" Несколько набожных евреев молились в синагоге, когда они услышали голос ребенка, повторяющий: «A, B, C, D». Они попытались сконцентрироваться на священном писании, но голос повторял: «A, B, C, D». Они прервали службу, и когда они обернулись, то увидели мальчика, который продолжал нараспев читать азбуку. Раввин спросил у мальчика: «Зачем ты так делаешь?» «Поскольку я не знаю святых стихов», сказал мальчик. «Так что я надеялся, что если я прочитаю алфавит, Бог составит из букв слова, а из них нужные строки». «Благодарю тебя за этот урок», сказал раввин. «И, может быть, я посвящу Богу свои дни на Земле так же, как ты посвятил ему свои буквы»." (с)

А что же я могу посвятить Богу?...

Пусть Бог благословит того Человека, который дал мне прочитать эту фразу!

На фоне всех православных молитв и прочей благости даже не хочется опошлять своим присутствием интернет. Но посмотрел вот сегодня фильм про монахов и иноков на Афоне -хм, у них даже ноутбуки есть на солнечных батареях и вещают они в лохмотьях оттуда проповеди, годами не выходя из кельи. Не все, правда.

Нет, упаси Господи, я на инока не претендую. Но раз уж такое дело, то и у меня есть право голоса.

Да, право-то есть, только вот сказать особо нечего.

Впрочем, и они ничего нового не говорят. Да и не пускают к себе практически никого. Бродят по козьим тропам бородатые такие, полуголодно-отрешенные и причитают за спасение всего человечества круглосуточно. Много их там со всей Земли. Это их молитвами пока еще конец света не наступил, как принято считать. Ну, Вы должны быть в курсе про Афон, - оттуда пояс Богородицы привозили. А потом там одного из монахов собрались арестовать.

Черт его знает, как оно все на самом деле устроено... Черт - это я в переносном, фразеологическом, смысле. Хотя ОН-то уж точно знает.

Всегда был уверен, что мысль материальна. Безусловно, если несколько сотен отшельников на протяжении десяти веков (тысячу лет) замаливают грехи человечества, теоретически это может придавать нужный вектор, чтобы отклонить астероид от столкновения с Землей. Или еще какую пользу. Я не знаю... Но искренне верю, что любое благое дело идет во благо не зависимо от того, в рясе ты или безбожник.

Я специально немного утрирую. Не верю я ни в какую конкретную религию. По одной простой причине - не может быть несколько враждующих истин. Как и враждующих добродетелей. 

Мне кажется, что верить нужно в обычные добрые и мирские дела. Вот и доктор Лиза в предисловии к передаче тоже как-то на эту тему пару слов сказала. А как по мне, так если матерящийся сантехник хорошо и честно делает свою работу и не обворовывает клиентов - он тоже вносит свою лепту.  Доктор Лиза - свою лепту. Мои родители вносили совсем другую, но тоже свою. Ну и я понемногу стараюсь. Потому что если всем залезть в кельи и медитировать, то вряд-ли всем наступит счастье. Вот если я, к примеру, вместо приема пациентов буду сидеть в пещере - то точно никому лучше не станет,... кроме меня. 

Я ведь люблю сидеть в пещере, но многие мои пациенты были бы против этого.

Ну как-то так. Извините за кривость слога. Экспромтик.

На Руси с Покрова дня начинались свадьбы, а девушки в этот день ходили в церковь молиться, что бы господь послал им хороших женихов. Народная примета подсказывает, что чем больше снега на Покров, тем больше свадеб будет в этом году.

ну что, девченки, бегом в Церковь, молиться о хороших женихах

...найти человека, который молится искренне и молитвы которого достигают цели....

Он и в самом деле видел Египет, весь Египет, размерами, однако, не больше аллеи, пересекавшей сад его дворца. Удивительная картина обладала, впрочем, тем свойством, что, когда фараон устремлял на какую-нибудь точку более пристальный взгляд, точка эта разрасталась в местность почти естественных размеров.

Солнце уже спускалось, заливая землю золотисто-пурпурным светом. Дневные птицы садились, чтобы заснуть, ночные просыпались в своих убежищах. В пустыне зевали гиены и шакалы, а дремлющий лев потягивался могучим телом, готовясь к погоне за добычей.

Нильский рыбак торопливо вытаскивал сети, большие торговые суда причаливали к берегам. Усталый земледелец снимал с журавля ведро, которым весь день черпал воду, другой медленно возвращался с плугом в свою мазанку. В городах зажглись огни, в храмах жрецы собирались к вечернему богослужению. На дорогах оседала пыль и смолкали скрипучие колеса телег. 

С вышек пилонов послышались заунывные звуки, призывавшие народ к молитве. Немного спустя фараон с изумлением увидел как бы стаю серебристых птиц, реявших над землей. Они вылетали из храмов, дворцов, улиц, мастерских, нильских судов, деревенских лачуг, даже из рудников. Сначала каждая из них взвивалась стрелой вверх, но, повстречавшись с другой серебристоперой птицей, которая пересекала ей дорогу, ударяла ее изо всех сил, и обе замертво падали на землю.

Это были противоречивые молитвы людей, мешавшие друг дружке вознестись к трону предвечного.

Фараон прислушался.

Вначале до него долетал лишь шелест крыльев, но вскоре он стал различать слова.

Он услышал больного, который молился о возвращении ему здоровья, и одновременно лекаря, который молил, чтобы его пациент болел как можно дольше; хозяин просил Амона охранять его амбар и хлеб, вор же простирал руки к небу, чтобы боги не препятствовали ему увести чужую корову и наполнить мешки чужим зерном.

Молитвы их сталкивались друг с другом, как камни, выпущенные из пращи.

Путник в пустыне падал ниц на песок, моля о северном ветре, который принес бы ему каплю воды; мореплаватель бил челом о палубу, чтобы еще неделю ветры дули с востока. Земледелец просил, чтобы скорее высохли болота; нищий рыбак — чтобы болота никогда не высыхали.

Их молитвы тоже разбивались друг о дружку и не доходили до божественных ушей Амона.

Особенный шум царил над каменоломнями, где закованные в цепи каторжники с помощью клиньев, смачиваемых водой, раскалывали огромные скалы. Там партия дневных рабочих молила, чтобы спустилась ночь и можно было лечь спать, а рабочие ночной смены, которых будили надсмотрщики, били себя в грудь, моля, чтоб солнце никогда не заходило. Торговцы, покупавшие обтесанные камни, молились, чтобы в каменоломнях было как можно больше каторжников, тогда как поставщики продовольствия лежали на животе, призывая на каторжников мор, ибо это сулило кладовщикам большие выгоды.

Молитвы людей из рудников тоже не долетали до неба.

На западной границе фараон увидел две армии, готовящиеся к бою. Обе лежали в песках, взывая к Амону, чтобы он уничтожил неприятеля. Ливийцы желали позора и смерти египтянам, египтяне посылали проклятия ливийцам. Молитвы тех и других, как две стаи ястребов, столкнулись над землей и упали вниз в пустыню. Амон их даже не заметил. И куда ни обращал фараон утомленный свой взор, везде было одно и то же. Крестьяне молили об отдыхе и сокращении налогов, писцы о том, чтобы росли налоги и никогда не кончалась работа. Жрецы молили Амона о продлении жизни Рамсеса XII и истреблении финикиян, мешавших им в денежных операциях; номархи призывали бога, чтобы он сохранил финикиян и благословил скорее на царство Рамсеса XIII, который умерит произвол жрецов. Голодные львы, шакалы и гиены жаждали свежей крови; олени, серны и зайцы со страхом покидали свои убежища, думая о том, как бы сохранить свою жалкую жизнь хотя бы еще на один день. Однако опыт говорил им, что и в эту ночь десяток-другой из их братии должен погибнуть, чтобы насытить хищников.

И так во всем мире царила вражда. Каждый желал того, что преисполняло страхом других. Каждый просил о благе для себя, не думая о том, что это может причинить вред ближнему.

Поэтому молитвы их, хотя и были как серебристые птицы, взвивавшиеся к небу, не достигали цели. И божественный Амон, до которого не долетала с земли ни одна молитва, опустив руки на колени, все больше углублялся в созерцание собственной божественности, а в мире продолжали царить слепой произвол и случай.