Будет этот рассказ про Серегу и еще один. И все. Больше я вас своим вдохновенным концентрированным  стыдом мучить не буду.

— Я похож на малолетнего дрочера?
Для ответа мне пришлось вначале выкашлять оливку.
— Если бы ты, Серега, жил при Шекспире, — Я начал издалека —, то ты был бы, скорее, престарелым дрочером, чем малолетним.
Потом осекся. Слишком болезненным было недоумение в Серегиных глазах. Недоумение и ожидание ответа.
— Что бы там у тебя опять не случилось, мой ответ — нет. Ты вообще не похож на дрочера.
— Так почему же...
— Почему — что?
— Это ты у нас мастер четко формулировать мысли, даром, что заика. А у меня не получается. Но я попробую.
И Серега начал рассказывать:
— Дело в том, что я вообще не понимаю, почему сейчас все крутится вокруг женского пола. Прямо скажем — вокруг секса. Даст-не даст. Секс получился как первооснова. Вокруг него образуется многослойность всяких понятий, которые делают секс более качественным или менее качественным. Как товар какой-то.
— Эрос и Танатос, Серега. Это испокон веков так.
— Нет! Испокон веков детей надо было делать. И, желательно, мальчиков. Побольше. А сейчас только секс. Дети — не самоцель. Дети — средство. Средство удовлетворения потребностей в старости, средство самореализации, средство шантажа, средство социального цементирования. Многоцелевое такое средство. А крутится все вокруг секса. Я вот поговорил с несколькими корешами. Так они, например, девственниц не хотят совершенно. Мол, девственницы ничего не умеют в постели. Тоже секс.
— За державу обидно? — спрашиваю, — Так же еще проще жить. Тебя-то лично что не устраивает?
— Понимаешь, — Серега покраснел, — я тут в сексшопе вагину резиновую купил. С женщиной еще непонятно какой секс будет, а с вагиной стабильный качественный оргазм.
— Ага, а еще резиновую вагину можно как вантуз использовать, если раковина забьется.
Мы надолго замолчали.

Zmee_Love ©

– У меня печаль – Серега последний раз затянулся, потушил сигарету в свежевымытой пепельнице и начал рассказывать:
– Был у меня любимый ресторанчик. Ну как ресторанчик, что-то среднее между кафе и пабом. Скромное уютное заведение. Там еще фишка была – небольшой огороженный дворик со старой липой. Приятно было наблюдать по ее листьям за сменой времен года. Пока тепло, под липу ставили пару столиков под зонтиками. Я часто туда заходил.
– А теперь?
– Понимаешь, я искренне полюбил это место. Там вкусно и недорого кормили, всегда посвистывал ненавязчивый джаз. И публика... В основном тихие пары. Разные: влюбленные, женатые, которые вырвались от маленьких детей, благообразные старички со старушками. Или холостяки обоих полов. Цены-то демократические.
Особенно здорово там было пить глинтвейн с гвоздикой поздней осенью под дождь и джаз. А, да, там еще камин есть. Был. Есть.
– И что? – мои вопросы не отличались разнообразием.
– Да пришел как-то, а там закрыто на спецобслуживание. Гуляли свадьбу. Было непривычно светло и громко. Через какое-то время в зале запретили курить. Потом стали собираться шумные семьи  и какие-то пьяные гопники. А на днях они купили караоке.
Я грустно улыбнулся и процитировал: – Все, пропал калабуховский дом. Что будет с паровым отоплением?
– Швондеры детектед – вздохнул Серега и снова закурил.

Zmee_Love ©

Конечно эссе про листву сейчас читается как жесточайший наивняк. В нем есть пара интересных мыслеформ, не более. Специально ничего не менял, чтобы был виден прогресс. Прежде всего мне самому.
Чуть позже у меня был короткий цикл рассказов про Серегу, который я зачем-то забросил. И ну его.
Вот первый, на ваш суд:

С утра у Сереги болели руки. Вчера он картошку покупал. С осени два мешка купит, и до весны хватает.
С тех пор, как его бросила Ленка, жил Серега один. А много ли надо нетребовательному в быту молодому человеку.
Тележка давно сломалась, и тащить мешки пришлось на плечах. По одному на левое и на правое.
Так что руки болели.
Серега прошлепал в ванную, тыкнул пальцем в выключатель. Лампочка звонко щелкнула, и везде погас свет. А это – катастрофа. Газа в доме нет. Совсем. Плита электрическая.
Работал Серега отнюдь не электриком, а очень даже скромным токарем на шиномонтаже, но вдохновенно полез в электрический щиток. Наскоро натянув джинсы и схватив плоскогубцы. Опять что-то звонко щелкнуло, Сереге в лицо пахнуло горящей изоляцией. Теперь свет пропал уже в самом Сереге.
Очнулся он минут через пятнадцать. Электричество, как ни странно, было. Не было любимых плоскогубцев. От них остались только две оплавленные дужки на полу. Электриком Серега таки не был, но что такое замкнуть две фазы, примерно представлял.
О чудесах воскрешения думать не хотелось, а хотелось в душ, поесть и в Сберкассу – за коммунальные услуги заплатить. Кстати, сначала нужно было квитанции заполнить. Потянувшись к калькулятору, Серега вдруг понял, что знает все цифры, с точностью до копейки и киловатта с литрами. Перепроверил – все правильно. Поудивлялся-поудивлялся, заполнил квитанции и побежал.
С тех пор Серега начал считать. Считать все. Насколько его обвесила продавщица, насколько обманули в зарплате, сколько водки убыло из бутылки, сколько накрутил счетчик за сутки. Просто с фантастической точностью. И ничего не мог с собой поделать, чтобы перестать считать. Хоть в поликлинику сдавайся на опыты. Конечно, вначале он пытался указывать на ошибки, обсчеты и обвесы, но ему навстречу открывали свое это самое... рот, что становилось только хуже. На работе детали точил безо всякого штангенциркуля так, что нарабатывал пять дневных норм.
Подельники сначала удивлялись. Потом завидовали. А когда к нему подошел начальник смены и мягко, но веско намекнул на увольнение, типа коллектив недоволен, Серега крепко запил.
Запой продолжался неделю.
Очнувшись, Серега мучительно и долго рыгал. Не рвал, не блевал – именно рыгал. Потом полез в шкафчик с инструментами, нарыл там пару небольших гвоздей. Ткнул ими в розетку. Погас свет.

Zmee_Love ©