is forgotten,
Forgotten as a fire that once was singing gold.
Let it be forgotten forever and ever,
Time is a kind friend, he will make us old.

If anyone asks, say it was forgotten
Long and long ago,
As a flower, as a fire, as a hushed footfall
In a long-forgotten snow.

Sara Teasdale

Бабочек снежок да синь в поле, где мы бродим. Вынь ты ладошку из моей-- смерть нагрянет среди дней. Всё что было нас вокруг, станет пеплом не пото`м; бабочка-минутка, глянь, уж зависла над цветком. Больно брать твою ладонь. Больно миловать тебя до зари небесной дня, лгать ли, честной быть. Верней-- смерть, придёт внезапно, ей. перевод с английского Терджимана Кырымлы  Mariposa Butterflies are white and blue In this field we wander through. Suffer me to take your hand. Death comes in a day or two. All the things we ever knew Will be ashes in that hour, Mark the transient butterfly, How he hangs upon the flower. Suffer me to take your hand. Suffer me to cherish you Till the dawn is in the sky. Whether I be false or true, Death comes in a day or two. Edna St. Vincent Millay

Очи мои, милые оконца,
долгожданнен ваш высокий свет,
будет час вам темени тенет--
впечатляйте днесь благие лонца!

Уставая, веки опадают--
вы погасли; душеньке покой;
постолы хожалицам на кой--
вот и тёмный ларь вас укрывает.

Только паре искорок мерцать,
звёздочкам, душою разве зримым--
да ,дрожа, погаснут ведь, гонимы
крылышком небесного гонца.

Долго вечером блуждать я стану полем,
сам-товарищ мне чело да боли;
пейте очи, чару от ресницы--
злато мира в ней бурлит, не снится!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы 


Abendlied

Augen, meine lieben Fensterlein,
gebt mir schon so lange holden Schein,
lasset freundlich Bild um Bild herein:
Einmal werdet ihr verdunkelt sein!

Fallen einst die mueden Lider zu,
loescht ihr aus, dann hat die Seele Ruh';
tastend streift sie ab die Wanderschuh',
legt sich auch in ihre finstre Truh'.

Noch zwei Fuenklein sieht sie glimmend stehn
wie zwei Sternlein, innerlich zu sehn,
bis sie schwanken und dann auch vergehn
wie von eines Falters Fluegelwehn.

Doch noch wandl' ich auf dem Abendfeld,
nur dem sinkenden Gestirn gesellt:
Trinkt, o Augen, was die Wimper hoelt,
von dem goldnen ueberfluss der Welt!

Gottfried Keller

Тебя я позабуду мигом, милый, мели, твоя неделя, твой денёк, твой полумесяц, полугод-- от силы, пока умру ль, забуду, съеду в срок. Меж нами всё навеки пополам, обет сдержу-- забуду, но теперь, коль ложью милой выгородишь срам, привычно возражу тебе, поверь. И впрямь желала долгой я любви и клятв покрепче тех. что пополам: пускай природа билась, половин избегнуть долго удавалось нам... пытаться ль, нет скрепиться вновь-- слова бесцельны, биология права. перевод с английского Терджимана Кырымлы  I shall forget you presently, my dear, So make the most of this, your little day, Your little month, your little half a year, Ere I forget, or die or move away, And we are done forever; by and by I shall forget you, as I said, but now, If your entreat me with your loveliest lie I will protest you with my favourite vow. I would indeed that love were longer-lived, And oaths were not so brittle as they are, But so it is, and nature has contrived To struggle on without a break thus far,-- Whether or not we find what we are seeking Is idle, bilogically speaking. Edna St.Vincent Millay

Когда состарюсь, с думой о былом присяду руки греть над огоньком, забыв любовь, желанье, страх, надежду, в огне-шуте дивясь улыбке нежной прелестного и чу`дного лица-- внимать ему и думать без конца, то ль Леонардо кисти эта страсть сокрытая-- в ней мысль, разгорячась вовне пылает жарко чтоб сгореть в экстазе крайнем-- отдых он иль смерть? Бронзино ли, руки Боргезе взгляд? Воспоминанья колят и шалят, о незабвенная! ты будешь вновь со мной, картиной, памяткой, ущербною мечтой. Ты явишься не в мир-- отчуждена, прекрасна, горьких перемен полна которые я в сердце сохранил; но ты, любима мной, получишь сил мистерии бессмертной, а любовь-- склонюсь над огоньком я,-- смута, боль; и с дрожью вновь я охладею, коль ты не молода, а я старею. перевод с английского Терджимана Кырымлы  The Last Memory When I am old, and think of the old days, And warm my hands before a little blaze, Having forgotten love, hope, fear, desire, I shall see, smiling out of the pate fire, One face, mysterious and exquisite; And I shall gaze, and ponder over it, Wondering, was it Leonardo wrought That stealthy ardency, where passionate thought Burns inward a revealing flame, and glows To the last ecstasy, which is repose? Was it Bronzino, those Borghese eyes? And, musing thus among my memories, О unforgotten! you will come to seem, As pictures do, remembered, some odd dream. And I shall think of you as something strange, And beautiful, and full of helpless change, Which I beheld and carried in my heart; But you, I loved, will have become a part Of the eternal mystery, and love Like a dim pain; and I shall bend above My little fire, and shiver, being cold, When you are no more young, and I am old. Arthur Symons

И я тобой подлунна, Секс-могуч,
в ночной обвал идя, кричала кошкой,
собор покинув --строила немножко
для детских росписей и птичьих куч,
помёту, мелу; ты и шей соседских
приёмник на скамье от матерей
прониклись тьмой нескромных декабрей
во мне-- не человеческих, не зверских.
Такая я, однако, привнесла
к тому что есть собор-- он мой, построен
Красы во имя, мною горд и болен,
на праведной кости взнесённый, волен,
гореньем мыслей; в нём и страсть-смола,
и ночи без тоски-- чего же боле.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 

I, too, beneath your moon, almighty Sex,
Go forth at nightfall crying like a cat,
Leaving the ivory tower I laboured at
For birds to foul and boys and girls to vex
With tittering chalk; and you, and the long necks
Of neighbors sitting where their mothers sat
Are well aware of shadowy this and that
In me, that's neither noble nor complex.
Such as I am, however, I have brought
To what it is, this tower; it is my own.
Though it is reared To Beauty, it is my own;
From what I had to build with: honest bone
Is there, and anguish; pride; and burning thought;
And lust is there, and nights not spent alone.

Edna St Vincent Millay

In the Night
The moonlight had tangled the trees
Under our feet as we walked in the night,
And the shadows beneath us were stirred by the breeze
In the magical light;
And the moon was a silver fire,
And the stars were flickers of flame,
Golden and violet and red;
And the night-wind sighed my desire,
And the wind in the tree-tops whispered and said
In her ear her adorable name.

Ночью
Деревья лунный свет опутал
Когда мы ночью шли,  под нашими ногами,
И бризом под нами  тени размешал
Волшебными лучами;
И луна пылала  серебром,
И звезды мерцали пламенем,
Алым  и фиолетовым, и золотистым;
И ночи дух вдохнул мое  желание,
И зашептал, и молвил в крону дерева ветристо
И в  ушко ей прелестное ее название. (1)

Деревья заплёл лунный свет
под нашими стопа`ми-- ночью мы гуляли,
а тени внизу-- колтунами тенет:
лучи их лобзали;
луна серебрилась огнём,
созвездья-- что сполохи, пламя:
злато, синь и кармин были в нём;
ночной ветерок был желаньем;
иной, от верхушек деревьев склонён
на ушко ей шептал ласки званья.(2)

Деревья заплёл лунный свет
под нашими стопа`ми-- ночью мы гуляли,
а тени внизу-- колтунами тенет:
лучи их лобзали;
луна серебрилась огнём,
созвездья-- что сполохи, пламя:
злато, синь и кармин были в нём;
ночной ветерок был желаньем;
иной, от верхушек деревьев склонён
на ушко ей шептал ласки званья.

Только сердцу её невдомёк весть моя:
я слыхал пульс ночи, отбивавший
"я люблю" много крат, бессловесно пея,
повторяясь, шептавший;
Та слыхала не ветра полночного брачь,
и не имя моё ей летело в привет,
и не тронула душу ей страсти беда--
мой безмолвный, настойчивый плач:
"Я люблю её! Слышит она меня, нет?"
Ведь услышит,-- сердечко, посланье не прячь--
коль расстанемся мы навсегда, навсегда.

перевод с английского Терджимана Кырымлы 


In the Night

The moonlight had tangled the trees
Under our feet as we walked in the night,
And the shadows beneath us were stirred by the breeze
In the magical light;
And the moon was a silver fire,
And the stars were flickers of flame,
Golden and violet and red;
And the night-wind sighed my desire,
And the wind in the tree-tops whispered and said
In her ear her adorable name.

But her heart would not hear what I heard,
The pulse of the night as it beat,
Love, Love, Love, the unspeakable word,
In its murmurous repeat;
She heard not the night-wind's sigh,
Nor her own name breathed in her ear,
Nor the cry of my heart to her heart,
A speechless, a clamorous cry:
"Love! Love! will she hear? will she hear?"
O heart, she will hear, by and by,
When we part, when for ever we part.

Arthur Symons

Таксишко нам двоим, и ночь, невидимый собор из тучи, стучат колёса-- оттого наш шёпот круче: ударам сердца шёпоты толочь; а Насыпь долгая с её огнями, брусчатка блещущая под дождём суть магия, мистерия-- ночами любовь людская боли не приём. Река тряслась, волнительно блистая, зарыта вглубь, так мраки вниз маня`т-- непроницаемы-- не то могила дня-- вблизи, вдали, что грёзы наши зая. Махнул нам поезд чётками огней квадратными, где мост в тумане. Ночь для двоих-- внушали нам желанья, что мы вдвоём вольны от гнёта дней! Тот час блаженства слишком долог был, был не под стать минуте ликованья. Всё ж бегство душ порой да и обманет срока томленья, что пригасят пыл. "О, длись вовек!"-- моё кричало сердце; но минул час-- покинули мы рай. Отгрёзил малость я при ней, при дверце в Эдем манящей невзначай. перевод с английского Терджимана Кырымлы  Nocturne One little cab to hold us two, Night, an invisible dome of cloud, The rattling wheels that made our whispers loud, As heart-beats into whispers grew; And, long, the Embankment with its lights, The pavement glittering with fallen rain, The magic and the mystery that are night's, And human love without the pain. The river shook with wavering gleams, Deep buried as the glooms that lay Impenetrable as the grave of day, Near and as distant as our dreams. A bright train flashed with all its squares Of warm light where the bridge lay mistily. The night was all about us: we were free, Free of the day and all its cares! That was an hour of bliss too long, Too long to last where joy is brief. Yet one escape of souls may yield relief To many weary seasons' wrong. "O last for ever!" my heart cried; It ended: heaven was done. I had been dreaming by her side That heaven was but begun. Arthur Symons