Как быстро мы прошли путь от тирании полицейской к тирании хулиганской.
В свободных человечьих стаях сама собой образуется диктатура: в тюрьмах
образуется диктатура, в обществе образуется диктатура. Как спасение от
крови и как путь к крови.
Естественным путем, совсем по Дарвину.
Видимо, это самое простое и быстрое для толпы. Как странно: когда
поступаешь, как понимаешь сам, меньше ошибок. Как ввяжешься в толпу, как
помчишься вместе со всеми – и морду набьют, и спина в палках, и
настроение подавленное.
А один пойдешь – и поразмышляешь, и
отдохнешь, и девушку найдешь одинокую, размышляющую. И сорвешь с нею
цветок, и сядешь вдаль глядеть молчаливо. И чем дольше будет молчание,
тем сильнее будет симпатия: не слова соединяют. А если повезет, ее руку,
как птенца, накроешь и чуть прижмешь, чтоб не обидеть, а почувствовать.
И шелк почувствуешь, сквозь который она проступает.
Так создана, что сквозь одежду проступает.
От тебя требуется смысл за словами, а от нее – нет.
У нее он во всем: в движении, в покое, в голосе, в молчании.
Ходи один. Одному все живое раскроется.
Одному написанное раскроется. Один – размышляет.
Двое – размышляют меньше.
Трое совсем не размышляют.
Четверо поступают себе во вред.
Смотри, как одиночки себя поднимают, кормят, одевают и этим страну
поднимают и еще другим остается. А коллективы только маршируют.
Старики же толпой не ходят.
И над землей, и над могилой, и над колыбелью стоим в одиночестве и, видимо, стоять будем.