Не пробуй этот мед: в нем ложка дегтя.
Чего не заработал - не проси.
Не плюй в колодец. Не кичись. До локтя
всего вершок -- попробуй укуси.

Час утренний - делам, любви - вечерний,
раздумьям - осень, бодрости - зима...
Весь мир устроен из ограничений,
чтобы от счастья не сойти с ума.

Булат Окуджава 1959 г.

Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного мёда,
Как нам велели пчелы Персефоны.

Не отвязать неприкреплённой лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.

Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчёлы,
Что умирают, вылетев из улья.

Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина — дремучий лес Тайгета,
Их пища — время, медуница, мята.

Возьми ж на радость дикий мой подарок —
Невзрачное сухое ожерелье
Из мёртвых пчёл, мёд превративших в солнце.

Осип Мандельштам

Ноябрь 1920

С медовым Спасом Вас!...Почему то именно это стихотворение не выходит из головы сегодня… Медовый Спас – проводы лета…

Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками, которые видны,
Над скверными задатками, которые даны...

Железными заплатками, волшебною стеной
Должны стоять достоинства, воспитанные мной.
Когда-то я так думала, по молодости лет.
Казалось, это главное, а оказалось - нет.

Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное - чтоб кто-нибудь вот так тебя любил:
Со всеми недостатками, слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами, и склонностью ко лжи,
Считая их загадками, считая их глубинами,
Неведомыми тайнами твоей большой души.

Екатерина Горбовская

Лиличка!

Дым табачный воздух выел -
Комната, глава в крученыховском аде -
Вспомни, за этим окном - впервые -
Руки твои исступленно гладил,

Сегодня сидим вот - сердце в железе,
День еще - выгонишь, может быть, изругав,
В мутной передней долго не влезет
Сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу, тело в улицу брошу я,
Дикий, обезумлю, отчаянием иссечась,
Не надо этого, дорогая, хорошая,
Давай простимся сейчас.

Все равно любовь моя - тяжкая гиря ведь -
Висит на тебе, куда не бежала б,
Дай хоть в последнем крике выреветь
Горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят -
Он уйдет, разляжется в холодных водах,
Кроме любви твоей, мне нету моря,
А у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -
Царственно ляжет в опожаренном песке,
Кроме любви твоей, мне нету солнца,
А я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила - Он
Любимую на деньги бы, славу выменял,
А мне - ни один не радостен звон,
Кроме звона твоего, любимого, имени.

И в пролет не брошусь, и не выпью яда,
И курок не смогу над виском нажать,
Надо мною, кроме твоего взгляда,
Не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь, что тебя короновал,
Что душу цветущую любовью выжег,
И суетных дней взметенный карнавал
Растреплет страницы моих книжек.

Слов моих - сухие листья ли
Заставят остановиться, жадно дыша,
Дай хоть последней нежностью выстелить
Твой уходящий шаг...

М.В.

               Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ.

               Не "после" и не "до" в лучах твоих сгораю.

               Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,

               А в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.

               В прошедшем "я любил" - печальнее могил,-

               Все нежное во мне бескрылит и стреножит,

               Хотя поэт поэтов говорил:

               "Я вас любил, любовь еще, быть может..."

               Так говорят о брошенном, отцветшем -

               И в этом жалость есть и снисходительность,

               Как к свергнутому с трона королю.

               Есть в этом сожаленье об ушедшем

               Стремленьи, где утеряна стремительность,

               И как бы недоверье к "я люблю".

               Люблю тебя теперь - без пятен, без потерь,

               Мой век стоит сейчас - я вен не перережу!

               Во время, в продолжение, теперь -

               Я прошлым не дышу и будущим не брежу.

               Приду и вброд, и вплавь к тебе - хоть обезглавь!-

               С цепями на ногах и с гирями по пуду.

               Ты только по ошибке не заставь,

               Чтоб после "я люблю" добавил я "и буду".

               Есть горечь в этом "буду", как ни странно,

               Подделанная подпись, червоточина

               И лаз для отступленья, про запас,

               Бесцветный яд на самом дне стакана.

               И словно настоящему пощечина, -

               Сомненье в том, что "я люблю" сейчас…

               В. Высоцкий, 1973 г.

Она идет во всей красе -

Светла, как ночь ее страны.

Вся глубь небес и звезды все

В ее очах заключены,

Как солнце в утренней росе,

Но только мраком смягчены.

Прибавить луч иль тень отнять -

И будет уж совсем не та

Волос агатовая прядь,

Не те глаза, не те уста

И лоб, где помыслов печать

Так безупречна, так чиста.

А этот взгляд, и цвет ланит,

И легкий смех, как всплеск морской,

Все в ней о мире говорит.

Она в душе хранит покой

И если счастье подарит,

То самой щедрою рукой!

 "То, что дозволено Юпитеру,
не дозволено быку..."

Каждый пред Богом
наг.
Жалок,
наг
и убог.
В каждой музыке
Бах,
В каждом из нас
Бог.
Ибо вечность —
богам.
Бренность —
удел быков...
Богово станет
нам
Сумерками богов.
И надо небом
рискнуть,
И, может быть,
невпопад
Еще не раз нас
распнут
И скажут потом:
распад.
И мы
завоем
от ран.
Потом
взалкаем даров...
У каждого свой
храм.
И каждому свой
гроб.
Юродствуй,
воруй,
молись!
Будь одинок,
как перст!..
...Словно быкам —
хлыст,
вечен богам
крест.

 © И. Бродский

Быстро молодость проходит, дни счастливые крадет.
Что назначено судьбою - обязательно случится:
то ли самое прекрасное в окошко постучится,
то ли самое напрасное в объятья упадет.

Так не делайте ж запасов из любви и доброты
и про черный день грядущий не копите милосердье:
пропадет ни за понюшку ваше горькое усердье,
лягут ранние морщины от напрасной суеты.

Жаль, что молодость мелькнула, жаль, что старость коротка.
Все теперь как на ладони: лоб в поту, душа в ушибах...
Но зато уже не будет ни загадок, ни ошибок -
только ровная дорога до последнего звонка.

 Булат Окуджава