Ты грёзил, юных лет залог
спуская веку по монете,
ища своих на белом свете,
у доли вырывая клок

надежд, их прятал в уголок
своей не ставшей съёмной клети,
где подрастали чьи-то дети.
Из нервов вышитый полог

покрыт заметным всеми прахом.
Ты, горечь сладкая, неряхам
доступнейшая из наград.

В шатре для памяти раздолье;
здесь акварельны даже моли,
здесь известь гости льют в обрат.

Не спорь о ней, тебе --её ярмо,
влеки его и, по`том смыв сомненье,
увидь её собор и возрожденье
над крышами обрезанных домов.

Не в силах причаститься, мы порой
уходим, словесами в общность целя,
иль остаёмся при постыдном деле
коль принял нас деляг кипучий рой,

с годами воплощаясь будто в целом,
хвалясь же частью вырванной самим.
(Ах, как же, ожиревший Рим
богат под старость варварским уделом

и памятью о гусях, что спасли...)
Я не о том: ты сам в ней неделим.

Желаю сил забыть, что Я есть я,
и разом тяжкие оковы оборвать
что самость позатёрли-- жернова.
Телесный узник может всё обьять,

пусть похоронен он, небесный дух,
бог будущего, страж минувших лет
вот вырвется, откроет свой секрет.
Умру чтоб жить как мой великий друг.

Сколь счастлив пёс, он ищет лишь еды,
не признавая, что страдает сам;
Благ ангел, зрящий туки и сады,
не зная, что привязан к небесам.

Несчастен смертный, думы чьи горды:
в болящем сердце отражён лишь сам.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Sonnet VII 
 
I would I might forget that I am I,
And break the heavy chain that binds me fast,
Whose links about myself my deeds have cast.
What in the body’s tomb doth buried lie

Is boundless; ’tis the spirit of the sky,
Lord of the future, guardian of the past,
And soon must forth, to know his own at last.
In his large life to live, I fain would die.

Happy the dumb beast, hungering for food,
But calling not his suffering his own;
Blesse`d the angel, gazing on all good,
But knowing not he sits upon a throne;

Wretched the mortal, pondering his mood,
And doomed to know his aching heart alone.

 George Santayana 

Оно всю вечность шёпоты лелеет
у бре`гов диких, струями лихими
двудесят тысяч гротов моет-- ими
Гекаты шёпот старческий болеет.

Оно же часто кротком настроеньи
бывает, так что мелкую ракушку
с налёжанного места не порушит,
пусть в небе реет распоследний пленник.

О вы, глаза чьи тяготятся бденьем,
побалуйте их дикостью морскою;
о вы, чьи уши в грохоте застыли
иль перекормлены му`зык тоскою--

сидите возле грота вы в покое,
пока не различите нимфы пенье.

перевод с английского Терджимана Кырымлы    (см. перевод П.Гуреева, погуглите :"Обречены навечно берега Ласкать свой слух под мерный шепот вод, Что синью заполняют каждый грот,..")

On the Sea

It keeps eternal whisperings around
    Desolate shores, and with its mighty swell
    Gluts twice ten thousand caverns; till the spell
Of Hecate leaves them their old shadowy sound.
Often 'tis in such gentle temper found
    That scarcely will the very smallest shell
    Be moved for days from whence it sometime fell,
When last the winds of heaven were unbound.
O ye who have your eyeballs vext and tir'd,
    Feast them upon the wideness of the sea;
        O ye whose ears are dinned with uproar rude,
    Or fed too much with cloying melody -
        Sit ye near some old cavern's mouth and brood
Until ye start, as if the sea nymphs quired.

John Keats

Sonnet  to the Autumnal Moon

Mild Splendour of the various-vested Night!
Mother of wildly-working visions! hail!
I watch thy gliding, while with watery light
Thy weak eye glimmers through a fleecy veil;
And when thou lovest thy pale orb to shroud
Behind the gathered blackness lost on high;
And when thou dartest from the wind-rent cloud
Thy placid lightning o'er the awakened sky.

Ah such is Hope! as changeful and as fair!
Now dimly peering on the wistful sight;
Now hid behind the dragon-winged Despair:
But soon emerging in her radiant might
She o'er the sorrow-clouded breast of Care
Sails, like a meteor kindling in its flight.

Samuel Taylor Coleridge. 1772–1834
[1788]

Блеск Янтаря на пёстрых платьях Ночи!
Мать дикодейных снов, видений! хайль!
Гляжу, скользишь ты; а твой глаз молочный
едва мерцает в рвани покрывал;
то ты ,прижмурясь, в облак сброде сером
на высоте теряешься порой;
то из-за тучи на подхвате ветра
побуды мирно мечешь в небострой.

Надежда столь же неверна, да блещет!
То поглядит в упор, сама тоска;
то спрячется в драконокрылой Пещи,
чтоб вдруг мелькнуть в короне уголька,
по го`рам Го`ря облачным трепещет,
что метеор, летит горя` пока.

перевод с английского Терджимана Кырымлы    (этот сонет ни Маршак, ни Лозинский не переложили; в Сети есть ещё перевод П. Гуреева, погуглите :"О, блеск умеренный средь темной ночи, Праматерь диких образов, химер...")

Четыре срока по`лнят меру года;
четыре срока на уме людском:
весна-красна, когда чиста-природа
любой изыск растит в труде простом;

а летом к наслажденью-- зелень
с весны медовых мысленных лугов,
пока с душой та не сроднится, медля
не станет частью оной; порт готов

осенней передышки: крылья в скатку--
в недеяньи хорош на вид туман,
пусть сказки сами поиграют в прятки
миная за порог, что веком дан;

зима, что чересчур бледна в недугах--
иначе б позабыла смертных другов.

перевод с английского Терджимана Кырымлы    (см. также перевод Петра Гуреева , погуглите "Четыре раза год наряд меняет,
Рядится в них и каждый человек...")

    Four seasons fill the measure of the year;
        Four seasons are there in the mind of man.
    He hath his lusty spring, when fancy clear
        Takes in all beauty with an easy span:

    He hath his summer, when luxuriously
        He chews the honied cud of fair spring thoughts,
    Till, in his soul dissolv'd, they come to be
        Part of himself. He hath his autumn ports

    And havens of repose, when his tired wings
        Are folded up, and he content to look
    On mists in idleness: to let fair things
        Pass by unheeded as a threshold brook.

    He hath his winter too of pale misfeature,
        Or else he would forget his mortal nature.

       John Keats

Я не дружил с твоей братвой, смехач.
Тишь, одиночество, и штиль, и шторм,
к живым взыващий надежды плач,
что с тризной схож, и радужный убор

сознания твой оголтелый двор
не принял на престол; страсть горних сил,
что скрасила мне месяцы тоски
тебе не выпала. Уйди как вор!

Тебе претят великий глаз луны,
укор улыбки ангела-дитя,
краса, добро. Вы, шалуны, шутя
над Правдой и Невинностью, слышны.

Бесстыдно, одинок, поплачусь наконец
над грудой вами скомканных сердец.

перевод с английского Терджимана Кырымлы
(Кажется, этот сонет Шелли впервые на русский перевёл я ;"To Laughter", погулите "Thy friends were never mine, thou heartless friend...",-- прим. Т.К.)

Ye hasten to the grave! What seek ye there,
Ye restless thoughts and busy purposes
Of the idle brain, which the world's livery wear?
O thou quick heart, which pantest to possess
All that pale Expectation feigneth fair!
Thou vainly curious mind which wouldest guess
Whence thou didst come, and whither thou must go,
And all that never yet was known would know--
Oh, whither hasten ye, that thus ye press,
With such swift feet life's green and pleasant path,
Seeking, alike from happiness and woe,
A refuge in the cavern of gray death?
O heart, and mind, and thoughts! what thing do you
Hope to inherit in the grave below?

Percy Bysshe Shelley

Торо`питесь вы в гроб! Что вам, кореям*,
толкучим думам, липнущим делам
безделки-мозга, в мировой ливрее?
Ты, сердце-белка, обрести смогла б
Надежды бледной пёстренькое бремя?!
Ты ,суетный парламент-голова,
что судит сроки, цели и пути,
чтоб неизвестному успеть дойти...
Вы, торопыги, ме`сите луга
житья зелёного, ища в бореньях
укрытия от друга и врага
в пещере смерти серой?
О, сердце, ум, и думы! упованья вам
сулят могильную награду там?

вольный перевод с английского Терджимана Кырымлы    
 * Блеснул аллитерациями, но позволил себе вольности: и "белку", и "кореев"; см. о библейском Корее http://mirslovarei.com/content_his/KOREJ-63141.html, ещё погуглите Корейко,-- прим.перев.

Что ж, Рим не обучил тебя манерам,
где вдосталь мудрости и всяческих искуств,
где меткий ум в художествах не скуп,
где здравый смысл- поступкам графским мера?

Ты видишь, что`, без устали лютуя,
жрёт ,мелет Время, Вечность бороздит
годами; всякий смехом одарит
твою натуру грубую, пустую.

Здесь тешут мрамор, здесь гранят алмазы-
превозмогают твердь рука и разум...
Твои мозги на кирпичи похожи?

Есть мненье, римский воздух нездоров:
меня минуют хвори чужаков-
ты, им дыша, ума набрать не можешь.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы