Сумерки торжественно вступают в свои права. 7.40. Тяжёлые капли жидкого серебра уверенно стучат «Хава нагила» по капоту, отбивая у моей печени всякое желание выходить из салона. Встречные машины теряют цвет, половые признаки, но покрываясь редкой шёрсткой, становятся мохнатыми жуками. Жуки длинными гирляндами фар топливо бегут по дорогам своего города –  улья. Торопятся спрятаться, уснуть до утра в сухих тайниках гаражей. Негромко рычат, привычно пугая друзей - светофоры-заики бликами радиаторных зубов. Сами дороги тоже начинают меняться, асфальт кипит каплями дождя, дымится и вся эта алхимия быстро вытапливает из отпечатков человеческих лап и шин жирное зеркало - лужи. Всплывают трупы пластиковых бутылок, убитые обёртки, целлофан, уставшие кондомы… грязь – верная примета цивилизации.

  Как всё же хорошо, что американский гений выдумал однажды этот Мак – Драйв и эти стаканчики плотного не вкусного картона, с тёплой сладковатой бурдой, грозно именуемой «кофе». Печаль коричневой реки, бльоо. Как хорошо, что неизвестный гений выдумал добрых, почти святых девочек, обитающих на заднем сиденье. Иногда так хочется остаться тут жить, наблюдая суету большого города сквозь монитор лобового стекла. Болтая с тобой ни о чём - о самом главном.

  Тебя давно перестал интересовать глупый мир препадов, лент, сессий. Ведь ясно (азохен вей!), что это трудные ненужные иллюзии - они для лохов, тех, кто не умеет жить. Вон из города кипящего асфальта и скрипучих людей. Берег Днепра. Колёса замирают на краю высокого обрыва. Немного страшно, но жутко красиво, в мониторе показывают сумерки – дождь на огромной реке. Только ты и я. Только серая пелена шелестящего дождя, любимая радиостанция, сладкая американская бурда, неторопливая любовь и редкие блики далёких молний – короткие замыкания в доме перелётных ангелов с волосатыми руками.

  Уже за полночь. Дождь уплыл в другую страну – наверно в Лапландию. Луна зажигает звёзды на воде и поджигает мокрую траву бледным сиянием ментального трихомоноза. Поворачиваю ключ зажигания и…. ничего – Тишина (дупа). Машина не хочет заводиться. Наверно ей понравилось тут жить. Романтичный ОПЕЛЬ, полюбил тихую украинскую ночь. Домашняя девочка считает это Приключением и поводом попробовать меня-старика на прочность в сотне причудливых поз из «Справочника юного автомобилиста». Блин, я уже и забыл когда встречал рассвет - ради таких минут, право, стоит жить и стоит всю ночь целоваться в машине, той, которая так любит украинские ночи.

  Потом, много позже, когда авиалайнер – сильная птица с большим желудком, унёс тебя через Атлантику, на океанские пляжи белого песка. Штат Флорида. Когда ты перестала плакать, мне стали приходить фото - твои новые мужчины (мулаты), белозубые атлеты с непривычным цветом кожи и новой тобой, смуглой, счастливой, с новорожденным карапузом (сЦука-бля, аж противно смотреть – лимон ешь скорее). Я обнаружил у себя привычку хандрить - ворошить золу потухшего костра, ездить на этот обрыв, смотреть как плывут стеклянные звёзды по жидкой воде - те звёзды которые видели твои глаза. Мне стало казаться, что это важно, что какой-то кусочек твоей души остался жить над этой рекой. Оказалось - я всё помню и скучаю по тебе, Ленка. А этот обрыв на Днепре, он как колодец, в который я могу заглянуть и увидеть наше прошлое. Тоже лужа, но в нашей луже не плавают трупы бутылок, фантики лжи, плешивые педерасты и уставшие кондомы. Скорее позолотца, корочка хрупкого льда, колючие звёзды и мёртвые листья осени. Той самой осени, которая унесла тебя от меня.