Ты ко мне постучалась. Не в
дом, а в моё опустелое сердце!
Я подумал: "Зачем?", но
открыл тебе радостно дверь.
Ты меня не просила любить,
не желала теплом моим
греться.
Ты ведь просто устала от
жадных и подлых людей.
Я тебя понимал - и молчала
когда ты, и пела.
Я хотел, чтоб не знала ты
долгих разлук и потерь.
Я хранил твою светлую душу,
твоё золотистое тело,
Ведь ты просто устала от
жадных и подлых людей.
Я не знал никого, кто был ярче
тебя и прекрасней!
Я не знал никого, кто сильней
был тебя и слабей.
Оттого ли весь мир для тебя
был безумно опасен,
Что ты просто устала от
жадных и подлых людей?
Ты меня изменила - стихами
ли, взглядом, улыбкой?
А потом отчего-то ты стала ко
мне холодней.
И ты робко шепнула: "Любовь
вся - сплошная ошибка,
Ведь она, как и я, погибает от
жадных людей".


Таня Красильникова

Я ехал вчера по дороге,
Вдруг из лесу выбежал дед.
Бросается, сволочь, под ноги -
Я чуть не зарылся в кювет.

Всколоченный, страшный,
лохматый,
Два драных крыла за спиной
Грозит и ругается матом,
Пытается драться со мной.

Плюётся и сыплет проклятья,
Дубасит по шлему клюкой
Пытаюсь его удержать я
И выяснить, кто он такой.

В лице его горе и мука,
Заплакал старик и сказал -
Я ангел-хранитель твой,
сц..о!
Ох, как ты меня за....!!!

Вы пишете письма —
влюблённо и дерзко,
А я говорю Вам: «Постойте,
родной!
Меж нами огромная пропасть
разверста,
И, значит, пора уж смириться с
тоской.
Нас дождь отдаляет, нам
солнце не светит,
Вокруг нас безумные толпы
людей.
И, видно, судьба, или, может
быть, ветер,
В мой дом закрывает
последнюю дверь».
Вы грустно молчите и ждетё
ответа,
Как будто Вам сложно
свободно вздохнуть.
Но, верьте мне, друг, между
нами нет света!
А, значит, расстаться —
единственный путь.
И Вы обречённо шагаете в
бездну —
Ту самую, страшную, с ядом
внутри.
Но шепчете мне: «Этот путь —
бесполезный,
Ведь просто бессмысленно
жить без любви…»


Татьяна Красильникова

А знаете, как Души
письма пишут?
У них ведь нет ни рук…Ни
глаз…
Они не просят всех
шумящих: Тише!
Из букв и слов не
складывают фраз…
Не дарят тайны
диктофонам…
Ногтями не стучат по
телефонам…
Мгновенны – письма их.
Там жизнь – как мысль. А
мысль – как стих…
У писем Душ бумаги не
бывает.
Душа все письма в Сердце
посылает.
А Сердце через Зеркала
Души
Тому, кому письмо -
блестнет: ПИШИ...

Артур Тчеславский

В ней что-то неизвестное мне
ранее,
Необъяснимое, но близкое,
родное….
Невероятной силы обаяние
И что-то детское, наивное,
смешное…
Мы с ней друзья… Друзья?
Наверное…
Пусть недосказанность
осталась в каждом слове.
В ней что-то властное,
глубокое, безмерное
И что-то нежное… забытое….
былое…
Она пришла ко мне из снов
несбывшихся.
Ее придумал я? Быть может,
так и было.
Мне отовсюду голос тихий
слышится, -
Она зовет меня…зовет меня
любимым…


Вячеслав Иванов

Ты прости меня, девушка-друг,
Девушка-облако,
Девушка-невесомость,
За эту странную мою
Заинтересованность,
За то, что небо пью —
Из твоих рук.

Ты прости меня, девушка-миг,
Девушка-вспышка,
Девушка-незабудка,
Что всем нутром твой —
От сердца и до желудка,
Что неземная ты
Среди всех земных.

Ты прости меня, девушка-тень,
Девушка-призрак,
девушка-нереальность
За эту странную мою
Сентиментальность,
За то, что беру тебя
В каждый новый день.


Вячеслав Иванов

А я думал — такие, как ты, не
плачут,
И не знают о том, что такое
тоска и грусть,
А я думал — такие, как ты, не
прячут
Своих глаз от других, и не
помнят слезу на вкус.

А я думал — такие стреляют
метко,
И, сердца разбивая на сотни
больных комет,
Не тонули в любви своей
каждой клеткой,
И вообще говорят, что любви
на планете нет.

А я думал — таким же, как ты,
не больно,
Что они не нуждаются в чьем-
то родном плече.
Но я вижу — ты прячешь лицо
в ладони,
И все шепчешь кому-то
тихонько: "Зачем? Зачем?"

Я все понял —
так трудно быть сильной,
значит,
И сжигать свою боль в
одиночку в ночной свече.
А я думал — такие, как ты, не
плачут,
И совсем не нуждаются в
чьем-то родном плече.


Юлия Александр

Найди меня, пожалуйста, в толпе
И обними тихонечко за плечи...
Я точно знаю, что в моей судьбе
Должна произойти с тобою встреча... (с)

Опять звонил, беспочвенно,
упрямо,
В чужую жизнь вот этот вот
усталый человек,
Звонил, бродил, разбив с
десятка два огней рекламных,
На лужах осени, которой
оставался ещё где-то может
век.
Звонил, звонил…бессонный
оператор,
Соединял руками цифр
адреса,
И так хотелось, чтобы это
было надо,
Хотя б каким-нибудь
свободным в это время
голосам.
Хотя бы кто-нибудь, а может
и она ответит,
А может ей сейчас гудки
переведут,
Но в ночь уже так нервно
собирался вечер,
Докуривая тени на углу.
А человек звонил-звонил и
всюду ему так казалось,
Взрывался бесполезным
звоном телефон,
Толкались сны, такси себя
бесстыже предлагали,
Но даже слышать не хотел об
этом он.
Он просто жив сейчас у уха
потеплевшей трубки,
И шутка ли?! - полжизни в
ожиданьи этих новостей,
А вдруг она ещё не спит,
слоняясь по подушке,
А вдруг ещё спешит домой,
немного припозднившись из
гостей.
Ну, или просто думает,
мечтает,
Перебирает с давних
фотографий трепетную пыль,
А может вовсе спит, а может
ей нисколько не мешает,
Что он в начале первого вот
так звонит, звонит, звонит...
Что он совсем один уже…
напротив её дома,
Глазами втиснулся в погасшее
окно,
И что ей стоило…и что на
самом деле стоило
Произнести, сказать всего
одно такое важное «Алло»…


Рома Фандорин

Мы с тобой напьемся. Решено.
Я не хочу быть запасным
вариантом, давай дальше
как-то без меня.
Будем пить теплое
шампанское на крыше вместе
с комарами.
Ночь кончает от нас.
Это лето не принесет нам
ничего, кроме того, что не
сбылось. Мы убежим от
прошлого только в том
случае, если у нас не будет
будущего.
Этим вечером я буду
типичным романтиком. Пусть
и без заученных стихов
Маяковского, без бутылки
ледяной водки, но зато с
килограммом персиков и в
выглаженной белоснежной
рубашке.
В телефоне не хватает
памяти. У меня тоже.
Ты расскажешь мне, как не
скучаешь, я молча буду
массажировать твои
шершавые пятки. Потом я
обманчиво-нежно возьму тебя
за руку, резко дерну на себя
(ты расплескаешь все
шампанское, упадешь на
колени), наклонюсь к тебе
еще ближе, чтобы тебя тоже
чуть одурманило этим
моментом, и томно прошепчу в
губы:
- Радость моя... Я так
заебался.


Воронов Ирон