......................................,для всех, но РАди Васъ-прим.пер.)

сцена вторая, "У городских ворот"

Одни подмастерья: Что ж не решимся до сих пор?

Иные подмасетрья: Пойдём на сор в охотный двор.

Первые: А мы желаем с мельницей свидаться.

Некий подмастерье: Советую- к прудам, там искупаться.

Второй: Туда дорога не краснА.

Некоторые: А ты куда?

Третий: Пойду со всеми.

Четрёртый: В Бургдорф заглянем: путь красивый,

                    милы девицы, повернёмся с пивом.

                    Там заведенье- первый сорт.

Третий: Ты, сластолюбце ненасытный,

              Уж пару раз, не помнишь? напросился.

              Не йду со всеми, верно горд.

Первая служанка: Нет, нет! Мне -в город, поскорей.

Вторая:Найдём его где тройка тополей.

Первая: Мне в том большого счастья нет:

               Под ручку ходит он с тобой,

               тебя танцует. Ну а мне

               пора, выходит, на покой?!

Вторая:  Сегодня выйдет не один.

               Кудряш, сказал он, будет с ним.

Студент: Гля, девки путешествуют развязно.

               Ходи, герр брат, придём на праздник:

               покрепче пиво , нос дерёт табак ,

               прикрашенная дева- на мой смак.

Девушки-мещанки: Хорошие ребятки, посмотрите!

                               Невиданный скоромный срам:

                               не гоже им с хорошими водиться,

                               себя охота с этими марать.

Второй студент первому: Притормози! Они уже петляют,

                                          наряжены ,на вид, совсем недурно.

                                          Одна из них- соседка моя, знаю.

                                          Шажком задумчивым идут-

                                           под ручку нас двоих возьмут.

Первый второму: Герр братец, брось: нам незачем робеть.

                              Прискорь! а то мы дичь упустим.

                             Суббота- день чтоб веником вертеть,

                              а тряпку береги до мясопуста.

Мещанин: Не любый мне, нет, новый бургомистр:

                 он засиделся, уходить не быстрый.

                 А что он в городе творит?

                 Ворую там, а здесь горит.

                 От головы давно всем тошно,

                 а платим с каждым годом больше.

Нищий (нараспев): Добрые люди, милые дамы,

                               белые личика да бакенбарды,

                               вашими жив, подивитесь, трудами,

                               станьте и сжальтесь, грошик подайте.

                               Не оставляйте меня голодным!

                               Жертвуйте милостю прямо под ноги.

                               Праздник когда кошельки не зажатым

                               да обернётся мне урожаем.

Второй мещанин: Нет лучшего, чем в праздники послушать

                             беседу о войне и жутких зверствах,

                             как в Турции далёкой где-то лущат

                             народы- кто за деньги, кто за веру.

                             Став у окна , стаканчик выпьем свой,

                              посмотрим как рекой плывёт кораблик,

                              а вечером воротимся домой-

                              и мир обрящем, благодать и праздник.

Третий мещанин: Сосед, ага! Течём, плывём помалу:

                              они поколят черепа,

                              всё перепортят и повалят,

                              лишь тишина у нас прочна.

Старуха (девушкам-мещанкам) : Ай, нарядились! розан молодой!

                                                      Хорошенькие, всем на загляденье?

                                                      Да не гордитесь: дорожа собой,

                                                      чего хотите? Помогу вам дельно.

Первая мещанка: Я этих берегусь. Агата, прочь!

                              Все видят: водит ведьма-зазывала.

                              Она уже в Андрея святу-ночь

                               любимого мне тело рисовала.

Вторая мещанка: Мне показала лЮбого в кристалле,

                              военного: силён да не боится.

                              Я там гляжу, я здесь его искала,

                              но мне такой не хочет заявиться.

                                        Солдаты (поют):

Башни зубчАты

скалятся-снятся.

Горды девчата,

буде смеяться,

любо отдаться!

Плата герою-

ночка с тобою!

 

Трубы, играйте,

нас поминайте.

Грешники- битвы-

сладки молитвы!

Жизня ты наша:

девы да башни,

нам покорятся:

взять- не отдаться!

Плата герою-

ночка с тобою!

Лечь да проспаться:

нету солдатца!

( Фауст и Вагнер)

Фауст:

Льдяная глыба речкою запела.

Веснеет жизни новое начало.

В долине- зелень будущего счастья.

Зима-старуха дюже остлдабела,

пора ползком на лёжку возвращаться,

чтобы оттуда насылать,

бессильно злясь, холодны хмари

на мило-зелены поля

горенью Солнца на расправу.

Палитра всюду вверх стремит.

Дол, живью красочной полИт,

цветов не скоро нарожает,

зато людей принаряжает.

Вернись с холмов, сойди с котурн-

увиди города страну.

Из пустоты смурных ворот

кишмя снуёт цветной народ.

Днесь радость всех подряд итожит,

Се весен Праздник, Воскресенье Божье:

сегодня всяк и каждый будто ожил.

Из чада низких мастерских,

из лавок, от станка, доски,

из гнёта уличной тоски,

из ночи молитвы соборной-

на жертву светлому позору.

Смотри же, глянь! как юрчиво орава

меж дЕрев полем рассыпает:

так реки бреги размывают

да сладко ближимое правят.

До самых крАев нагрузившись,

уходит вплавь последня лодь,

а с хОлмов поду до вершины

нарядов перемиг грядёт.

Я чую сутолочь деревни:

вот здесь оно, народа небо.

Ликует всяк: и стар, и мал.

Я, человек, сюда б пристал.

 

Вагнер:

Герр доктор, с вами прогуляться

почётно и презент уму,

но не желаю опускаться:

я- ворог грубому всему.

Все эти скрипки, кегли, крики

сливаются в отвратный звук.

Гуляют- злобный бес ярится.

Гул краснопением зовут?

(хуторяне под липой танцуют и поют )

Танец  и песня

Пастух рядился танцевать,

украшен лентою кафтан

надел, цветок- в петлицу.

Сошлись селяне промеж лип,

гуляли, жгли да топали

Юххе! Юххе!

Юххейза! Хейза! Хе!

Смычок старался.

.

В толпу горячий пробивался,

девицу закадрить пытался:

умеет локтем биться.

Ядрёна девка обернулась

и говорит:"Ну что так глупо?"

Юххе! Юххе!

Юххейза! Хейха! Хе!

"Тебе- не сразу"

.

Но бойко в круг пошли на пару,

налево вправо, паром, жаром,

а камушкам- катиться.

Вдвоём краснели да потели,

и, отдохнув, опять пыхтели.

Юххе! Юххе!

Юххейза!  Хейха! Хе!

Стручок сорвался.

.

"Мне ваши ласки неуместны:

кто не водил за нос невесту,

обман в цветы рядится".

Меж липок шутят да смеются

и дальше, шире раздаются...

Юххе! Юххе!

Юххейза! Хейза! Хе!

...смекалистые танцы.

Хуторянин-Фаусту:

Герр доктор, в Вашей стороны

так хорошо, что не стыдите нас.

И в нашу буйну кучу,

гляди, пожаловал научник.

Возьми же лучшую из кружек,

её мы свеженьким напружим!

А сколе капель плещет в ней,

столь Вам желаем светлых дней.

Фауст:

Приму подарок добродан.

Взаимно всем вам хайль унд данк.

(люд отовсюду сбирается толпой)

Старик- Фаусту:

А ведь и прежде-то, бывало,

в годину трудну обхождались!

Тогда Вы, господин младой,

гостили в каждом из бараков,

стерпели всё, пошло не прахом.

Вперёд носили головой.

Нас, стариков, осталось мало...

Кто помнит, батюшка ваш

от лихорадки нас избавил:

отгородил гнилой сиваш.

Я вышел с хворью распрощавшись.

Хранил спасителя Спасатель.

 

Все:

Здравия желаем заслуженному мужу,

кто помочи учит нам хвори подюжить.

Фауст:

Пред Дальним, Тем, склоните главы,

Он учит нас отринуть нави.

(идёт с Вагнером дальше)

Вагнер:

Ой, что ты ощутил, великий муже

оравы этой испытав почтенье!?

Сын , прибыли клин сжав отечий,

снопами урожая стал окрУжен.

Отец тебя показывал, да...сыну,

всяк вопрошал, спешил, юлил,

скрипач утих- и пляску развалил.

Ты йдёшь- они рядами стали,

Летели шапки в вышину,

чуть бы ещё- колени б преклоняли,

что пред Священными Дарами.

(окнчание сцены второй главы первой набью отдельным постом вдогонку этому---прим.перев.) 

 

...........для всех ,но РАди Васъ, прим.перев.)

Да сбережёт Природа покрывала,

а коль твой дух их приподнять не властен,

не понужай: всегда отмычек мало.

 

Ты, старый куб, что я не занимал,

прижился зря : отец с тобой работал.

Ты, старый свёрток, что в пыли пропал,

за долгие года от лампы принял копоть.

 

Мне лучше было б мелочь промотать,

чем в бестолочи париться поныне!

Тобой владеют- нечем помыкать.

Используй миг- твой скарб не минет.

 

Но отчего мой взгляд прикован к полке?

Ужель та чашечка- очам магнит?

Почто она меня любовью полний:

так ясная Луна в лесу ночном манит.

 

Приветствую, единственная чаро,

обнял тебя ладонью- будем парой!

В тебе я чту рассудка брызги в глыби,

очарованье сока снов всеблагих,

экстракт смертельно сладких магий,

служи владельцу, да с охотой ,в прибыль.

Гляжу в тебя- уста да увлажнятся.

Держу тебя- да дёсны растужатся.

 

Вот, ладится помалу духов гам.

Я чёлном стал- мне моря гладь приятна.

Зерцала ток от мАкушки до пяток

манит меня к рассветным берегам.

 

Огнистый фаэтон легко летящий-

он для меня! я, чую уж, готов

к дороге той, эфир разящей,

творящей, новой да иной.

 

Се Вышний  Путь, здесь божья радость льётся.

Ты, прежде червь, её ли заслужил?

Да, лишь позволь себя милОму Солнцу

от донца до краёв заворожить!

 

Готовым будь минать ворот отворы,

да перед каждым любо поклонись.

Се прОбил час: делами явишь скоро,

что человек стремит без Бога вниз,

где недостоин в темени дрожать

и, прОклят, думой угрызаться,

туманом тёмным во бреду дышать

и в зёве пропасти с огнём сливаться.

 

Решись на этот шаг живой, неосторожный,

хотя б грозил он гибелью в Ничто порожнем.

 

Явись в ладонь, чиста хрустальна чаше,

твой тыл из пыли пологом украшен.

Ах, сколько лет меня ты прождала!

Блистала ты на праздниках отцовских,

тобою веселились добры гости,

тебя передавали вкруг стола.

Узорочьем богатым ты звала

стихами изложив значенье резов,

владельца враз отринуть свою трезвость.

 

Припоминаю младости пирушку...

Не передам соседушке подружку,

ни остроумье виршем обнаружу.

 

В тебе - один глоток, приму на посошок.

ТемнУю брагу уделил мне Богъ.

 

Тебя хранил, тебя ст"ронился:

полседний хлёб с душою слился-

и почелуем предрассветным впился!

( пригубляет чашу)

( колокольный БлАговест)

Хор ангельский:

Христос воскресе!

Радуйтесь, смертные,

грЕхом истерзаны,

мучимы зверствами:

Вас онебесил.

Фауст:

Чей перезвон, чей свят-напев

уста мои с пиалой разлучают?

напоминают глухо мне ,

что БлАговест пасхальный наступает?

Не так в Ночь погребенья ли уста

архангельские Искупление вещали?

Хор жён мvроносиц:

Верные, мы

тело Его сняли с креста

и ,умастив,

в чистый уладили плат.

Что видим мы:

нет во печере Христа!

Хор ангельский:

Христос восстал!

Блаженный любЯщие,

иже суть трудящие:

службами, рубищами

Вас испытал.

Хор ученический:

Ввергнутый в прашево,

вышел из нежити,

восставший наживо,

светло вознесшийся.

Он есть Побуд,

радость творящая.

Мы суть в гробу,

земле морящая!

Хор ангельский:

Христос воскресе!

из лона небыться,

оковы свергнув,

радостно восстав!

Благи молящие,

любость обрящие,

братски кормящие,

благостию вящие:

близок Наставник ваш,

с вами Он сам!

Фауст:

Что ищешь, тянешься так сладко,

ты Зов Небес: меня в пыли?

Звени вокрест, где люди- с ладом:

неверцу благовест не лить.

У верца первенец есть- Воскресенье,

я в тот удел грести не смею,

оттуда- звона радовестье.

Молитвой страстной, жаждя, не владею.

Бывало. силою чужой влекомый,

я выходил крозь рощи да луга.

Слеза горяща лилась за слезою-

и радовал мне сердце птичий гам.

Припоминанье детства золотое

не даст мне совершить последний шаг.

О, не смолкайте, песни-сновиденья.

Стремитесь ,слёзы: в нОру снова вдет я.

(сейчас добью, через полчаса-----прим.перев)

 

............................., для всех ,но РАди Васъ- прим.перев.)                 

    ПЕРВАЯ ЧАСТЬ ТРАГЕДИИ

                      СЦЕНА "НОЧЬ"

В некоей сводчатой узкой готической комнате.

Фауст, неспокойный, -на высоком седалище за кафедрой.

Фауст:

Я филозофию постиг,

юстицию и медицину,

увы, и теологию долбил

усвоив буквицы да цифирь.

И вот, стою, бедняк-дурак,

умом не крепче чем тогда!

Магистром звусь, и доктором

уже ,кажись, десятый год.

Меж сосен трёх немолодых

вожу учеников своих-

и вижу: знать нам не дано!

А сердце -жаждой сожжено.

Хоть выделяюсь из шеренги дурней

попов ,учёных всяких курий,

не мучимый сомненьем, не раздвоен,

исчадьем ада не обеспокоен,

к тому же радуюсь хорошему довольно,

не представляю, что б ещё освоить

дабы людей исправить и наставить

ни денег, ни запасов не имея,

ни почестей дворянских, благ плебея.

От жизни оной пёс бы удавился!

Я ж, бедный, к магии оборотился

чтоб силы демонов явились словом-

и обернулись знания уловом-

ведь умываюсь годы горьким потом

всё говоря без толку, без охоты-

чтоб я познал, в чём мира толк

и что связует вещи в нём:

зародыша и плод, росток-

не увязая в гуще слов.

.

О, если б, Полная Луна,

Ты знала как сижу без сна

за кафедрой не раз в полночь,

твой луч сумел бы мне помочь.

Мой странный друг, явися мне.

Ах, мы б прошлись наедине.

Для нас преград, любимый, нет.

Мы б купно с духами парили

миная горы и долины.

Я  смог бы чад наук омыть,

в росе твоей здоровым быть.

.

О! сколь сидеть в тюрьме ещё?...

(проклятый каменный толчок,

где даже солнца милый луч

скрозь стёкла токами тягуч)

меж четырьмя шкафАми книг,

и каждый том- червям гранит,

и меж бумаг высоких куч,

что в паутине да пыли,

акми миккстура, в колбу влит,

инструментарием удобнрен,

портрету мёртвого подобен.

Ты мир сумел свой засолить!

.

И ты ль не знаешь, отчего

сердечко мучимо врагом-

невыразимо горькой болью?

Она и жизнь твою неволит!

Ты променял природы живь,

что Бог устроил для людей,

на пыль и прах, на тлен и гниль,

на груды чучел и костей.

Воспрянь! туда, в далёкий край-

и этот тайный манускрипт,

что Нострадамус начертал

да скажет, что там впереди.

И, коль Природа просветит,

увидь бегущую звезду,

взойди туда, где вы- одни:

твой дух познает Вышний Дух.

Фальшивит пересохший ум.

Я в коло демонов зайду...

Я здесь один, вторите...чу!

(отворяет манускрипт, зрит знак Макрокосма)

О, сколь блаженно этот вид

питает суть моих извилин!

Я юн и счастием полним:

по нервам, жилам уструилось.

Не богом ли начертан знак,

что лихорадку мою лечит,

он ладом полнит грудь увечну,

им отворяется казна

природных сил, сокрытых не навечно!

Не бог ли я? Светло в душе.

Я всматриваюсь в эти чЕрты:

се Труженица мне вручает крепи.

Я чую шёпот Мудрости, уже:

"Духовный мир не затворён навечно.

Душа- жива, на сердце стынет труп.

Встань, ученик, купайся не переча,

ныряй, землянин, в раннюю зарю!"

(всматривается в знак)

Как Всё в Одном сливается взаимно,

живёт и трудится, о диво!

ОблАки, то нисхОдя, то вздымаясь,

торочкой золотою украшаясь,

благословенья ладан расточают,

к земле из выси мощно припадают:

сей благовест Единому играют!

О, Зрелище! Увы! всего лишь представленье!

Как мне постичь Тебя, Природо Безконечна?

Вы, груди, где? Истоки всякой живи,

я вял и тощ, но вас, увы, не вижу.

Вы бьёте, льёте- я лишь жаждой мечен!

(вяло листает книгу- и замечает знак Духа Земли)

Иначе этот знак меня берёт!

Ты, Дух Земли, мне ближе.

Уж чую: мои силы пышут.

Уже горю что молодой заброд.

Уже готов явиться миру смело

земным болящим и ярящим всплеском,

двумя крылАми с бурями сразиться

и ,не скорбя, о скалы грудью биться.

Над мАкушкою стелет мрак...

Гаснет лампа....

Луна за тучею темна...

Грома! Лучи кровавы

вокруг чела... из хмари-

чудак незримый; кучат чучела-

и коловертят

             меня!

Я ощутил: се Ты, Летучий Дух.

Откройся!

Ха-а-а. Как в сердце спёрло!

К новым чувствам,

нервы ползучи!

Я чую: сердце, тебя предано до донца!

Крепче врачуй! цена дара- одна жизнь.

Дух:

Кто звал меня?

Фауст (отворачиваясь):

                                Ужасен лик!

Дух:

Питал тебя до самых краев,

тобою мощно вызываем, я- вот.

Фауст:

         ....увы, невыносим!

Дух:

Ты на последнем издыханьи

молил свиданья и беседы.

Души ли зов уста бередил?
Я- здесь. Где этот ум, что миръ весь

вращал, нас, духов, воздымая

чтоб побрататься? Фауст, где ты,

сверхчеловече? Голосом воздетый,

вот я, сгущён, старательно внимаю

тебе, теперь приметен смертный,

о, червь дрожащий, сморщенный, последний.

Фауст:

Я ль ,Фаутс ,тебе равный, должен

на милость сдаться, полымяной роже?

Дух:

В думы мавеньи, в дерзости дел

я сокращаюсь,

всё освящая:

смерть и рожденье,

вечность морскую,

бег, перемены,

жизни горенье,

тем же станку шумящу прислужаю

и тку БожЕств живое одеянье.

Фауст:

Тебя, кто миръ обширный ометает,

рабочий дух, сколь рядом чую: близок...

Дух:

Тот дух, что тело заключает-

не я!

(....исчезает)

Фауст (рушась):

Не ты?

Но кто?

Я- образ Божества

и -вовсе не тебя!...

.................................

(стучат в дверь)

О, смерть! известно: ассистент

убьёт тотчас голУбую мечту,

дополз погрызть науки тук.

Гряди, червивый импотент!

 

Вагнер:

Простите. Чуял, вслух читали,

пожалуй, греческой трагедии отрывок:

на сей стезе желал бы я барышить,

она сегодня прибыть источает.

Молве и слуху глум привычен:

поп-беден, лицедей- добычлив.

 

Фауст:

Да, верно, поп- комедиант-

ко времени: и люб, и зван.

 

Вагнер:

Ах, коль живёшь в музее заперт,

не видишь мiра даже в божий праздник,

издалека хотя бы, чрез оконну раму,

кому твои словесные дерзанья?!

 

Фауст:

Не осязая слова, не добыть вам речи,

когда она не из нутра клокочет,

не градом древлемощным мечет,

сердца людские плющит-лечит.

 

Вагнер:

Доклад, однако, лектора счастливит.

Мне далеко до благодатной нивы.

 

Фауст:

Он ищет речевых побед!

И он ли- не трескун-дурак?!

Немного дум таит в себе

та речь, чей слог кудряв.

Коль есть вам прямо что сказать,

то нужно ль слог полировать?

Словес пестрЯдь- бесчеловечна,

хотя заманчива на слух:

так хладный ветер падаль мечет,

несёт осеннюю листву!

 

Вагнер:

Ах, боже! сколько всех наук,

а лет даётся мало:

не совладать критическим закалом.

Сердечко, мозг- что мухи: тки, паук.

Сколь тяжко не собрать отмычек.

Придётся ли к источника взойти?

А на серёдке срочного пути

беднягу смерть приказно вычтет.

 

Фауст:

Пергаментны ль те святы родники,

из них захлёб навеки жажду лечит?

Коль ты к  душе родитмой не приник-

не заслужил покоя, рЕчу!

 

Вагнер:

Позвольте, в том большое счастье-

скрозь воздуся веков перемещаться,

да извлекать те мудрости былыя,

что перекрыты нашенским прибытком!

 

Фауст:

О да, до самых дальних зорь!

Мой друже, времена былыя

нам запечатаны не на позор.

О "воздусях" вы главное забыли:

суть они Уст Господних ток:

века ему- преграды ветхи.

Вглядись до воя: что оттоль исторг?

В чулане- лихо сваленные вехи,

застоев глушь , заломов злой восторг,

марионеток речи...

 

Вагнер:

                А мiръ? Людские дух и сердце

желает всяк изведать?

 

Фауст:

                   Чем же?

По имени окликнув, сглазить детку?

Кто ведал, те, немногие, вещали,

сны, чувства черни обращали,

суть сожжены, распяты средь гляделок.

Пршу вас, друже, наступила ночка:

должны же мы речам поставить точку?

 

Вагнер:

Хотелось мне скорее зрелости достичь,

чтоб вам ответсвовать учёно вровень.

В воскресу пасху, завтра, может,

удастся мне вопрос один постичь.

 

Фауст:

Пока надеждою башка дурная прыщет,

пустой язык свербит сырой доклад.

Кто ищет жадною рукою клад,

доволен будь, коли червей отыщешь!

Такой-то гоос осмелел же здесь,

где Духовмiръ меня облёк, разнесться!

Но, кстати, благодарствую за весть

ничтожнейшему из сынов надземных:

ты разлучил с отчаяньем меня,

которое вредило так рассудку:

явленье было велико, ея!

Ты, Фауст, ощутил себя малюткой.

Я, Образ Божества, уже

приблизился к зерцалу вечной правды,

роскошествовал в небес сияньи красном

готовясь смертну плоть отжечь.

Я, сверххерувим, чья сила воли

вот, веной бы вонзилась в Сердце Горне

для наслаждений ангельски-раздольных-

и поцелуем утолила б жар свой гордый,

я брошен оземь ....божьм громословом?!

...........................................................

Не вольно мне с Тобою мериться-равняться.

Я, одержимый, смог Тебя дозваться-

остановить Тебя- ни сил, ни воли.

 

То был блаженный миг Явленья:

Он дал мне чувства малости, величья,

Он отшвырнул меня ногой свирепо

в неведомое нечеловечье.

Кто научил? Чего ст"рониться?

Предупреждён я иль отмечен?

Делам и бедам нашим- не розниться:

они суть камни в жизненном теченьи.

 

Прекраснейшее, чем бы с Духомъ породниться,

мы давим чуждым сверх креста.

К благам земнаго мира устремимся-

иную ношу нам вручит мечта.

Дающите нам жизнь земные чувства

темнеют, охладев, в волненьи тучном.

 

Когда Фантазия стремит в полёт,

полнЯсь Надеждой, к Вечному взмывает,

столь мало удовольствует её-

а Счастье в круге Часа исчезает.

Печаль гнездится во сердечной глУби,

плодит тихонько тайныя нелЮби,

Покой-Охоту детками замает,

да примеряет новыя личИны:

то дом, то кош, семью с женою кажет,

отраву, нож, потопом да пожаром

торопит, тормозит, а ты , зажатый,

что не теряешь- жертвуешь кручинам.

 

Богам не равен я . В глубоком мраке

я червю равен пресмыкаясь в прахе,

которого, что прахом же питаем,

пята прошельца плющит погребая.

 

Не прах ли здесь ,вдоль узких стен

стократразладно меня глушит?

Хлам многоличья перемен

меня, он, моль, помалу крушит?

Здесь я испью? Тут собран тук?

Из многокнижия извлечь

людских мучений пустоту-

да каплю счастья подстеречь?....

Что скалишься, порожний череп , мне:

мол мозг твой, равно мой, вертел

заблудшим телом к свету в темноте,

желая правды, да всё плачем пел?

Инструментарий шутит надо мной:

валец да коло, сито, ручка.

Стою у Врат. Вам, с пыльной бородой:

Кто Их мне, Ворота, разлучит?

( окончание главы сегодня набью----прим. перев.)

(................., всем ,но РАди Васъ)

ПРОЛОГ НА НЕБЕСАХ

Господь, архангелы, потом- Мефистофель.

Рафаил:

На старый лад под пенье Солнца

инрают сферы взапуски,

но точно движимы с вотока

на запад с Божией Руки.

Сей вид нам силы утрояет:

Создатель мира- Он Един.

И живо яснятся созданья

что в Первый День, о Господин.

 

Гавриил:

И живо, так неуловимо

по миру стелет благодать.

Сиянье ночию гонимо,

а тьму- полудням подминать.

Шумят моря в раздольных чашах.

Утёсы хлещут орды волн.

Обломки кАмней в волнах пляшут

по Воле, без приказных слов.

 

Михаил:

И бури носятся, вскипая, 

на сушу с моря и назад.

И ,мирозданье увивая,

вериги божии гремят.

Громы живое убивают,

и сумрак пламенем разъят...

Но снова утро наступает-

и славим, Господи, Тебя.

 

Все втроём:

В основу божиего веленья

никто доселе не проник.

Твои высокия творенья

как в первый день суть велики!

 

Мефистофель:

Вот ,Господине, близишься опять

за справкой: как мы люд разводим.

Тебе угодно, как всегда признать

меня средь сволочного сброда.

Прости: я пышно шпарить не могу

тем паче, что Твоими презираем.

Коль воспарю- учую смеха гул,

а как смеяться- Ты пока не старый..

О светлом мире ничего не знаю.

 Я вижу только как народ страдает,

морской божок, пришибленный чудак,

такой, каким Господь его создал.

Он Твою искру разумом зовёт

ревя как зверь, живя как скот.

Позвольте, если Вам угодно ,

сравнить с цикадой долгоногой

его, что скачет и летит

да песню прежню верещит-

и всё-то ищет травку да цветочек!

в любую щёлку сунет хоботочек.

Господь:

Ты ничего не скажешь больше?

Приходишь жалобою тошен.

Тебе земля нехороша?

Мефистофель:

Она ,Господь, не стоит и гроша!

Я от людских умучился страданий:

сам бедняка давить не в состояньи.

Господь:

Ты знаешь Фауста?

Мефистофель:

Что доктор?

Господь:

Он мой раб!

Мефистофель:

Особый! Служит Вам с примерным рвеньем.

Нет, не земные дурака напевы-

он в даль туманную стремится,

едва ль осознаёт своё безумье,

в звезду ярчайшую вцепился,

притом мирские сласти любит.

Но горня высь и низкие долины

не утоляют страсть больную.

Господь:

Коль служит мне , хотя пока- блуждая,

то увлеку его немедля к Свету.

Садовник саженец не зря втыкает:

через года, гляди, плоды поспеют.

Мефистофель:

На что поспорим? Ваша будет бита.

Коль соизволите сыграть со мной,

то провести его сумею: я- водитель.

Господь:

Пока живёт он в юдоли земной,

води его ,мели- твоя неделя.

Дерзая, оступается живой.

Мефистофель:

Благодарю Вас, ибо околелых

я не учу: они достигли цели.

Люблю людей подвижных, белотелых.

Мне ко двору и дело те, кто дышит,

играю с ними смело: кошка с мышью.

Господь:

Вот, хорошо. Позволено тебе

вести заблудшего подальше от истока

тропой нетвёрдой зла и бед

исканий доли одинокой.

Но срам тебе, коль убедишься в том,

что Человек к добру в порыіве тёмном

сродниться волен с Истинным Путём!

Мефистофель:

Отлично! Быть игре недолгой.

Я не боюсь ущербного итога.

Он поведётся- выиграю я:

из Ваших Уст мне благодарность дунет.

Он станет землю жрать, пуская слюни

как моя тётушка, почтенная змея.

Господь:

Тогда яви тотчас на что способен.

Я на таких как ты зла не держу.

Средь сброда бесов неудобных

не в тягость мне ты, мелкий жук.

Легко труды людские убаюкать:

покоя ищет лёгкая душа.

Ей от шедрот моих приставлен спутник,

что дразнит возбуждая, тормоша.

Вы ж, прочные сыны господни

вовек с красой богатос сродни!

Что есть и будет, дышит полной грудью

вас упоит любовью неостудной.

А что является в тумане изподспудном

граните твёрдо мыслиею трудной!

Мефистофель (один):

Бывает, вижу старого охотно,

да берегусь грызни впустую,

он даже мил: не по-господски,

по-человечьи с чортом судит!

(от переводчика: Изотоп , сей майстерштюк- для всех, но РАди Васъ)

 

Охотник до зрелищ:

 

Не надо мне о будущем гутарить!

Да если б я о будущем базарил,

кто б нынешнее наше развлекал?

Рубаха-парень, в доску бравый пАяц

годится всем, я так бы вам сказал.

тем вольно резво ,нагло выступать,

угодно не горчить, но жарить.

Кому б поболе люду занимать,

собою купно поражая.

Простыми будьте, да поаккуратней,

фантазию отбросьте, с нею также-

сочувствие ,рассудо, пониманье-

и вот тогда дурак себя покажет!

 

Директор:

Достаточно, и большего не надо!

Кому глазеть- пусть смотрит до отпада.

Пестрядь-глазам толпы услада:

на пряник веки дружно разевать.

И вас возлюбит зрительское стадо:

ведь поголовью нравится охват.

Чтоб массовать , потребна масса всячин:

оттуда каждый что-нибудь возьмёт.

Вали гуртом- всяк мелочь захомячит,

и ,поглазев, к себе домой пойдёт.

За папу- кус, ещё один- за маму;

тащи рагу не вилкой, так руками!

Слегка придумал- вышла ерунда.

А если заартачились- беда...

тогда вас публика голодная раздавит.

Поэт:

Вам невдомёк ли, сколь она плоха,

затея ваша? Истому поэту

писать с руки ль пустячные суеты?

Ваш замысел- "святая" шелуха.

Директор:

Меня подобный выпад не собьёт.

Всяк муж свой козырёк кладёт

поверх стены иль прямо на фундамент.

Подумайте ,сколь прочен этот камень;

вглядитесь: труд ваш для кого?

Один из них от скуки изнемог,

другой объелся до икоты салом.

Найдётся критик промеж дураками,

придёт едва расставшийся с журналом.

Спешат развлечься к нам на маскарады,

и любопытство ускоряет шаг.

А дамы прихорашиваться рады,

за так играют не прося гроша.

О чём мечтаете в воздушных замках?

Чем дорог вам земной вертеп?

Спуститесь- и любимчиков признайте:

несварены, и соли в юшке нет.

Один- в театр из казино, развлечься,

тот -после оргий с корабля на бля.

Что ж вы за уши тянете увечных:

иль музы согласились погулять?

Я говорю вам : на гора, сверх плана,

идите прямо, не колеблясь, к цели,

ищите чем народец заметелить

охочий до дешёвого обмана...

Что вам нашло? Спустилось вдохновенье?

Поэт:

Поди ищи подёнщика иного!

Поэт взыскует  той, высокой Правды,

не на размен , позор, не на продажу,

не на твою потребу, не таким!

Чем будит он душевну жажду?

Одолевает чем квартет стихий?

Созвучьем высшего восторга

объемлет сердце мир огромный .

Коль равнодушно тянет нитку

веретено Природы обращаясь,

коль хор несовместимостей взаимных

сливает разнобойкия оравы-

Кто группирует стройными рядами

певцов дабы означит ясный ритм?

Кто одиноких охватив родами,

зовёт аккорды горния тврорить?

Кто буре дозволяет буйства?

Закату- истым полымем гореть?

Кто по весне цветы распустит

влюблённым на сырой тропе?

Кто ветвие невзрачное тасуя,

кладёт венец прославленным трудам?

Кто бережёт Олимп, богов связуя?

Людская мощь, поэта кровный дар!

 

Охотник для зрелищ:

Употребите силушку благую

узоры поэтически рифмуя,

как бы устраивая флирт:

томления, предчувствья, ожиданья,

и вновь- тоска, иная: расставанья

страстей пожар, и боль сердечных ран.

Оборотись- и сочини роман,

нам положи- мы выточим сценарий.

Смоги людскую жизнь затарить.

Тот - ногу жмёт, а этот- тесен:

вы растопчите- будут интересны.

В цветных картинках мало свету:

всего лишь искорка поэта.

Из лучшего готовят пиво-

всем легче жить и всё красиво.

Затем сберётся молодняк, букеты

подарит откровенному поэту,

нежнейших чувств со сцены насосётся,

на крылышках фантазий унесётся,

сердечны подноготные рассмотрит.

Смеясь и плача, всяк ухватит соску

ценить размах и радоваться лоску.

Для конченных нет средства от тоски.

Нам благодарны будут простаки!

Поэт:

Верни же время мне милОе

когда всё было впереди,

когда огнём кипело слово

готовясь строфы уродить,

когда туман мне застил очи,

я в каждой почке чуда ждал

и, не скупясь, букеты рвал

в долинах юности цветочной.

Я беден был и- тем доволен,

стремленьем к Правде уневолен.

Дай гибкой мощи моим жилам,

страстей искрящийся салют,

Любви и Ненависти Силу,

верни мне Молодость мою!

Охотник до зрелищ:

Дружище, юность по тебе

когда с врагом в бою дерёшься,

когда гирлянды юных дев

на шее виснут ненарошно,

когда из дали голубой

венок дубовый тебя манит,

когда за шумною гульбой

минают ночи буйных пьянок.

Но чтоб искусно представлять

отвагу с грацией в стремленьи

и бег сюжета замедлять

к сработанной самим же цели-

старейшины, вот служба вам

почётная не менее иных.

Мы- дети на забаву старикам,

актёры на позорище седых.

 

Директор:

 

Словес немало отзвучало-

желаю видеть результат!

Одних любезностей мне мало-

их не возьмёшь рукой в ухват.

К чему о смыслах рассужденья?

Вода под лежень не течёт.

Поэтам по плечу творенье-

поэзия дела влечёт!

 

Известно вам что нам угодно:

напиток крепкий будет подан.

Мне промедленья неудобны:

что на сегодня, завтра- поздно.

Ни дня на отдых, всё -а дело.

Возможное- осуществлять

тотчас в ручном твореньи смело

дабы ,закончивть все заделы,

на путь их твёрдый наставлять.

 

Пригодны для немецкой сцены

изыски ,кто на что горазд,

лебёдки, красочностей газ

и декораций перемены,

заря да солнце из фольги,

за ними- росыпью созвездья,

вода, огни , утёс полезны.

Зверей и птицы- сколь моги.

На тесной сцене уместить

весь мир чтоб зрителя насытить,

пройдитесь весело и смело

с небес на землю рухнув в пекло!

Изотоп, сей майстерштюк- всем, но РАди Васъ

ПОСВЯЩЕНИЕ

Вы снова рядом, плясуны-виденья

явившиеся в юности мне раз.

Смогу ль вас удержать на этот?

По нраву ль сердцу тот туманный сказ?

Напор ваш крут! Коль станете приметны,

смогу ль оборотать ,недальних, вас?

Душа моя вновь юно поглощает

волшебный дух, что след ваш источает.

.

Вы принесли образчики былого -

и снова тени любыя встают,

прадавних саг почти утихший грохот,

любви и дружбы истинный уют.

Новится боль, блуждания огромя

по лабиринту жизни. Узнаю

добра дары, что в светлыя годины

судьба-плутовка мне не уделила.

.

Нет, не учуют лиры перезвоны

былые души. Отзовутся? Ах,

порывы дружбы крыты похоронкой,

любови тлен заносит века прах.

Мой сказ сквозит неведомые толпы,

чей отклик- сердцу бедному во страх.

А те, кто б моим пеньем насладились,

коль ещё живы,- в свете растворились.

.

И полонило меня спудное стремленье

в тотъ тихий, строгий Духовмиръ,

и с тишиною споря впеременно

с Эола арфы льётся тихий вирш.

Я умиляюсь, слёзы щеки метят,

сухарь сердечный поры отворит.

Всё, чем владею, вижу как в тумане,

а что пропало- явью обрастает.

                                     ПРОЛОГ В ТЕАТРЕ

                       Директор, Поэт и Охотник до зрелищ

Директор:

О вы, которые не раз

в нужде мне плечи подставляли

ответсвуйте: чего заждалась

германцев публика от нас?

Хочу вскормить ораву острым!

ведь та- жива, ей хочется ещё.

Столбы стоят, разостланы подмостки:

толпа гульбу того гляди почнёт.

Они сидят, рядком тараща очи,

их предвкушенье зрелища морочит.

Я знаю, как народец окормлять,

но в этот раз меня сомненье точит:

возвышенной им ли предлагать?

хотя- начитаны, вот это- точно.

Что замесить, да поновее, нам,

да со значеньем, чтобы всем- сполна?

А ведь приятно мне ораву видеть,

когда она шалман наш наводняет

и ломится с утроенною силой,

и узкие ворота отворяет.

При свете дня, в часа четыре

дерясь локтями, кассу окружит-

голодным хлеба корка- к пиру-

а за билетик- темя размозжит.

Ты ль чудо сотвориши с ними,

Поэт? Мой друже, на помине!

Поэт:

Не говори мне о толпе стомастой:

она способна сглазить горний дух.

Хранить меня от бури ты же властен-

в водоворот иначе упаду.

(Дорогу дай в горящу высь молчанья,

где лишь поэту- счастие да свет.

прим.перев- вариант ближе к тексту оригинала, да не в строфу)

Дорогу дай мне к солнечному счастью,

где лишь пииты упокой найдут.

Любовь да Дружбу нам в сердца до края

Десница Божья щедро наливает.

 

Ах! Из нутра сердечнаго что грянет,

уста, едва шепча, уронят оземь,

осУждено и на позор увянет,

допрежде сглаз толпы творенье скосит.

Годами дума духом прирастает,

чтоб распуститься в совершенстве Розы.

То, что блестит- сорокам на потеху,

что золото-то будущему веха.

(перевод буду продолжать. Козероги- устойчивы.

Твердо Есть Рцы Добро Живете Иже Мыслете Азъ Нашъ---

прим.перев.)