Это фото было сделано мной в Стамбуле. Велодорожка отделена от пешеходной зоны просто отметкой на асфальте. Тем не менее, велодорожка практически не занята пешеходами. Будет ли это работать в Украине? — Не знаю.

http://whoswhos.org/164260-konets-prezidentskoy-skazke-marina-poroshenko-podala-na-razvod

В этот день родился человек, которого после его смерти стали называть Последним Героем Америки - Марвин Джон Химейер (28 октября 1951 – 4 июня 2004) – американский сварщик, владелец мастерской по ремонту глушителей.
Вот его история.
Свой земельный участок под мастерскую и магазин он официально выкупил за довольно приличные деньги на аукционе (что-то порядка $15 000, для этого он продал свою долю в большом автосервисе в Денвере). Кроме основной работы, в качестве хобби он строил снегоходы и зимой катал на них по окрестностям Грэнби молодоженов. Как на лимузине. У него даже была соответствующая лицензия (никогда не подозревал, что такую деятельность вообще можно лицензировать). 

Человек он был довольно добродушный, отслужил в свое время в ВВС аэродромным техником и с тех пор стабильно трудился по инженерно-технической части. Правда, не был женат – как-то у него не сложилось. И все бы ничего, но его маленькая мастерская тесно примыкала к цементному заводу Mountain Park, который, к недовольству Химейера и других соседей завода, решил расширяться, вынуждая их продавать свои земельные участки. Рано или поздно сдались все соседи завода, но не Химейер. Его землю фабриканты так и не смогли приобрести, хотя пытались сделать это всеми правдами и неправдами. В общем, отчаявшись культурно решить вопрос, мужика стали травить. Поскольку все земли вокруг мастерской уже принадлежали заводу, ему перекрыли все коммуникации и подъезд к дому. Марвин решил проложить другую дорогу и даже купил для этого списанный бульдозер «Komatsu D355A-3», восстановив его двигатель в своей мастерской. 

Городская администрация отказала в разрешении на прокладку новой дороги. В банке придрались к оформлению ипотечного кредита и пригрозили отобрать дом. Химейер пытался восстановить справедливость, подав в суд на Mountain Park, но судебную тяжбу проиграл. Несколько раз выставляла претензии налоговая служба, а также пожарная инспекция, санэпиднадзор, последний выписал штраф на $2500: якобы в его мастерской «находился резервуар, не отвечающий санитарным нормам». Подключиться к канализации Марвин не мог, поскольку земля, по которой следовало прокопать канаву, тоже принадлежала заводу и завод не спешил давать ему такое разрешение. Марвин заплатил и за это. Приложив к квитанции при отправке краткую записку: «Трусы». 

31 марта у него умер отец. Марвин поехал его хоронить, и, пока он был в отъезде, ему отключили свет, воду и опечатали мастерскую. После этого он закрылся в мастерской. Его практически никто не видел. То, что произошло позже, называют по-разному: это была катастрофа для маленького городка и большой урок для всех врагов Марвина. В своем «заточении» Химейер времени зря не терял, а потратил его на создание бронированного бульдозера. Это заняло у него около двух месяцев, по одним сообщениям, и около полутора лет, по другим. Марвин обшил огромную машину двенадцатимиллиметровыми стальными листами, проложенными сантиметровым слоем цемента. Оснастил телекамерами с выводом изображения на мониторы внутри кабины. Снабдил камеры системами очистки объективов на случай ослепления их пылью и мусором. Предусмотрительный Марвин запасся продовольствием, водой и противогазом. Прихватил и оружие: два «Ругера-223» и один «Ремингтон-306» с патронами. С помощью дистанционного управления он опустил на шасси броневой короб, заперев себя внутри. Для того чтобы опустить эту оболочку на кабину бульдозера, Химейер использовал самодельный подъемный кран. «Опуская ее, Химейер понимал, что после этого из машины ему уже не выбраться», – заявили полицейские эксперты. И в 14:30 выехал из гаража. 

Марвин Химейер заранее составил список целей – всех, кому посчитал нужным отомстить. Для начала он проехал через территорию завода, тщательно снеся здание заводоуправления, производственные цеха и вообще все до последнего сарая. Потом двинулся по городку. Снял фасады с домов членов городского совета. Снес здание банка, который пытался нажимать на него через досрочный возврат ипотечного кредита. Разрушил здания газовой компании «Иксел энерджи», отказавшейся после штрафа заправлять его кухонные газовые баллоны, здание мэрии, офиса городского совета, пожарной охраны, товарного склада, несколько жилых зданий, принадлежавших мэру города. В дополнение разрушил редакцию местной газеты и публичную библиотеку. Короче говоря, снес все, что имело хоть какое-то отношение к местным властям, включая их частные дома. Причем проявил хорошую осведомленность в том, кому что принадлежит. 

Химейера пытались остановить. Сначала местный шериф с помощниками. Но бульдозер был оснащен сантиметровой разнесенной броней, как у современных танков. Местная полиция использовала револьверы-девятки и дробовики, но результат был нулевым. По тревоге подняли местный отряд SWAT. Потом лесных егерей. У SWATа нашлись гранаты, у егерей штурмовые винтовки. Один лихой сержант запрыгнул с крыши на капот бульдозера и попытался сбросить свето-шумовую гранату в выхлопную трубу. Трудно сказать, чего он хотел достичь, поскольку Химейер, как оказалось, вварил туда решетку, так что единственное, чего лишился в результате бульдозер, – это собственно трубы. Слезоточивый газ Марвина не брал – мониторы было видно и в противогазе. Неукротимый мститель активно отстреливался через прорезанные в броне амбразуры. Ни один человек от его огня не пострадал, потому что стрелял он существенно выше голов. Проще говоря, в небо. Однако полицейские приближаться к нему больше не решались. Бульдозер принял больше 200 попаданий из всего – от служебных револьверов до М-16 и гранат. Его попытались остановить здоровенным скрепером. «Komatsu D355A» без особого труда запихал скрепер задом в фасад магазина и там оставил. Машина, набитая взрывчаткой, на пути Химейера тоже не дала нужного результата. 

Единственным достижением стал пробитый рикошетом радиатор – впрочем, как показывает опыт карьерных работ, такие бульдозеры далеко не сразу обращают внимание даже на полный отказ системы охлаждения. Все, что смогла в итоге реально сделать полиция, это эвакуировать 1,5 тыс. жителей и перекрыть все дороги, включая ведущее в Денвер федеральное шоссе № 40 (перекрытие федеральной трассы всех особенно потрясло). За компанию Марвин решил срыть мелкооптовый магазин «Гэмблс», поскольку в городке из муниципальных зданий больше уже просто нечего было сносить, оставалась еще станция по заправке сжиженного газа, но ее взрыв разнес бы половину городка, не разбирая, где дом мэра, а где – мусорщика. Бульдозер стал, проутюживая руины универмага «Гэмблс». Во внезапно наступившей мертвенной тишине яростно свистел вырывающийся из пробитого радиатора пар, его завалило обломками крыши, он застрял и заглох. Сначала полицейские долго боялись приближаться к бульдозеру Химейера, а потом долго проделывали дыру в броне, пытаясь достать сварщика из его гусеничной крепости (три пластиковых заряда нужного эффекта не дали). 

Когда броню наконец пробили автогеном, мститель был уже полсуток как мертв. Последний патрон Марвин оставил для себя. Как метко выразился губернатор Колорадо, «город выглядит так, как будто через него пронесся торнадо». Городу действительно был причинен урон на $5 000 000, заводу – на $2 000 000. При масштабах городишки это означало практически полное разрушение. Завод так и не оправился после нападения и продал территорию вместе с развалинами.

https://www.youtube.com/watch?v=HAkGEZ3ywcg

  Моё старенькое сердце просто рвётся из груди, когда слышу в новостях, как терзают украинские земли коварные оккупанты. Самих оккупантов показывают не часто, они под местных повстанцев нарядились и все поголовно в ватниках. А на ватниках ведь не пишут кто оккупант, а кто просто вкуфайке по нужде во двор вышел. Но то, что враги уже по эту сторону границы, верим на слово украинским властям.

   Я бы давно пошёл в солдаты ВСУ, но этот чёртов старческий геморрой невидимой нитью привязал к моему жилищу.

 У другого опустились бы руки, он   от сознания своего бессилия зарыдал бы и заболел. Но не я. Я вношу свою лепту в оборону моим умом.

 Несколько дней тому, а может и недели две (ещё и склероз... ) разразился скандал в головокружительном ритме быстрого  вальса на тему утилизации мусора. Из бывшей столицы т.н. Малой Польши Львова мусор стали возить то в Харьков, то вот недавно повезли в Николаев.

 Местным, куда этот мусор привозят, само собой такое  не нравится. Они обижаются, как США на БРИКС.

  И вот меня осенило - зачем мусор возить из Львова аж в Харьков или ещё куда-то на переработку? 

Украинский философ Михаил Минаков ответил на вопросы Наташи Влащенко о нынешнем состоянии нашего общества.
Привожу отрывки из диалога, которые показались наиболее важными и интересными.

"Декоммунизация, которая у нас происходит, приблизила нас к доперестроечному Советскому Союзу гораздо ближе. Мотив единой монополии на идеологию стал доминирующим, так что, я понимаю, с Советским Союзом мы не попрощались. Это значит -- мы не идем в будущее...
Советский Союз, при всех плюсах и минусах, был исторической зоной, история делалась этим народом. Мы устали от этой миссии, и постсоветский период должен был принести какое-то облегчение, вернуть нас к нормальной жизни: к экономическим и политическим свободам, к возможности построить республику. Но вместо этого мы стали лабораторией истории, на нас отрабатываются самые страшные, самые тяжелые идеологии, события...

Любая революция -- это ведь не только рывок, восстание, это еще пространство и время, когда креативность политическая открывается, мы можем создавать новые формы общения. И вот кланы эти моменты прекрасно используют, они развиваются в этих революциях. Та клановая структура, которая была в конце 90-х, и сегодняшняя, 2016 года, они несравнимы. Это настолько умные организации, эти сети, эти пирамиды, что воевать с ними все сложнее... Они создают волонтерские сети, волонтерские батальоны, которые их обслуживают, СМИ они создали еще в конце 90-х. Они умеют быстро приспосабливаться. 

Нам нужно создавать институты демократии, либерализма, а чемпионов демократии и либерализма становится все меньше и меньше... Сегодняшние и гражданское общество, и политический класс крайне инлиберальны. Вот плюрализм есть, желание бороться есть, но уважать плюрализм, уважать разнообразие -- культурное, социальное, экономическое -- нет возможности. Каждый пытается стать монополистом, забрать всю власть себе!

Мы стали сильнее в плане возможности сдержать сепаратизм, пресечь попытки переворотов. Ведь несколько попыток было. Это не очень известно, но попытки были, и структуры безопасности срабатывали на опережение...

У нас есть темная фигура Донцова, радикалы, которые по-новому прочитывают национализм, этнонационализм, и конечно, коричневого в Украине стало гораздо больше. Вообще цветов в политическом спектре у нас крайне мало: это оттенки коричневого. У нас точно не хватает левых партий, сильных левых, -- это в стране, где такая социально-экономическая несправедливость, где столько бедности...
У нас возникает надежда на либералов, но есть также правые и псевдоправые, которые используют националистическую риторику, но возбуждают в людях племенные настроения...

Украина переживает процессы демодернизации, рассовременивания, знесучаснення. Мы стали крайне клерикальны, поскольку выживать все сложнее, маленькие традиционные общины становятся для нас более важными -- для выживания, для успеха. Мы конкурируем в этих сообществах, и поэтому всякие формы ненависти, нетолерантности здесь проявляются...

Время реформ закончилось. Сейчас идет установление власти одной-двух групп. Еще не реакция, но мы к ней уже близки...
К сожалению, революция не привела к усилению прав и свобод. Дело в том, что у нас сегодня есть три проекта, которые борются между собой. Первый -- это Украина европейская, либеральная, при которой права и свободы человека -- прежде всего. Второй -- Украина воюющая,это другие программы, проект, предполагающий дисциплинарное общество, дисциплинарную экономику, побеждающую любого врага. Есть третий проект, который возник в конфликте  двух первых и который становится доминирующим, -- это Украина как закрытое акционерное общество.

Высшая справедливость [идеал, к которому надо было бы стремиться. -- Spectatrix] -- это республика, в которой разделены ветви власти, центр подчиняется низовым общинам, сильным громадам, которые могут контролировать центр с его парламентом, судами, исполнительной властью, с лимитированными полномочиями.

http://pl.com.ua/lyudi-hard-talk-mihail-minakov-filosof/

http://korrespondent.net/ukraine/politics/3742391-pentahon-naznachyl-sovetnyka-poltoraku  Здобули!

http://dozor.kharkov.ua/news/economy/1177833.html

Почему спит ребенок? Всегда спит на руках у попрошаек. Вы никогда не задумывались?

В переходе возле станции метро сидит женщина неопределенного возраста. Ей можно дать с ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у женщины спутаны и грязны, голова опущена в скорби. Перед женщиной на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные граждане бросают деньги. И не бросали бы, да на руках женщина держит весомый «аргумент» в пользу того, что ей деньги просто необходимы. На руках у женщины спит ребенок лет двух. Он в грязной шапочке, бывшей когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход — место достаточно оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и звенит мелочь в кульке, и шуршат купюры. 

Я ходил мимо женщины около месяца. Я догадывался, кому уходят деньги, жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено, сколько написано, но народ наш такой — жалостливый. Жалостливый, до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою, последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому «несчастному» — и чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как. Хорошее дело сделал. 

Я ходил мимо попрошайки месяц. Не подавал, так как не хотел, чтобы на мои деньги какой-нибудь негодяй купил себе кирпича одну штуку, да вставил в стену нового дома-дворца своего. Пускай будет дыра у него в стене, у негодяя этого. Не будет кирпича от меня. Но, судя по тому, как попрошайке подавали, хозяин ее имел уже несколько домов-дворцов. Ну и попрошайке что-то перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да шаурма. Хозяева таких «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На деньгах да на страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на место возле Владимирского собора невозможно, а хождение по вагонам метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся» стоит от 20 долларов в день. Или знает? В таком случае — знает, но подает? 

Никто из добряков, жертвующих «мадонне с младенцем», не задумывается над еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша, одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера. Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено той, кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза. Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я. У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд) дневного сна, и снова — движение. За весь месяц каждодневного моего хождения по переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность. 
— Почему он спит все время? — спросил я, уставившись на ребенка. Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой планеты. 
— Пошел на… — произнесла она одними губами. 
— Почему он спит?! — я почти кричал. Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным лицом рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови: 
— Ты чего к ней пристал? Видишь —– и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, — мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки. 
Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода. Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную женщину от негодяя в дорогой дубленке. Милиционер, подошедший ко мне в переходе на следующий день, выразился почти так же, как и его «подопечная» попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее: 
— Пошел в… 

А ребенок спал… Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса, и читает с трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по улицам города на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным количеством окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес контролируют представители его национальности. Я узнал, что в Киеве попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые специализируются, в основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на переходах и светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые афганцы «работают» также и в метрополитене. Всевозможными «больными», хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным успехом как украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся стихийность, четко организован. Курируется попрошайничество организованными преступными группировками, и деньги, брошенные полунищими прохожими в кулечек «обездоленного инвалида», уходят «наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об этом сердобольный прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у семей алкоголиков, или попросту воруют. 

Но это все, что говорится, цветочки. Мне нужно было получить ответ на вопрос — почему спит ребенок? И я его получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу, повергнувшую меня в шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о погоде сказал:
— Или под героином, или под водкой… 
Я остолбенел. «Кто под героином? Кто под водкой?!» 
— Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может? Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или наркотиками. 

Разумеется, что детский организм не способен справляться с таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное — иногда умирают днем, среди «рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают мелочь в кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают «матери-одиночке». 

На следующий день я стоял в переходе возле станции метро Л. Милиционера, ответившего мне вчера ругательством, не было видно. Я запасся журналистским удостоверением, и был готов к серьезному разговору. Но разговора не получилось. А получилось следующее… У женщины на руках лежал ДРУГОЙ ребенок. Мои вопросы попрошайка попросту игнорировала с отрешенным лицом. Меня интересовали документы на ребенка, и, самое главное — где вчерашний малыш? Попрошайка вопросы игнорировала, зато их не игнорировали торговки, стоявшие рядом. От женщины, торгующей трусиками, я узнал, что мне следует, мягко говоря, удалиться из перехода. К возгласам торговки подключились ее негодующие соседки по ремеслу. Следом за ними — прохожие преклонных лет. В общем, я был с позором выдворен из перехода. 

Оставалось одно — звонить 02 или искать милицейский патруль. Но милиция нашла меня сама. Сержант, любитель посылать в…, подошел ко мне и спросил документы. Я документы предоставил, и высказал свое мнение по поводу нахождения женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною согласился, и отправился звонить кому-то. Я стоял перед переходом, с полным ощущением того, что пытаюсь бороться с ветряными мельницами. Спустя несколько минут в переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки со спящим ребенком. 

Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с детьми, просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту статью, теперь знаете почему спит ребенок. 

P.S. Если вы скопируете эту статью себе на стену, в статус или просто нажмете "Рассказать друзьям", ваши друзья тоже ее прочтут. И, когда в очередной раз откроют кошелек, чтобы кинуть монетку нищему, вспомнят, что эта благотворительность может стоить очередной детской жизни.

ри человека, спасшие миллионы

Лишь через пять дней после взрыва, 1 мая 1986 года, советские власти в Чернобыле сделали страшное открытие: активная зона взорвавшегося реактора все еще плавилась. В ядре содержалось 185 тонн ядерного топлива, а ядерная реакция продолжалась с ужасающей скоростью.
Под этими 185 тоннами расплавленного ядерного материала находился резервуар с пятью миллионами галлонов воды. Вода использовалась на электростанции в качестве теплоносителя, и единственным, что отделяло ядро плавящегося реактора от воды, была толстая бетонная плита. Плавившаяся активная зона медленно прожигала эту плиту, спускаясь к воде в тлеющем потоке расплавленного радиоактивного металла.
Если бы это раскаленное добела, плавящееся ядро реактора коснулось воды, оно бы вызвало массивный, загрязненный радиацией паровой взрыв. Результатом могло бы стать радиоактивное заражение большей части Европы. По числу погибших первый чернобыльский взрыв выглядел бы незначительным происшествием.

Так, журналист Стивен Макгинти (Stephen McGinty) писал: «Это повлекло бы за собой ядерный взрыв, который, по расчетам советских физиков, вызвал бы испарение топлива в трех других реакторах, сравнял с землей 200 квадратных километров [77 квадратных миль], уничтожил Киев, загрязнил систему водоснабжения, используемую 30 миллионами жителей, и на более чем столетие сделал северную Украину непригодной для жизни» (The Scotsman от16 марта 2011 года).

Школа российских и азиатских исследований в 2009 году привела еще более мрачную оценку: если бы плавящаяся сердцевина реактора достигла воды, последовавший за тем взрыв «уничтожил бы половину Европы и сделал Европу, Украину и часть России необитаемыми на протяжении приблизительно 500 тысяч лет».

Работавшие на месте эксперты увидели, что плавившееся ядро пожирало ту самую бетонную плиту, прожигало ее — с каждой минутой приближаясь к воде.

Инженеры немедленно разработали план по предотвращению возможных взрывов оставшихся реакторов. Было решено, что через затопленные камеры четвертого реактора в аквалангах отправятся три человека. Когда они достигнут теплоносителя, то найдут пару запорных клапанов и откроют их, так чтобы оттуда полностью вытекла вода, пока с ней не соприкоснулась активная зона реактора.

Для миллионов жителей СССР и европейцев, которых ждала неминуемая гибель, болезни и другой урон ввиду надвигавшегося взрыва, это был превосходный план.

Чего нельзя было сказать о самих водолазах. Не было тогда худшего места на планете, чем резервуар с водой под медленно плавившимся четвертым реактором. Все прекрасно понимали, что любой, кто попадет в это радиоактивное варево, сможет прожить достаточно, чтобы завершить свою работу, но, пожалуй, не более.

Советские власти разъяснили обстоятельства надвигавшегося второго взрыва, план по его предотвращению и последствия: по сути это была неминуемая смерть от радиационного отравления.
Вызвались три человека.

Трое мужчин добровольно предложили свою помощь, зная, что это, вероятно, будет последнее, что они сделают в своей жизни. Это были старший инженер, инженер среднего звена и начальник смены. Задача начальника смены состояла в том, чтобы держать подводную лампу, так чтобы инженеры могли идентифицировать клапаны, которые требовалось открыть.

На следующий день чернобыльская тройка надела снаряжение и погрузилась в смертоносный бассейн.

В бассейне царила кромешная тьма, и свет водонепроницаемого фонаря у начальника смены, как сообщается, был тусклым и периодически гас.
Продвигались в мутной темноте, поиск не приносил результатов. Ныряльщики стремились завершить радиоактивное плавание как можно скорее: в каждую минуту погружения изотопы свободно разрушали их тела. Но они до сих пор не обнаружили сливные клапаны. И потому продолжали поиски, даже несмотря на то что свет мог в любой момент погаснуть, а над ними могла сомкнуться тьма.

Фонарь действительно перегорел, но произошло это уже после того, как его луч выцепил из мрака трубу. Инженеры заметили ее. Они знали, что труба ведет к тем самым задвижкам.

Водолазы в темноте подплыли к тому месту, где увидели трубу. Они схватились за нее и стали подниматься, перехватывая руками. Света не было. Не было никакой защиты от радиоактивной, губительной для человеческого организма ионизации. Но там, во мраке, были две задвижки, которые могли спасти миллионы людей.

Водолазы открыли их, и вода хлынула наружу. Бассейн начал быстро пустеть.

Когда трое мужчин вернулись на поверхность, их дело было сделано. Сотрудники АЭС и солдаты встретили их как героев, таковыми они и были на самом деле. Говорят, что люди буквально прыгали от радости.
В течение следующего дня все пять миллионов галлонов радиоактивной воды вытекли из-под четвертого реактора. К тому времени как расположенное над бассейном плавившееся ядро проделало себе путь к резервуару, воды в нем уже не было. Второго взрыва удалось избежать.
Результаты анализов, проведенных после этого погружения, сходились в одном: если бы тройка не погрузилась в бассейн и не осушила его, от парового взрыва, который изменил бы ход истории, погибли бы миллионы людей.

В течение последующих дней у троих стали проявляться неизбежные и безошибочные симптомы: лучевая болезнь. По прошествии нескольких недель все трое скончались.

Мужчин похоронили в свинцовых гробах с запаянными крышками. Даже лишенные жизни, их тела насквозь были пропитаны радиоактивным излучением.

Многие герои шли на подвиги ради других, имея лишь небольшой шанс выжить. Но эти трое мужчин знали, что у них не было никакого шанса. Они вглядывались в глубины, где их ждала верная смерть. И погрузились в них.
Их звали Алексей Ананенко, Валерий Беспалов и Борис Баранов.
Три человека, спасшие миллионы.