когда надо сугубо
что словами простыми
вопросы не отпасуешь
то всю ночь долгие ноты
спотыкаются на языке+
воздух индиговый
сугуб обрывки ливера+
мяса липнут к песне,
начни вникать:
столь сугубо оседает соль на ресницах
надо(бно)сть жжёт тебя
извергнешь духов +
ни в одном глазу
пока в тебе меньше
золота полуунции
нестерпимого блеска
начни вникать:
дуй в тот сакс
столь сугубо, секс + зелья мира
не утолят нужды
выть небу
она пуще
так что тебе хаосу в космосе
современнику в перечнице
не выбраться из неё
раскачивая чересла
начни цепляйся в полости голода
сугубо так бомба ржавая
кулак нараспашку
в ней в ней так сугуб
ритм предпамяти
простой нужде быть
животной видеть
+  знать ужас
мы из мёда
ведь если тебя в трепак
тянет готовь дьяволу
голову барабан

перевод с английского Терджимана Кырымлы
* + читайте "и" или "а", как в тексте оригинала,- прим.перев.

Blue Light Lounge Sutra
  for the Performance Poets
  at Harold Park Hotel  

  the need gotta be
  so deep words can't
  answer simple questions
  all night long notes
  stumble off the tongue
  & color the air indigo
  so deep fragments of gut
  & flesh cling to the song
  you gotta get into it
  so deep salt crystalizes on eyelashes
  the need gotta be
  so deep you can vomit up ghosts
  & not feel broken
  till you are no more
  than a half ounce of gold
  in painful brightness
  you gotta get into it
  blow that saxophone
  so deep all the sex & dope in this world
  can't erase your need
  to howl against the sky
  the need gotta be
  so deep you can't
  just wiggle your hips
  & rise up out of it
  chaos in the cosmos
  modern man in the pepperpot
  you gotta get hooked
  into every hungry groove
  so deep the bomb locked
  in rust opens like a fist
  into it into it so deep
  rhythm is pre-memory
  the need gotta be basic
  animal need to see
  & know the terror
  we are made of honey
  cause if you wanna dance
  this boogie be ready
  to let the devil use your head
  for a drum 
 

Yusef Komunyakaa

 
   
  Сутра Голубого Зала
  для поэтического перфоманса
  в Гарольд Парк Отеле
  
  Нужда должна быть глубока
  Слов для ответа не находишь
  На языке всю ночь застревают
  Долгие ноты.
  Индиго, цвет воздуха, так глубок
  Обрывки плотского липнут к песне
  Вникни так глубоко
  Соль кристализуется на ресницах
  Нужда должна быть так глубока
  Что ты сможешь выблевывать призраков
  и не чувствовать себя разбитым
  Пока ты не больше полунции
  болезненно яркого золота
  Вникни, выдохни так глубоко в этот сакс -
  Весь секс и наркотики в мире
  Не утоляют жажды выть в небо
  Нужда должна быть так глубока
  Что простым покачиванием бедер
  Тебе не выбраться из нее
  Из хаоса в космосе, где
  Человек современности в перечнице
  Цепляйся за каждую голодную
  Борозду нарезки ствола
  Так глубоко, что застрявшая бомба
  В ржавчине раскроется как кулак - ладонью
  Вникни так глубоко
  Ритм становится предпамятью
  Нужда должна быть
  Животной потребностью
  видеть и знать этот ужас
  Мы - мед
  Поскольку, если хочешь ты танцевать
  этот буги, готовься
  отдать свою голову дьяволу
  в качестве барабана.

перевод Михаила Визеля и Ирины Ивиной (с) см. по ссылке http://zhurnal.lib.ru/n/nastin_p/9_.shtml  

Это голубая цапля ****

Это "sassafra tongue", в общем, сасафра похожа на лавр

Это китайская шкатулка *

Это- мелия или же "сhinaberry tree" (китайская вишня)***

Дозы

Старуха пекла корж
мятный для деток,
которые в дверь парадную
совались силуэтами великой

синей цапли. Десятдолларовые дозы-
из едва освещённой кухни. Китайские шкатулки*
украшенные флажками + бирюльками. Лавровые**
+ ящериц язычки. Те выходили из лесу

или приезжали из городов,
совали тоскливо-одинокие десятки
в чёрную дверь, что открывалась
у мелии***. Или глазам своим они

не верили под Орионом, голосам
мёртвых? Они приносили
фото, локоны, ногти +
по три желания.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Potions

The old woman made mint
Candy for the children
Who'd bolt through her front door,
Silhouettes of the great blue

Heron. She sold ten-dollar potions
From a half-lit kitchen. Chinese boxes
Furnished with fliers & sinkers. Sassafras
& lizard tongues. They'd walk out

Of the woods or drive in from cities,
Clutching lovesick dollar bills
At a side door that opened beside
A chinaberry tree. Did their eyes

Doubt under Orion as voices
Of the dead spoke? They carried
Photos, locks of hair, nail clippings,
& the first three words of a wish.

Yusef Komunyakaa

Вижу, обычно, где вертолёты,
они вспотык плетутся
по мягкому асфальту,
их головы в мешках из джута,
помалу к пыточным палаткам,
костлявые как "змеи" местных
(тростинки + чёрный шёлк)
порывы ветра предвкушая,
что вот толкнут + вознесут их
выше, туда.
Знаю я,
кое-кто из них смеётся
под пыльным серо-бурым капюшоном:
ракеты целятся в Чу-Лай*- вода
вся выкипит вот-вот, а "гвозди"
металл притянет.
Как кто нибудь хоть где любить мог
вот этих доходяг полуубитых
под блеском неба согнутых?
Вот, что их гнобит-
наш замес деннонощный, грязь.
Кто за них вступится?
Я слыхал, стариков
колоть всего  трудней.
Руку заломать, ботинком
по черепу, 45-й**
в рот затолкать- всего
делов. Когда они заговариваются
с предками, хилыми как
камфарные драконы в пагодах, знаешь,
хоть убей их-
тогда ответят.
Свет выкашивает
день вечерний, косы мечет.
Всё суть марево, мираж; река
едва семенит.
Стою себе, дивлюсь,
а "кнопка счастья" сигналит
мне, пора на борт "Кобры".
Помню, было раз,
на глазах иронически улыбающегося
капрала я едва не поклонился тем типам,
идущим на меня.
Не скажу, почему.
На полмили дальше
лесоповал от бомбёжки +
узники выглядят марионетками
на помочах лучей.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

________________________________
* В Чу-Лай была американская база, её вот бы да атаковал Вьет-Конг, но американцы его опередили, провели превентивную атаку (в общем, сами погуглите, если интересно);
** сорок пятый калибр , пистолет "Кольт коммандер";
http://artofwar.ru/z/zampini_d_f/text_0510.shtml  вот почитайте, это статья о ВВС ДРВ. "Воздушными змеями" вьетнамцы называли истребители МиГ, довольно старые, ещё летавшие в Корее.

Prisoners
 
Usually at the helipad
I see them stumble-dance
across the hot asphalt
with crokersacks over their heads,
moving toward the interrogation huts,
thin-framed as box kites
of sticks & black silk
anticipating a hard wind
that'll tug & snatch them
out into space.
I think
some must be laughing
under their dust-colored hoods,
knowing rockets are aimed
at Chu Lai—that the water's
evaporating & soon the nail
will make contact with metal.
How can anyone anywhere love
these half-broken figures
bent under the sky's brightness?
The weight they carry
is the soil we tread night & day.
Who can cry for them?
I've heard the old ones
are the hardest to break.
An arm twist, a combat boot
against the skull, a .45
jabbed into the mouth, nothing
works. When they start talking
with ancestors faint as camphor
smoke in pagodas, you know
you'll have to kill them
to get an answer.
Sunlight throws
scythes against the afternoon.
Everything's a heat mirage; a river
tugs at their slow feet.
I stand alone & amazed,
with a pill-happy door gunner
signaling for me to board the Cobra.
I remember how one day
I almost bowed to such figures
walking toward me, under
a corporal's ironclad stare.
I can't say why.
From a half-mile away
trees huddle together,
& the prisoners look like
marionettes hooked to strings of light.

Yusef Komunyakaa