БЕСЕДА  С  ПАПОЙ.

***************************************

Мне струн гитарных перебор Напомнил давний разговор Из тех далёких прошлых лет С  ОТЦОМ  и  МАМОЙ, коих нет. Всё было будто бы вчера.... Я прибежала со двора Домой, по  зову  моей Мамы-- Тогда  тридцатилетней  дамы. Стою. Сапожки все в снегу.... Сама снять шубку не могу.-- Замёрзли пальцы моих рук.-- Пришлось терпеть мне болей мук. Раздевшись, с горем пополам, Иду на зов : "Ну, где ты там ? Мой руки и садись за стол ! И поскорее !-- Папа зол "! Из комнаты слышны аккорды.... Гляжу : мой Папа сидит гордый; В руках -- двухгрифная гитара. Да, не один в ней гриф, а пара. Сидит мой Папа у окна И рядом ель стоит одна : Без мишуры и украшений..... Мой Папа же -- новатор-гений По части : чтоб изобрести.... О, Боже ! Ты меня прости За память, грусть мою и слёзы, Воспоминаний светлых грёзы.... Цыганский строй его гитары.... Он молодой, совсем не старый;... Романс поёт,....гитара "плачет", А я же слёз своих не прячу..... Такой  душевный  перебор : Гитарных струн семи набор..... Словами, буд-то  говорит О том, чего  душа  болит..... Гляжу на Папу -- восхищаюсь И слово  молвить не решаюсь. Мой Папа строгий и красивый; С мужской  недюжинною  силой; На лоб свисает  прядь волос. Я задаю ему вопрос : "Кто научил тебя играть ? Скажи. Хотелось бы узнать : Как ты гитары струны строишь ? Секреты эти мне откроешь ?!" В окошко Солнца бьют лучи.... "Ответь мне, Папа, не молчи "! "Армейский  лучший Друг  Аркаша, Меня  немного был он старше, Гитару мне он подарил ; Играть на ней же научил".... Гитара  стихла. Папа смолк. ... Теперь известно : знал он толк Не только в музыке ! Во-многом Меня  учил  он   понемногу : Как можно по чертам лица Прочесть, узнав в нём подлеца; По  почерку  как  различить Характер. -- Стал  Отец учить.... Так  за  нечаянной  беседой Сидели с Папой до обеда..... Чтоб  Маму  нам не волновать, Пришлось  и  ёлку  украшать Мне  ПОСЛЕ  вкусного обеда. Тогда ж продлили мы беседу.... Осталась  в  памяти  она. Прошла , уж, не одна весна С тех давних, Светлых тех времён, Где Папа  жив, где Мама в нём.... *******    / 2.12.2009 г. /         / В Память о ПАПЕ /. 

Как больно... Душа на части рвется...

Никто ко мне оттуда не вернется...

И слез моих безбрежный океан...

И капелькой - души их не коснется...

А мне не залечить сердечных ран...

И лишь во сне мне мама улыбнется...

Бредфорд,

я купила масло. У нас теперь много масла...

Утром я просыпаюсь на час раньше, одеваюсь для тебя, сажусь в метро и еду к тебе домой. Консьерж в твоем подъезде внимательно рассматривает мои водительские права и проверяет что-то в своем толстом журнале. Очень медленно. Должен бы уже запомнить. Но каждый раз притворяется, будто не узнает. Можно сказать, что у тебя хороший, внимательный консьерж. А может, ему просто нравится запах моих духов. Потом он улыбается мне и разрешает пройти к лифту. Уверена, что, пока иду, он пялится на мою задницу. Я его понимаю. Задница у меня действительно ничего...

Когда я открываю дверь твоей квартиры, Мефистофель приветствует меня мяуканьем. Не думаю, чтобы это была радость. Скорее, удовлетворение, что его покормят. Потом он бежит на кухню и трется обо все четыре ножки стола. Я кладу ему на блюдце еду и наливаю в мисочку молоко. А потом прислоняюсь к холодильнику и рассказываю ему, что опять по тебе скучала. Правда, не похоже, чтобы это производило на него какое-нибудь впечатление. Наверное, Мефистофель притворяется. Он тоже по тебе скучает. Но, должно быть, вечерами сильнее, чем утром. Как и я. Я тоже сильнее скучаю по тебе вечерами. А особенно ночами.

Поэтому вечером я не возвращаюсь в Бруклин, а с работы иду к тебе домой и встречаю другого консьержа. Того самого, лысого худого старичка, который впустил меня в твою жизнь и в твою постель в тот, первый раз. Он не разглядывает мои права, а смотрит прямо в глаза. Поэтому, идя к лифту, я стараюсь как можно лучше вилять бедрами.

Вечером Мефистофель мяукает совсем иначе. И не бежит на кухню, а запрыгивает на твое радио и смотрит на меня. Сначала я подхожу к нему и шепчу ему на ушко твое имя. Это его успокаивает. Потом сажусь в кресло, включаю лампу, ставлю Шумана и читаю газеты. Я хочу знать всё об этой твоей войне. А больше всего хочу прочесть, что она закончилась и ты скоро вернешься домой. Иногда я читаю вслух, для Мефистофеля. Я думаю, он тоже хочет, чтобы закончилась война.

Два раза в неделю я беру такси и еду после работы в «Вилледж Венгард». Заказываю два бокала вина, иногда и еще два. А бывает, что и больше. Слушаю вместе с тобой джаз и только потом возвращаюсь к тебе, обычно слегка под мухой. Тогда я прижимаюсь губами к зеркалу в нашем лифте. И бегу по узкому коридору к твоей квартире. И забираюсь в душ, где ты тоже со мной. Иногда я становлюсь под душ прямо в одежде, чтобы ты мог меня раздеть. Бредфорд, я обожаю, когда ты меня раздеваешь! Хотя ты сделал это один-единственный раз...

Потом я, голая, ложусь в твою постель. Завожу будильник на три или на четыре (не могу вспомнить, в котором часу он зазвонил той ночью), а когда он звонит, встаю и иду на кухню, чтобы сделать для тебя бутерброды. Утром я кладу их себе в сумку и забираю с собой. Мое платье по утрам иногда бывает еще влажным. Поэтому я держу в твоем шкафу два других, на смену. В полдень я сижу на скамейке в Центральном парке, ем бутерброды и рассказываю о тебе деревьям. Я верю, что каким-то мистическим образом ты слышишь это и ощущаешь мое присутствие. Из парка я возвращаюсь на работу, смотрю на вырезанную из атласа карту Европы, которую приколола кнопками к стене, и гадаю, где именно растут твои деревья.

Два дня тому назад я пережила что-то вроде шока. Ночью в твою квартиру вошел пожилой мужчина. В первый момент я хотела было вызвать консьержа. Но когда он отправился прямиком на кухню, передумала. Мефистофель разволновался куда больше. Потом этот мужчина рассматривал фотографии на твоем письменном столе. Наконец он включил пластинку на твоем граммофоне и сел в твое кресло. Он не заметил, что я лежу в постели. А я старалась не дышать. Укрылась с головой одеялом, а потом, когда музыка зазвучала громко, осторожно высунула голову. В этот момент мужчина заплакал. Потом встал, выключил свет на кухне и ушел. Мефистофель тут же прибежал ко мне, мы крепко прижались друг к другу, и я перестала бояться.

Утром я сняла с Мефистофеля ошейник. Куплю ему новый. Этот слишком жесткий и жмет ему. Я засунула в конверт это письмо и перевязала его ошейником. Мефистофель обрадовался. Я поняла это по движениям его хвоста. Он, наверное, не любит ошейников. Видимо, как и ты. Я никогда не надену на тебя ошейник. Мужчины в ошейниках все равно не возвращаются к своим женщинам. А я хочу, чтобы ты возвращался. Ко мне. Будь свободным, но просыпайся утром рядом со мной. И совсем не обязательно в три или четыре...

Вчера в обеденный перерыв я пошла в твою редакцию. Я решила, что это полезная пешая прогулка. Мне хотелось думать о тебе, и чтобы меня никто не отвлекал. Нью-Йорк становится совсем другим, когда я думаю о тебе. Шел снег, но сквозь тучи пробивалось солнце, а я думала о том, какой снег и какое солнце видишь в этот момент ты.

Как только я произнесла в приемной твою фамилию, появилась какая-то толстушка. Ее, кажется, зовут Лайза. Или что-то в этом роде. Когда я положила конверт на стол в приемной, Лайза тут же схватила его и прижала к своему огромному бюсту. Мне показалось, что она не хотела, чтобы к конверту прикасалась молодая секретарша. Не знаю, откуда, но Лайза знала мое имя. Она пообещала, что немедленно «передаст письмо вместе с другой обширной корреспонденцией редактору Стэнли Бредфорду, который временно пребывает в Европе». Она мне понравилась.

Если Лайза передала тебе мое письмо «вместе с другой обширной корреспонденцией», пожалуйста, поблагодари ее – и от меня тоже. Потому что я очень хочу, чтобы ты знал, что я думаю о тебе. Практически постоянно.

Дорис

"Woke up this morning
Got a blue moon in your eyes
Woke up this morning
Got a blue moon in your eyes
Woke up this morning

When you woke up this morning everything was gone.
By half past ten your head was going ding-dong.
Ringing like a bell from your head down to your toes,
Like a voice telling you there was something you should know.
Last night you were flying but today you're so low
Ain't it times like these that you wonder if you'll ever know
The meaning of things as they appear to the others:
Wives, husbands, mothers, fathers, sisters and brothers.
Don't you wish you didn't function,
Don't you wish you didn't think
Beyond the next paycheck and the next little drink'
Well you do so make up your mind to go on,'cos
When you woke up this morning everything you had was gone." 

Она смотрит на этот серый убогий мир уставшим взглядом безумных зеленых глаз.
Она разочарована во всем, поэтому ей так безразлична эта жизнь.
И пусть мужчины бросают на нее восхищенные взгляды.
Они не представляют, как одинока она в душе.

©

Что для вас счастье?

У каждого, наверное, будет какое-то свое определение. Говорят, что счастье мимолетно, это только миг, его поймаешь, а потом оно растворяется, как мираж на горизонте или утренний туман...
Но мне кажется, счастье может длиться и годами. Конечно, не в состоянии эйфории и распирания всех чувств, а в том, что по утрам хочется просыпаться, идти на работу, где тебя уважают и где ты приносишь пользу, и возвращаться домой, где тебя понимают и любят. Хотя, может, это слишком банальное и неполное понимание счастья, но мне кажется, для меня истинное понятие счастья лежит где-то в этой плоскости.

Я уже пару лет не чувствую себя счастливой. Особенно остро я поняла это сегодня, проснувшись от очень сладкого, приятного сна, и понимая, что я не хочу вставать, хочу вернуться в ту параллельную реальность. При этом у меня нет ярко выраженной депрессии.  Иногда мне даже кажется, что все вроде бы хорошо..

Но потом просыпаюсь после подобного сна, где я окружена людьми, знакомыми, все мне улыбаются, здороваются, я чувствую себя уважаемой, нужной, любимой - и я очень счастлива. Но просыпаюсь и понимаю, что сейчас все совсем не так. Потому что мне нужно окружение людей, чтобы быть счастливой. А вместо этого - стены, квартира, один близкий человек рядом, который тоже не очень весел, дни, похожие один на другой, как близнецы..

Последние пару лет судьба меня постоянно испытывает одиночеством -  или я вообще не могу найти работу, или попадаю на работу, где пару человек сидит в офисе и никакой динамики, движения, почти брежневский застой; или же где меня не замечает ни начальство, ни коллеги. Помню, на последней работе я почти всегда ходила обедать сама, и от этого было так пронзительно грустно. Мои коллеги были все лет на десять младше, и мне с ними было неинтересно, а они как-то меня избегали. А начальство было моего возраста, но почему-то даже не здоровалось со мной. И работала я не в штате, а непонятно как.

А ведь еще лет пять назад все было иначе. У нас был огромный коллектив, и постоянно приходили все новые и новые люди. Круг общения  расширялся не по дням, а по минутам... Мне казалось, что у нас была почетная миссия, и наша деятельность приносила большую пользу. У меня даже брали интервью журналисты.. А потом эта структура развалилась, с людьми отношения кое-как поддерживаются, но с каждым годом все меньше и меньше..

Последние месяцы в основном работаю дома, и не могу найти достойную работу в офисе..  Родители смотрят на меня, как на неудачницу, и от этого еще больнее... Какой-то бег по замкнутому кругу получается...

Вот такой крик души.. Я понимаю, что надо еще более активно искать работу, но руки опускаются, когда на десятки резюме - 1-2 ответа... Когда даже знакомые не могут помочь..

Любовь измеряется мерой прощения, 
Привязанность - болью прощания...