Вот говорят, что нынче в браке

нельзя прожить пятнадцать лет,

а я скажу, что это враки,

и повторю, что это бред.

Я сам, скажу не для пиару,

у нас, среди родных полей

одну такую знаю пару.

Как раз справляют юбилей.

Давно, в эпоху криминала

и безвозмездного труда,

она его не выбирала.

И разве выбор был тогда?

Толпилось много швали всякой,

но их сосватал хитрый жид.

Сказали ей: живи, не вякай…

И ничего, и стала жить.

Ей ни в одном минувшем браке,

коль их свести в один коллаж,

протесты, выборы и вяки

не дозволялись. Но жила ж!

Не занимать ей чувства долга.

Пускай шпион, пускай фискал…

Хотя что это так надолго —

тогда и он не допускал.

Но был же муж и с бОльшим стажем,

хоть так бивал ее порой! —

и был при этом, прямо скажем,

не бог, не царь и не герой.

Короче, жили-поживали.

На елке фрукты не растут.

Жид пострадал — но между нами:

когда жида жалели тут?

Развод? — не стоит и пытаться.

Пятнадцать лет умчались прочь,

а как он смог, что вот, пятнадцать, —

так что тут, собственно, не смочь?

Сначала он, привычно хмурый,

всегда как будто с похмела,

ее такою сделал дурой,

какой и в детстве не была.

Меню без сахара и соли,

цензурный телик, мертвый дом;

потом со всеми перессорил,

потом внушил, что ад кругом:

смотреть опасно даже в окна,

а выйти — просто не моги,

поскольку холодно, и мокро,

и под любым кустом враги.

Она погрязла в этом бреде,

забилась в тесную кровать,

уже трясутся все соседи

(пускай от смеха — но плевать),

он ей дает одну газету,

сам принося ее в альков;

приставил к ванне и клозету

отряд своих силовиков;

а так как он не любит спора

и к конкурентам не привык —

он ей внушил довольно скоро,

что без него придет кирдык.

Кирдык таится под кустами,

стучится в мирное жилье,

он ядовитыми устами

приникнет к прелестям ее.

Она, как пойманная птица

под сенью черного платка,

молчит, и воздуха страшится,

и видит призрак кирдыка,

спешит в припадке ностальгии

детей вторично окрестить,

а что мужчины есть другие —

не может даже допустить.

Простой рецепт — чего же лучше?

Поставь бойцов на рубежи,

заткни жене глаза и уши,

саму для верности свяжи,

внуши, что яростные псаки

за дверью топчутся в крови, —

и в гармоничном этом браке

хоть девяносто лет живи!

Но юбилей какой-то странный,

его б я праздновать не стал:

его зовут хрустальной свадьбой,

дарить положено хрусталь,

но в том и главная загвоздка.

Что подарить в счастливый дом?

Хрусталь же символ блеска, лоска,

но также хрупкости притом.

Пятнадцать лет — такое дело,

сюрприз для пафосных мужчин:

все прочно, да, — но надоело,

и может треснуть без причин.

И чтоб устроить без помарок

банкет поистине крутой —

надежней отложить подарок

до свадьбы, скажем, золотой:

случалось, мы и дольше ждали.

Чего там, тридцать с лишним лет!

Он — доживет.

Она — едва ли.

Я, слава Богу, точно нет.

Джерело тут