... в квартиру, захватил понравившуюся ему комнату, объявил ее своей собственностью и с помощью "титушек" отгородил ее от вас. Вдобавок он попытался отжать еще одну комнату, но тут уже хозяин начал давать отпор, завязалась драка и в ходе борьбы комната сгорела. И в этот момент захватчик устало машет рукой и говорит, что не претендует более на обгоревшую комнату и готов вам ее вернуть в обмен на обещание не ставить квартиру под охрану.
     Причем, подразумевается, что ремонт сожженной комнаты вы будете делать за свой счет. Ни о какой компенсации ущерба, равно как и о судьбе первой отжатой комнаты, ваш сосед даже не хочет говорить. Вдобавок он полагает, что делает вам одолжение.
     Да, вы правильно поняли - это об оккупированных территориях Крыма и Донбасса. И да, позиция Кремля вызывает улыбку. Понятно, что нет смысла любой ценой возвращать Донецк и Луганск, если Кремль сохранит политическое влияние на эти территории.
     С Кремлем все понятно. Куда большую улыбку вызывает позиция российского обывателя. Он искренне убежден, что чужую целую игрушку можно оставить себе, а чужую, но растоптанную в драке – вернуть хозяину без компенсаций. И самое забавное, что он, похоже, искренне верит в собственное благородство и справедливость.
(Аналогии журналиста Павла Казарина, вызванные публикацией профессора МГИМО Валерия Соловья)

          Сейчас, накануне выборов в Верховную Раду Украины рейтинг президентской партии приближается к 50%. В штабе "Слуга Народа" рассуждают об однопартийном большинстве. 

       Вся новейшая история Украины – это многоголосица. В отличие от России, у нас не было единственной тумбочки с деньгами – вокруг каждого ресурса формировалась своя финасово-промышленная вертикаль, которая затем – для защиты своего актива – создавала политические партии и СМИ.

       Отсутствие монополии на деньги рождало все то, чем затем гордилась страна: конкуренцию, свободу слова и многопартийность. В результате, ни у кого в Украине не было контрольного пакета акций. Свою роль в многоголосицу вносила традиционная украинская разобщенность. Недоверие к власти. Конкуренция визий. И даже теневая экономика – которая лишала крупных игроков монопольного контроля над финансовыми потоками. Все это приводило к тому, что Украина рельефно выделялась на фоне северных и восточных соседей.

       А во всех тех евразийских объединениях, куда Украину пыталась завлечь Москва, парламент не играл никакой роли. Он был лишь придатком администраций президентов, лишь одобрявшим присланные законопроекты. Украинская же модель куда больше тяготела к европейским традициям, в рамках которых власть всегда обречена на сложные коалиции. Вполне возможно, что к концу лета мы окажемся в принципиально иной ситуации.

       Президентская партия уже сейчас может забрать себе половину списочного состава Верховной Рады. Сторонники президента уверены, что это даст возможность для реформ и борьбы со всем плохим во имя всего хорошего. Но кто может быть уверен, что новая вертикаль станет воспринимать "добро" и "зло" так же, как их мыслят люди? И дело даже не в том, что избиратели президентской партии нередко мыслят идеальное будущее совершенно по-разному. Угроза в том, что новый парламент может перестать быть "местом для дискуссий". В той же мере, в которой он перестал им быть у наших соседей по восточную сторону границы. Ни у одного украинского президента не было монополии на власть.

       Но в июле украинские избиратели, скорее всего, вручат новому президенту ключи от парламента, и тот сможет самостоятельно определять законодательное будущее страны, а самим останется лишь гадать, какая картинка желаемого будущего появится у него в голове. Кого он будет слушать? Игоря Коломойского? Социологов? Аудиторию своего инстаграмма? Ближайшее окружение? Брюссель? Вашингтон? Но не украинский парламент, скорее всего!

       Мы стоим перед новой реальностью, и обыватель связывает с ней самые оптимистичные ожидания. Но способность обывателя влиять на реальность закончится уже 21 июля. И следующие пять лет все полномочия будут принадлежать одному центру влияния. Кто-то может считать, что это будет открытое акционерное общество. Но оно вполне может оказаться закрытым, как у северо-восточных соседей.

(Павел Казарин, журналист, крымчанин. Сотрудничает с «Крым.Реалии», «Украинской правдой», Liga.net, телеканалами ICTV и «24». Из публикации в Обозревателе. С сокращениями).

    … из них десять лет проработал в журналистике, где мы пытались сшивать материк и полуостров, находить какие-то другие горизонты, кроме тех, на которых заканчивался СССР. Мы хотели идти в завтра, а они пытались утащить нас во вчера. И нам казалось, что время играет на нашей стороне. Просто потому, что мы молоды, а они – нет. Мы ошибались. Отчетливо помню предвоенный 2013-й. Крым продолжал жить советскими мифами в их девственной чистоте.

        А затем случился февраль 2014-го. И оказалось, что вся постперестроечная Россия – это лишь косметика, под которой прячется все та же старая империя. Крым снова угодил с Москвой в резонанс: это не она вернула полуострову повестку. Это он навязал ей свою. Я помню местных городских сумасшедших. Они ходили с красными или трехцветными флагами. Говорили советскими словами и думали советскими лозунгами. Для них день сегодняшний был лишь плацдармом для возвращения во вчера. С ними было скучно и тускло. В любой заграничной поездке они искали следы неизменного увядания.         

        Я протянул в своём родном Симферополе до осени 2014-го. С февраля до ноября писал о том, что Россия делает с моим домом. Порой казалось, что я внутри романа "Остров Крым" – в той главе, где империя поглощает территорию полуострова. Под нож отправлялось все то, во что ты верил: независимые медиа, независимые люди, право на несогласие. К ноябрю стало понятно, что это всё. Если тебе предлагают капитуляцию как единственный вариант – диалог невозможен. Сила слова работает там, где люди способны слышать. А если они способны придумать себе "распятых мальчиков" – нет смысла с ними разговаривать. Все, что вы скажете, будет использовано против вас. Уехал в Киев.

          Оказалось, что брошенное на самотек время, как в Крыму, не обязательно приводит нас в "завтра". Оно вполне может привести нас всех во "вчера". Поколение отцов отбирает время у поколения детей, чтобы забрать будущее у внуков. Факты способны проигрывать лжи. Тот, кто говорит правду, скован рамками этой правды. Тот, кто врет, не скован ничем. Как только регион становится заповедником ностальгии – он начинает идти в ад. Люди с головами, повернутыми назад, не умеют иначе. Доказано Данте.

        Движение вперед требует усилий. Деградация не требует ничего. Скатиться вниз и в прошлое – проще простого. Я понял, что мотивы людей определяются не реальностью, а восприятием этой реальности. Борьба за "картинку в головах" способна выигрывать войны. Или начинать их. Доказано российским ТВ.

        За четыре года я стал жестче, понял, что демократические принципы стоит распространять лишь на тех, кто их сам готов признавать. Играть по этим правилам стоит лишь с теми, кто не собирается их отменять после победы. Мой Крым иногда прорывается ко мне. На старых фото – те, кто присягнул новым флагам. Те, кто ушел во внутреннюю эмиграцию. Я до сих пор не могу привыкнуть к снегопадам. Домом веет всюду, где на горизонте видны горы. Мои вещи делятся на те, что "оттуда", и те, что уже "отсюда". Там – в моем Крыму – остались три десятка лет. И иллюзии. Мне не жалко ни того, ни другого.

(Павел Казарин, журналист. Из публикации в блоге. Сокращено.)

       … рад, если через год вы снисходительно расскажете мне о моих просчетах. А я стану сокрушенно кивать и думать о том, что прогнозист из меня никудышный. Я буду ликовать, если Зеленский сохранит независимость Нацбанка. Не станет играть с печатным станком. Проведет реформы и перевооружит армию. Защитит Приватбанк от прежних владельцев, а госбюджет – от их претензий на компенсации.

       Я буду аплодировать стоя, если коррупцию удастся уменьшить. Если судебную реформу реанимируют. Если прокуратура перестанет быть избирательной и неэффективной. Я хочу убедиться в беспочвенности своих подозрений. Хочу обнаружить, что за молодым политиком не прячутся старые лица. Хочу узнать, что его команда профессиональна, креатуры – компетентны, а указы работают на страну. Я хочу, чтобы всё, в чем убеждают меня его сторонники, оказалось правдой.

       Чтобы при нем украинская экономика стала инновационной. Налоговое администрирование – простым. Правила игры – прозрачными и одинаковыми для всех. Я читал обо всем этом в соцсетях. Избиратели Владимира Зеленского стараются убедить меня в неотвратимости этого сценария и упрекают в излишнем скептизиме. Они уверены, что им никогда не жилось так плохо, как сейчас.

       Я не стану настаивать на всяких глупостях. Мне не нужно, чтобы глава государства ездил на велосипеде. Чтобы он отказывался от охраны. Чтобы он покупал продукты на рынке и катался на метро.

       Зато мне нужен тот самый президент, которого обещает нам штаб Владимира Зеленского. Президент, перед которым мне будет стыдно. За свое неверие, за свои сомнения, за свой скепсис. Тот самый президент, которого лет через пятьдесят мы будем печатать на деньгах. Тот самый, в честь которого внуки станут называть улицы.

       И я готов к тому, что через пять лет буду рассказывать о том, как поначалу ошибался на его счет. Стану говорить, что его манера общения была обманчивой – и что за ней крылись недюжинный административный талант и потрясающая политическая воля. Я буду извиняться перед его сторонниками. Заброшу публицистику и начну писать тест-драйвы.

       Я буду ликовать, когда президент разрушит клановый клубок. Когда мы удвоим экономический рост – я распишусь в собственной профнепригодности. Это будет мое триумфальное фиаско. Поверьте, я жду этого не меньше вас. Вы получите право на снисходительность, высокомерие и нравоучительные нотки – это будет неважно, если в тот момент мы будем жить в стране нашей общей мечты. Только давайте условимся об одном. Если внезапно что-то пойдет не так – мы поменяемся ролями. Договорились? 

Полтора года назад Крым уплывал в Россию с четкой уверенностью, что Украина закончилась. .... У просоветских крымчан было стойкое убеждение, что со дня на день их примеру последуют другие регионы Украины. Что Донбасс станет лишь первой ласточкой, а десанты "вежливых людей" отожмут у Киева, как минимум, восемь областей. А потом на Украине прошли президентские выборы, затем парламентские, затем Кремль их признал. Новороссия оказалась мертворожденным детищем в границах "некоторых районов Донецкой и Луганской областей". Теперь Москва и вовсе пытается разрушенный регион перевязать георгиевской ленточкой и вручить Киеву – чтобы кормил и заботился.
   Оказалось, что за полтора года новое гражданство Крыма никто в мире так и не признал, российский крупный бизнес на полуостров так и не пришел, инфраструктурное счастье не наступило, курортный рай из прошлого в настоящее так и не перекочевал, ......
   И единственный выход из всего этого – уверовать в "хитрый план Путина", который выглядит как "слив Новороссии", но на самом деле – лишь обманный маневр. Собственно, именно этим сегодня просоветская часть Крыма и занимается.        (Павел Казарин, журналист)

    … Владимиру Зеленскому лишь предстоит это всё испытать на себе. Пока что ему не о чем тревожиться. Медовый месяц продолжается, и его поклонники продолжают купать своего кумира в волнах обожания. Но в какой-то момент уже не получится списывать ненаступление эпохи счастья на парламент или предшественников.

       Запад требует от Украины реформ. Тех самых, что снизят влияние самого Игоря Коломойского и его коллег по олигархическому цеху. Разгосударствление, конкуренция, рынок, демонополизация – все это напрямую бьет по интересам финансово-промышленных групп. И нескольким крупным нет никакого резона желать появления множества средних. Потому что такая трансформация рискует сломать ситуацию, в которой Украина – это всего лишь офис для их обогащения.

       Олигархи заинтересованы в максимальном ослаблении государства как такового. Потому что сильные институты для них – естественный противник, ограничивающий их влияние. То домашнее задание, которое Запад раз за разом предлагает Украине, идет вразрез с интересами украинских олигархов, и было бы странно, если бы Игорь Коломойский не предлагал новоизбранному президенту отказаться от западных рекомендаций.

       Для справки из исследований Центра Разумкова:

·         58% избирателей Зеленского хотят моратория на продажу земли (за – 29%).

·         67% хотят снижения тарифов (адресные субсидии по нраву лишь 27%)

·         46% хотят прекращения сотрудничества с МВФ (за – 22%).

       Цифры говорят сами за себя. Избиратели Владимира Зеленского не хотят реформ. Не хотят приватизации, реформ образования и медицины. В рамках их логики государство – это тумбочка, из которой нужно брать деньги. Возможно, этим людям никто так и не объяснил реальных возможностей страны. Возможно, они не подозревают, по каким принципам работает экономика. Сторонники Зеленского похожи на человека, который устал от скучных врачей с их дорогостоящими рецептами лечения, и сбежал к целительнице, обещающей эффект уже завтра утром. Вопрос в том, какой выбор готов сделать сам президент.

       1. Можно пойти наперекор общественным ожиданиям – и стать изгоем, растерять рейтинг, стать объектом всеобщей нелюбви. Зато у Зеленского будет возможность сохранить страну и дать ей шанс на медленное выздоровление. Именно медленное – потому что величину опухоли недооценивать не стоит.

       2. А можно поддаться соблазну и дальше купаться в лучах всеобщей любви. Говорить популярное. Делать популярное. Раздавать обезболивающее, которое будет скрывать прогрессирующую болезнь. Разрешать есть сладкое без ограничений и позволять не мыть руки перед едой. Разорвать отношения с МВФ, обнулить обязательства, свернуть реформы и снять новую серию "Слуги народа".

       Но экономические законы никто не отменял. За народную любовь Владимир Зеленский расплатится будущим страны. И те, кто сегодня твердит о том, что "хуже быть уже не может" получат возможность убедиться в обратном. Только будет уже поздно. 

         (Павел Казарин, журналист. Сотрудничает с «Крым.Реалии», «Украинской правдой», Liga.net, телеканалами ICTV и «24». Из публикации в Обозревателе)   

      Надежда Савченко сейчас – это пример того, как можно прогулять репутационное состояние за считанные месяцы. А ведь когда-то ее имиджевое "приданное" было столь велико, что за него сражались партийные лидеры. Юлия Тимошенко делала ее первым номером списка. Банковая – присуждала высшие воинские награды. Издательства готовы были издавать ее книгу, а СМИ стояли в очереди на интервью.

     Но разочарование в ней наступило не только из-за изначально завышенных ожиданий. Да, образ украинской "Жанны Д’Арк" слишком тяжел, чтобы ему соответствовать, и страна была обречена оказаться в ловушке собственных иллюзий. Но Савченко сумела настроить против себя тех, кого принято называть гражданским обществом.

     Дело в том, что ее переговоры с боевиками прекрасно вписываются в российский сценарий разрешения войны на Донбассе. Потому что с первого дня подписания Минских соглашений Москва пыталась навязать Киеву и миру свою очередность их выполнения: ВНАЧАЛЕ Киев должен амнистировать боевиков, закрепить за регионом автономию, следом – провести выборы с участием коллаборационистов, которым ЗАТЕМ Кремль передаст контроль над границей.

     Более того – Захарченко и Плотницкий настаивают, что выборы на Донбассе должны пройти без участия переселенцев и украинских партий. По сути, Москва хочет, чтобы выборы проходили с участием боевиков, под контролем боевиков и на которых победят боевики.

     Киев прекрасно понимает эту логику и сопротивляется ей. И именно поэтому в Москве решили шантажировать Украину судьбой ее пленных. Не случайно боевики отказываются от любых – даже самых выгодных – сценариев обмена пленными: последний раз они сорвали формулу "42 на 228". И это не случайно. Их главное условие для обмена – амнистия для самих себя.

     Захарченко и Плотницкий, с которыми Савченко предлагает вести переговоры, – не более чем марионетки в руках Москвы. И их поведение продиктовано стремлением Кремля победить Украину при помощи ее же – Украины – общественного мнения. Для этого наши  "полезные идиоты" будут вбрасывать в общество идеи о том, что обмен пленными срывается из-за недоговороспособности и равнодушия официального Киева. И что любые другие украинские переговорщики способны были бы решить этот вопрос за считанные часы. И если в какой-то момент той же Надежде Савченко боевики по команде из Москвы и впрямь выдадут нескольких украинских солдат или гражданских, то это послужит подтверждением: а вот "плохой Киев" не смог, потому что не хотел.

     А следом, скорее всего, мы станем свидетелями очередных рассуждений о том, что войну нужно заканчивать. Что Киев должен напрямую вести переговоры с Донецком и Луганском. Что Москва не является стороной конфликта, а сами боевики настроены на конструктив. Что Украина должна дать Донбассу автономию и восстановить территориальную целостность. И, наверняка, в уставшем от войны обществе такие лозунги найдут своих адептов.

     Надежда Савченко вольно или невольно решает московскую задачу наделения Плотницкого и Захарченко субъектностью. Выставляет их как самостоятельную сторону конфликта и призывает к прямым переговорам Киева с ними.

     Эту роль, отведённую Москвой Надежде Савченко,  она, вполне возможно, играет неосознанно – в конце концов, ее политический опыт ничтожен.

     Но есть и вещи, спорить о которых бессмысленно. Например, что ключи от мира на Донбассе находятся не у Киева, а у Москвы. Что некоторые войны идут не до победы, а до истощения. Что Россия стремится перевязать Донбасс георгиевской лентой и вручить Киеву как троянского коня. Что мир любой ценой – не всегда хорошая идея. Потому что капитуляция – это тоже форма мира. Но разве она нам понравится?

(Павел Казарин, журналист)

       Мы яростно негодуем по поводу Европы, которая вернула Россию в ПАСЕ. Но почему нам кажется, что она должна поступать иначе? Давайте примерим на себя оптику условного европейского политика.

       Есть Украина. Страна, на которую напало соседнее государство. Агрессор аннексировал один регион и оккупировал еще два. За пять лет погибло 13 тысяч человек. Европейский политик открывает социологию и видит, что на пятый год войны к государству-агрессору хорошо или очень хорошо относятся 57% населения Украины. Плохо или очень плохо – лишь 27%. Еще 15% – не определились.

Вдобавок число тех, кто хочет жить с соседом без границ и таможни, достигло 48%. 38% хотят прекращения военных действий и замораживания конфликта. Еще 22% готовы предоставить оккупированным территориям автономию в составе страны. Сражаться до победного согласны лишь 18% жителей Украины. Почему Европа должна вести себя как ястреб – если ястребами отказываются быть люди, на которых напали?

       У европейского политика нет оснований сомневаться в этих цифрах. Ведь на президентских выборах 73% украинских избирателей поддержали человека, который предлагал "просто прекратить стрелять". 

       Список приоритетов вообще иллюстративный. 38% ждут снижения тарифов. 20% – повышения соцстандартов. А тех, кто ожидает укрепления нашей армии, и тех, кто хочет нормализации отношений с Россией, поровну – по 12%. Лишь 7% жителей считают приоритетом возвращение Крыма.

       Европейский политик видит, что в следующем украинском парламенте пророссийские силы сформируют вторую по величине фракцию, и что цифры беспристрастной социологии говорят - страна не хочет воевать. Страна устала от издержек. Страна хочет мира и ГОТОВА РАСПЛАЧИВАТЬСЯ ЗА МИР СУВЕРЕНИТЕТОМ.  И в этот момент он резонно думает о том, почему бремя санкционных издержек должна нести Европа, если жители страны, ради которой эти санкции вводились, настроены вполне капитулянтски.

       Европа ведет себя так, как ведет себя сама Украина. Если мы не готовы нести издержки – то почему их должны нести за нас французы и немцы? И если мы голосуем за возвращение в парламент "российской делегации" из партии Виктора Медведчука – то почему этого не могут делать европейские парламентарии?..

       «Всё отличие Владимира Зеленского от своих предшественников по прошлым президентским кампаниям сводится к двум моментам. Это наличие медиааватара (президент Голобородько) и отсутствие профильных компетенций (предыдущие “чудотворцы” до избрания успели поработать во власти). Причем, многими его сторонниками второй пункт воспринимается как достоинство — позволяет говорить о том, что в систему приходит абсолютно новый человек.

       Украина упорно хочет чуда. Украинский избиратель раз за разом выбирает волшебника. Мы верим в то, что счастье совсем рядом и что нужно лишь найти правильного человека, который знает рецепт секрета. Но в том-то и штука, что вся эта ситуация — не про рациональное. Она про эмоциональное. Те, кто голосует за “чудотворца”, не нуждаются в предметных дискуссиях. Они не стремятся оценивать риски или взвешивать издержки. Лишь потому, что любые дебаты о кандидате и будущем рискуют разрушить их мечту. А кражу мечты украинский избиратель не прощает никому. В случае победы Владимир Зеленский обречен на то, чтобы в этом убедиться». 

       Для Кремля нынешняя украинская реальность – лишь отклонение, которое можно и нужно выправить. После чего можно будет вновь душить соседнюю страну в объятиях. Собственно, именно это мы наблюдали довоенные двадцать три года. Экономики двух стран напоминали сиамских близнецов. С той лишь разницей, что украинская, по сути, была придатком российской.

       Последние два десятилетия Москва подчиняла внешнюю торговлю Киева интересам своей политики, заставляя Украину подчинять свою политику интересам внешней торговли России. Такая вот, рыночная геополитка. Украина барахталась в этой паутине вплоть до 2014-го. Развязать этот Гордиев узел никто не пытался. Разрубать – тем более. Все решила война.

       С момента вторжения взаимный товарооборот сократился в несколько раз. Но даже после аннексии и оккупации полного разрыва не случилось. Отчасти по объективным причинам - некоторые поставки с российского рынка было нечем заменить;  отчасти по субъективным - своя рубашка для финансово-промышленных групп явно ближе, чем государственная.

       И именно на это сейчас, перед украинскими выборами-2019, решила сделать ставку Москва - Путин подписал указ о введении "специальных экономических мер" в отношении Украины. Скажем ему спасибо. Обещаны запрет импорта ряда товаров, блокировка активов и несколько сотен "подсанкционных" фамилий. Осталось дождаться финальной редакции. Москва убеждена, что посылает этим сигнал Украине и ее избирателям.

       Нынешняя инициатива, судя по последним заявлениям Кремля, носит вполне предвыборный характер. Москва посылает недвусмысленный сигнал: мы назовем тех, кто мешает продавать ваши товары на нашем рынке. Исправьте нынешнюю девиацию в отношениях – и все вернется на круги своя. При этом Кремль не учитывает одну деталь. Для того, чтобы вернуть Украину в 2013-ый, Москве нужно вернуть Киеву оккупированные территории. Пока Донецк и Крым остаются под российскими флагами, ни о каком замораживании дрейфа от метрополии к Европе говорить не приходится.

       А восстанавливать территориальную целостность Украины Москва не хочет. В таком случае ее санкционный список просто станет фактором внутренней украинской политики - с ним будут сверяться в поисках публичных имен к выборам. Равно как и отсутствие фамилий в этом перечне станет поводом для недоверия. "Скажи мне, кто твой друг".  Кремль своими руками создаёт в Украине ситуацию, в которой выбор будет идти уже даже не между пророссийскими политиками и сторонниками европейского курса, а между реалистами и популистами.

       То есть, даже если Украина в 2019-ом не выберет своего собственного Николаса Мадуро, то эти российские санкции всё равно приведут лишь к обратному эффекту по отношению к целям Кремля. Москва вновь лишит кое-кого в Киеве иллюзии, что можно и дальше наслаждаться постсоветским безвременьем и заставит меняться. Так что, скажем Путину спасибо!

       Возможно, когда-нибудь в учебниках напишут, что Украина перестала быть гибридным государством благодаря гибридной войне.