Рано или поздно у всех нас наступает момент,когда 
желание и страсть малость угасают.Причины разные: усталость,
проблемы, разногласия, однообразие, да мало ли ...

Но ведь...есть золотое правило: во время секса , думать
только о сексе. Выключить телевизор и телефон, ведь они способны
разрушить даже самое страстное желание...

Помощник- романтический вечер со свечами и
музыкой, эротические фильмы и журналы, они всегда настроят на
нужную волну и романтический лад, а откровенное порно - на неистовое
желание. Порадуем  мужчину красивым ,соблазняющим бельем, и головокружительной лаской ,
рискнуть - снять  фильм о вас и только для вас двоих, это возбуждает и заставляет страстно желать.

Говори об "этом", зажигай  ОГОНЬ всежих чувств и эмоций !


 
А всем  ли мужчинам нужна идеальная жена.....???Ведь все, что очень хорошо, идеально...очень правильно и честно
очень быстро надоедает., если жена отличная - муж ищет приключений на
стороне, ему скучно с идеальной женой, он не ценит то, что имеет.

Так что же делать? Быть идеальной, или нет?

Бывают  , правда  и
мужья идеальные тоже...,так почему-же судьба не сводит их вместе...,


возможно потому, что это был-бы- РАЙ...?   

А какие "дровишки" Вы подбрасываете в огонь любви,чтобы он не погас...если,конечно это не секрет ...

 Имеет ли право девушка отомстить, обидевшему ее двуногому козлу с членом??? Предавшему ее ЛЮБОВЬ,ВЕРНОСТЬ и растоптавшему ее чувства.Может ли она наказать его ФИЗИЧЕСКИ,если он здоровая скатина 2-хметрового роста,а она хрупкий ангел,никогда не державший ничего тяжелее чле........ (ой простите) ложки во рту.

Первое наше ООО-фирма:" рога и копыта по сбору металлолома",первые уставные документы,первый оффис и ПЕРВАЯ проблема...Нужен секретарь...девушка...приятной внешности,умная и (мы все мы тогда уже понимали) не очень пуританских взглядов на секс на работе с такими "красавцами" как мы.В чем проблема? А наши жены, как оказалось, не глупее нас.ВСЕ секретари проходили "дополнительный" кастинг и вылетали с работы даже без медосмотра...А секретарь нужна,без нее медленно настает песец предприятию.Всегда все приходит вовремя,пришла и ОНА вовремя,может быть ее бы и не взяли на обложку модного журнала,но волна сексуальности которую она испускала при входе в наш маленький оффис,опрокидывала стуля и заставляла мужчин сильно раздувать штаны.Работала она так хорошо,что мы заткнули женам рты.Почти молились на нее.Никакого секса.И вот как-то утром(а я всегда приезжал на час раньше) приходит СНЕЖАННА-ПАЛЬЦЫ ВЕЕРОМ,жена моего компаньена.Слушай,говорит,ведь я тебя уважала,как ты можешь с этой дешевкой,я даже наверно не буду с тобой здороваться,буду презирать.Ну я и не промолчал.Дорогая,поверь,я ее тоже презираю эту овцу,и твой муж ее презирает.Мы считаем ее просто резиновой куклой,комплектом дырок в мясе,ты зря ревнуешь....поверь,мы каждый день унижаем ее и чмырим...вот прямо с утра и начинаем...вот тут на столе унижаем,потом тут ставим ее на колени и снова унижаем,вот в этом кресле,на этом старом диванчике...а твой муж он так вообще брезгует ей и не может закончить по часу,по два...устает,пьет водичку,мучается,но наказывает и приговаривает,что жена у него самая лучшая и любимая....а потом мы ее хором унижаем и еще друзей приглашаем...ты только не ревнуй,тут же ничего личного...просто показывам дешевке ее место.Вот уже скоро она прийдет,хочешь посмотреть как я ее опускаю?Я это сделаю для тебя.СНЕЖАННА ушла на прямых ногах,как шагающий экскаватор.Пришла домой.Муж дремал и даже слышал как она пошла на кухню,думал что готовить кофе.Легкие шаги.Внезапная боль от удара по голове.Он теряет сознание.Очнулся в больнице.СНЕЖАННА ходила на кухню за чугунной сковородкой.Била его пока смогла держать сковородку в нежных женских руках.Хорошо,что он почти сразу потерял сознание.Изуродовала.Сломала нос,челюсть.Сказала,что в следующий раз отрежет яйца.Теперь он жутко ее боиться.Трус короче.Тряпка.А с трусами я не дружу.Только деловые отношения.

Ага. Именно такой вот лозунг написан в туалете. На стенке. С ашипками. Граматичискими.

В мужском туалете, смею заметить.

Интересна логика такого поступка. Если мужской рукой (мальчишеской) написан, то кому адресован сей призыв? Мужикам посетителям общественного туалета? АХТУНГ! Бабушкам  - уборщицам? Йо-майо...

Девушка написала? Какого фига она делает в мужском туалете? Фиг ее бабушки уборщицы пустят :-)

Непонятна мне эта логика шестнадцатилетних.

Пы. Сы. А вы думали эт я секса хачу? Гы-гы :-)

Туман влюблённой притуплённости снова обволакивал нас. Всё происходящее в этом тумане протекало медленно, степенно, без ушедшей сейчас далеко-далеко земной суеты. Слова, произносимые нами, тоже слышались откуда-то издалека. Мы их скорее чувствовали, нежели слышали.

Глория удивлённо взяла протянутые листки и принялась читать.

— Это – стихи?!– подняла она на меня расширенные от удивления глаза.

— Да. Тебя удивляет, что влюбившийся в тебя человек написал тебе стихи?

Глория не ответила, снова опустив глаза в текст.

К нам подошла официантка, готовая принять от нас заказ.

— Один чай чёрный с сахаром без лимона,– глядя на официантку, делал я заказ,– и один кофе – даме,– продолжал я, переведя взгляд на возлюбленную женщину,– натуральный, заваренный на песке, без сахара.

— А как это «на песке»?– спросила официантка.

— Вы недавно работаете у Гурама?– взглянул я на девушку не без удивления.

— Третий месяц.

— А Гурам есть?

— Вы хотите на меня пожаловаться?

— Нет, я хотел Вам предложить проконсультироваться у Гурама по поводу способов заваривания кофе. Идите. Если нет, у кого спросить по этому поводу, заварите кофе так, как Вы это умеете. Только не перепутайте с сахаром! Чай – с сахаром, кофе – без сахара.

Девушка бледная, ни живая, ни мёртвая, с трясущимися руками, удалилась.

— Чего ты так на неё накинулся?– нежно посмотрев на меня и склонив голову, спросила Глория.

— Я?

— Да ты ж,– улыбнулась Глория своими зелёными глазами.

— Тебе показалось.

— Нервничаешь? Ты не был таким. Даже пятнами покрылся.

— Прости. Действительно, ты права,– нервничаю. В последнее время что-то… Тебя, наверное, не хватает,– сказал и поднял на Глорию глаза.

Она смотрела на меня. В её глазах я увидел протекающие почти одновременно, быстро-быстро сменясь, все душевные ощущения, которые переживает в своей жизни человек. Там было удивление, радость, нежность, любовь, решительность, неуверенность, страх, гордость…

«О чём же ты сейчас думаешь? Догадываешься ли ты о том, как я сильно тебя люблю? Скорее, ты просто знаешь это. Знаешь ли ты о том, что двери моей души для тебя открыты настежь? Твои зелёные глаза… Ты всё знаешь. Если хочешь знать. Ты тоже, наверное, думаешь, что мы живём сейчас не так, как мы бы этого хотели. Но мы живём…».

— О чём ты сейчас думаешь?– спросил я, нарушив такую желанную тишину. Тишину, в которой я мог смотреть в любимые глаза и любоваться их глубиной.

— Мне кажется, что ты знаешь…

— Кажется?

— Нет, не кажется…

В глазах у Глории промелькнула какая-то мысль, от которой у меня что-то ёкнуло в груди.

— Ты спешишь?

— У меня сегодня не очень много времени…

— Если ты позволишь, я немного выпью,– не то спросил, не то попросил я у Глории.

— Есть желание?

— Сегодня у меня есть желание напиться.

— «Я так решил ещё с утра, сегодня точно напьюсь…»

— «Сегодня кончатся все деньги, сегодня пиво и блюз…»

— Ты это серьёзно?

— Помнишь, ты когда-то хотела со мной выпить? Сегодня я хочу это сделать с тобой. Но ты на машине. И спешишь,– Глория смотрела на меня, и я в её глазах увидел не то сожаление, не то извинение. Скорее, даже, извинение.– Не извиняйся. Это жизнь. И мы не в силах противостоять тому, что выше наших сил. Ты не против моей просьбы?

— Нет. Может тебя угостить? О, прости, это глупость. А что ты хочешь?

— «Отвёртку».

Глория принялась читать, а я «отворачиваться».

«Отворачивался» и наблюдал за Глорией. Я видел, что она уже прочитала, но глаз не отрывала от последнего листа бумаги.

— Ну как? Что скажешь?

Глория выдерживала паузу. Я решил не торопить её. Она молча протянула мне листы бумаги.

— Не ожидала…

— Не ожидала, что моя любовь может быть настолько сильна, что я смогу написать стихи?

Глория старалась выдерживать паузу.

— Ты это давал кому-нибудь прочитать?

— Нет, ты первая. Хотя я написал это уже давно. Начал приблизительно тогда, когда мы с тобой расстались и я понял, что мы не сможем видеться. Просто я не поэт, а тугодум. Поэтому написал это не сразу, в «порыве», как говорят, а за какое-то время,– немного помолчав, я продолжал,– Я полюбил тебя с той самой минуты, когда увидел в первый раз…

— Я не хотела, чтобы так всё получилось…

— Разве мы можем себе приказать, кого любить, а кого нет? Мы всего лишь люди.

— Мне казалось, что ты можешь…

— Я тоже человек. Но, разве ты можешь запретить мне тебя любить? Думаю, что, нет. Я чист перед тобой, как перед Богом. Я люблю тебя!

— Но, я думала, что это невозможно. Ведь у меня семья, у тебя семья…

— Не обманывай себя,– перебил я Глорию,– да и меня тоже. Да, у нас семьи. И мы их любим. Но это земная любовь. А та любовь, которой я тебя люблю… Прости, я боюсь высокопарных слов. Ты здесь ни при чём. Это я полюбил тебя. Я открыл тебе врата своей души. Я, даже, могу тебе сказать, что я немного тебя боюсь. Боюсь обидеть, боюсь потерять, боюсь, что в один прекрасный миг, если его можно будет тогда назвать «прекрасным», могу тебя потерять. Ты устанешь от таких отношений, и скажешь: «Стоп!». Ты сильная, чтобы любить, и сильная, чтобы отказаться от любви ради продолжения нормальной жизни. Ведь такая любовь забирает всё. Всё без остатка! Время, мысли… А это самое главное, что есть у нас, людей. Ведь мы, люди, сможем сделать всё, чего только пожелаем, лишь бы только хватило нам для этого времени. Времени ждать. И мыслей. Мыслей, чтобы мы могли надеяться. Ведь правда была сказана в одной из моих любимых книг, что «вся человеческая мудрость заключается в двух словах: «Ждать» и «Надеяться».

Загрузил я тебя. Прости. Просто я тебя так долго не видел. Столько всего хочется тебе сказать. А времени, как всегда, не хватает. Просто помни, что я тебя люблю. И любить не перестану. Я противоречивый человек. Сам это знаю, и сам от этого страдаю. Знаю, что ты спешишь, знаю, что накупила подарков всем своим близким. И идти ты должна. И отпускать я тебя не хочу. Но, знаю, что надо.

Глория, пока я говорил, помешивала ложечкой принесённый в очередной раз кофе, и глаз своих не поднимала.

— Сегодня рождественская ночь. Сегодня хочу сходить в церковь. Хочу постоять там. Хочу посмотреть на людей, которые будут ставить свечи, словно обезумевшие, расталкивая остальных прихожан. Хочу попросить у Бога прощения, что приду в Его храм хмельной. Хочу попросить Его сил не сойти с ума от любви к тебе… Много, чего я хочу.

Я замолчал. Я подумал, что сейчас придётся мне полностью взять ситуацию под контроль. Глория, действительно, должна уже идти. Её ждут. Она не может надолго выходить из дома. Контроль. Любовь мужа. Ревность мужа. И мне она не может всего этого сказать. Будет бояться обидеть. Особенно после всего того, что я только что сказал.

— Я вижу, что тебе необходимо уже давно идти, ты из-за этого нервничаешь…

Глория подняла на меня свои глаза, я замолчал. В её глазах было сожаление, боль, но не было суеты. Она была уравновешена. Только в глазах ещё прибавлялись переполняющие их слезами грусть и тоска. «Нет, Глория, ты не расплачешься,– подумал я, рассматривая её лицо, брови, глаза».

— Прости,– нарушила она молчание охрипшим от молчания и переполнявшими её чувствами голосом,– но мне, действительно…

— Прости ты меня. Я знаю… Я знаю, что ты должна идти.

— Пообещай мне, что с тобой будет всё «хорошо»,– голос у Глории вернул свою прежнюю звонкость, хотя и продолжал всё ещё дрожать. В нём появилось волнение. Во взгляде тоже.

«Волнуешься. Любишь. Не волнуйся. Всё будет пока хорошо».

— Со мной всё будет «хорошо». Иначе и быть не может!– сказал я Глории и широко улыбнулся.– С чего ты взяла, что может быть иначе?

— Не знаю, но мне показалось, что ты к чему-то приготовился, а в глазах у тебя было полное спокойствие человека, смирившегося с той неизбежностью, которая его ожидает впереди.

— Если ты позволишь, мы об этом поговорим в следующий раз.

— Хорошо.

— Я буду ждать твоего звонка.

— Я тебе обязательно позвоню. Прости, но я пойду одна. Хорошо?

— Я могу тебя поцеловать?

— Не сегодня и не здесь…

 

Глория встала и ушла. Я заказал ещё рюмку водки, выпил, рассчитался, и вышел на улицу.

Чувствовался хмель, но мысли были чисты. Я шёл по улице и старался ни о чём не думать. Хотелось побыть одному и никого из знакомых не видеть, не слышать.

«И чего это я так лечу. Времени-то ещё очень много. Скажений (укр.). Боюсь опоздать? Конечно же – нет. А чего? Может, себя боюсь? А того, что будет после встречи, я не боюсь? Не боюсь. Я, и не боюсь? Конечно же – боюсь. Или, всё же, не боюсь? Так, непонятно ещё почему, но, всё же, опасаюсь.

Как это не понятно. Ну ты хоть самому себе не ври. Боюсь – не боюсь, опасаюсь – не опасаюсь, знаю – не знаю. Мальчишка. А со стороны посмотришь – взрослый пацан уже. Дядька, как говорила моя мама. Так, сопли только развешивает в укромном уголке где-нибудь, когда напивается, спрятавшись от всех глаз. А на людях-то деловой такой. Важный.

А от себя-то не убежишь. Не убежишь! И не уедешь. И как бы ты не ехал.

«И где бы ты не был,

И чтоб ты не делал»,– как пел поэт.

Поэт. И в тоже время – певец. И всё в одном лице. Прям «человек и пароход» какой-то. Вот гоню, а? Исполнитель это называется. Ум за разум заходит. Видимо от избытков того самого ума. Или от малодушия. Или от слабоумия.

Не-е-т. Пора заканчивать такие мысли. Бред какой-то получается. Так, действительно, можно запутаться в своих же собственных мыслях»,– думал я по пути к Гураму.

 

Последние несколько шагов от такси до кафе Гурама я делал так, как это мы можем увидеть в замедленной съёмке фильма. В ушах стоял странный не то гул, не то звон, движения были размашисты, но чётки, поступь тверда, хотя в ногах ощущалась дрожь; при каждом шаге из-под подошвы вылетал пухнастый снег, а, оставшийся под подошвой, скрипел от мороза при перемещении моей ступни с пятки на носок; походка казалась подпрыгивающая. Очутившись перед дверью в кафе, я закрыл глаза, протянул руку к ручке двери, обхватил её своими, вспотевшими от волнения, пальцами, на мгновение затаил дыхание, и резко открыл дверь на себя.

Воздух помещения, перемешанный с ароматом кофе, обдал меня жаром как пар от воды, выплеснутой из шайки на раскалённые камни в парилке. Казалось, что тысячи иголочек вонзились мне в кожу на лице и ушах. В приглушённом свете кафе я пытался увидеть лицо, которое излучало необъяснимый свет. И этот свет, как мне казалось, был не земной. Быстро обшарив глазами всё заведение, включая каждый укромный уголок, к своему разочарованию, я не увидел человека, которого я так жаждел увидеть, о котором я не переставал думать…

Кто-то со мной поздоровался, я с ним (или с ней – даже не обратил внимания). Вышел на улицу, чтоб немного пройтись и снять переполняющее меня возбуждение. В висках стучала кровь, отдавая барабанными звуками в ушах. Я не сомневался в том, что Глория придёт. Просто я приехал раньше.

Пройдясь туда, сюда, я завернул за угол какого-то дома.

Сделав несколько шагов, я увидел её(!), шедшую мне навстречу. За это время, что мы не виделись, она стала ещё краше. На ней были чёрного цвета колготки и короткий лохматый полушубок коричневого тона. Аккуратная короткая стрижка каштанового цвета волос подчёркивала утончённость её вкуса. В чём она была обута, я уже не видел. От неё истекал такой лучезарный свет, что всё, к чему она прикасалась, то место, на которое она становилась, продолжало ещё какое-то время светиться. Она смотрела себе под ноги, переступая через бордюр. Я остановился и перестал дышать. Переступив, а, точнее, перепорхнув, как мотылёк, через бордюр, она ступила на тротуар и, зашагав по нему, подняла свои глаза и увидела меня. Вместо её глаз на меня были направлены два прожектора, излучающих зелёный свет. Этот свет пронизывал меня насквозь. Обволакивал и поглощал. А я, даже, и не сопротивлялся, а наоборот, шептал: «возьми меня, возьми».

Я отдался чувствам. Чувствам любви. Это было против моих правил, но… Я так хотел. Я терял с ней голову. Точнее сказать, не терял, а оставлял её где-нибудь отдельно, чтобы она своими мыслями не мешала мне быть рядом с Глорией.

 

— Привет,– толи вымолвил, толи подумал вымолвить я.

— О, привет! Ты меня напугал. Не ожидала тебя увидеть здесь, посреди улицы.

— Я прийшов, тебе нема...

— Підманула, підвела?

— Не зовсім, я подумав інакше. Той, на чиїх крилах я прилетів, був хуткіший за твого.

Глория не без довольства улыбнулась, показав два белых ряда ровных красивых зубов. Она – женщина. И она тоже, как и все женщины, «любила ушами».

— Ты, как всегда, неотразима! Жаль, что ты не можешь сейчас увидеть как заботливо, со своей холодной нежностью, украшает тебя Снежная королева вот этими белыми снежинками,– поймал я одну из них и протянул в раскрытой ладони Глории.– Посмотри, какой красивый узор на них! Это ж надо, такая мелкая деталь, а как искусно сделана! Видишь, Снежная королева не позволяет мне долго держать свои снежинки в моих руках. Снежинки тают. Зато она позволяет любоваться узорами из снежинок на твоих волосах.

— Снежная королева здесь ни причём. Это ты своим жаром растапливаешь её снежинки в своих руках.

— Ты хочешь сказать, что у меня много тепла?

— У тебя столько тепла, что если ты этого захочешь, то растопишь самое холодное сердце, обогреешь и заполнишь собой самую одинокую душу, сведёшь с ума самый холодный рассудок… Ты что, не видишь, что ты со мной делаешь? Я о тебе только и думаю. Только что тебя увидела, а уже растаяла, как мороженое на солнце и липну к твоим рукам, от которых я хочу твоей ласки и нежности. Я хочу, чтобы ты,– прикоснувшись ко мне шубой, взяв за руку и закрыв глаза, начала говорить шёпотом Глория, продолжая сближать уже сближенное между нами расстояние,– ты… О Боже!– встрепенувшись и открыв глаза, сказала Глория.– Ну что ты со мной делаешь?

— Я не знаю, что тебе сказать.

— Пошли к Гураму. А то мне кажется, что все вокруг нас остановились и смотрят, что же мы сейчас будем делать,– отступив от меня и «поёжившись» плечами как от холода, сказала Глория.

— Пойдём,– вздохнул я, сжал губы, посмотрел на Глорию и улыбнулся.

 

Мы вошли в кафе, заняли столик, официантка принесла нам меню.

Глория принялась его рассматривать, а я продолжал любоваться этой красивой, но роковой, как говорят, женщиной. В том, что она заполнит большую часть моих мыслей на всю оставшуюся жизнь, я уже не сомневался. Я отпустил тормоза и летел навстречу своей судьбе. Я знал, что произойдёт что-то. Но что? Сейчас «всё идёт по плану, а план идёт по кайфу». И я отгонял подобные мысли от себя подальше. Хотя ловил себя на мысли, что эти мысли меня не покидают. Я их только загоняю глубже себе в подсознание, да и только. Но они продолжают быть во мне. И, рано или поздно, они выплеснуться наружу, сыграют свою роль… Ну, «а пока, как Богиню на руках»…

Я не хотел об этом думать. Точнее сказать, я не хотел ни о чём думать, кроме как о Глории. Она меня поглотила целиком и полностью. Она заполнила меня своим естеством всего без остатка. Была только Она, Она, Она…

«Бомбись всё провались. Я хочу этого. Нет, более того: этого хочу я! Сколько я хочу, столько я и буду делать то, что я считаю нужным! И зависит всё это только от меня и Всевышнего! Как я решу, так и будет. Как Всевышний позволит мне решить, так я и поступлю! Но есть ещё и Глория. О да, конечно же! Она также вправе повлиять на дальнейшие события в наших судьбах и судьбах окружающих нас людей.

До чего же она хороша! Какая осанка! Какая форма груди! Глория! Ау-у… Как хорошо, что ты меня не слышишь! Или слышишь? А ты, интересно, умеешь читать мысли?»

— Знаешь, не могу о тебе забыть. Всё это время, что мы не виделись, я не переставала о тебе думать,– оторвав взгляд от меню и открыв свои глаза моему взору, нарушила воцарившуюся на минуту тишину Глория.– Как ты думаешь, человек способен читать мысли другого человека? Я спрашиваю, потому что мне казалось, что я чувствую, когда ты обо мне думал. Точнее сказать, ты, как мне казалось, думал обо мне всегда. Только какие-то короткие промежутки времени я не ощущала тебя, т.е. твоих мыслей.

— Знаешь, я бы хотел тебя попросить об одной малюсенькой просьбе. Я не знаю, как ты к этому отнесёшься.

Мы сидели напротив друг друга, смотрели друг другу в глаза и не могли насмотреться.

— Я думаю, что ты не сможешь мне отказать в моей просьбе,– продолжал я после маленькой паузы. Не отрывая глаз от Глории, я полез рукой во внутренний карман пиджака, достал свёрнутые вчетверо несколько листов А4-го формата, развернул их, оторвал взгляд от Глориных глаз, посмотрел на развёрнутые листы, бегло пробежал по ним глазами, и протянул листы Глории.– Прочти это сейчас. Я давно решил написать тебе что-нибудь. Тогда давно, как только решил, написал первые строки. Потом не имел возможности продолжить. Не физической возможности, а умственной. Знаешь, сяду написать тебе, мыслей много, бегут куда-то, путаются, а поймать я их не могу. Но в те моменты, когда я имел возможность удержать мои мысли от запутывания, я кое-что смог тебе написать. И вот сегодня я говорю тебе – прочти их. Чтение у тебя займёт не более двадцати минут.

На работу пришёл рано. Что-то меня тревожило, но не мог ещё понять, что. Никого ещё не было. Кто-нибудь мог появиться здесь не раньше, чем через два часа. Да и то, это была бы уборщица. Тишина. Никто не шуршит бумагой. Никто не хлопает дверями. Никто не передвигается быстро и суетливо по коридорам. Я сам. Сам, да и только.

Заварил себе кофе. Поставил на стол коньяк, достал колбасу. Не знаю, что на меня нашло, но я, вдруг, почувствовал такую тоску, что срочно надо было выпить чего-нибудь «горячительного».

Налил в бокал коньяк, отпил немного, не глотая этот горький и обжигающий напиток, достал сигарету, закурил. Затягиваясь сигаретным дымом вперемешку с глотками коньяка, откинулся на спинку своего рабочего кресла.

Коньяк начал действовать и жизнь начала налаживаться.

Но все настройки моего настроения в одно мгновение разрушил неожиданно зазвонивший телефон. Он так вдруг нагло и громко зазвонил в этой тишине, что заставил меня вздрогнуть.

— Да,– старался сказать я своим обычным голосом, не выдавая волнения.

— Привет,– услышал я в трубке знакомый, давно уже забытый, но не выходивший у меня из головы всё это время, голос.

— Привет…

Наступило неловкое молчание.

— Как ты меня нашла?– спросил я после паузы.

— Ты ж сам знаешь, что это не составляет большого труда. Друзья, знакомые.

— Ну да. В конце концов, это ж Город. Все друг друга и всё о друг друге знают.

— Ну да.

— Чем занимаешься?

— Да всё тем же.

Опять пауза неловкого молчания. И сказать очень многое хочется. И рассказать есть о чём. Только вот как заговорить об этом? Клин какой-то.

— А ты как?– спросила Глория.

— Но ты, ведь, наверное, знаешь? Город-то тесный.

— Ты какой-то колючий.

— Извини, я всегда такой.

— Ты раньше таким не был.

— Был, только притворялся. Спасибо людям, помогли раскрыться.

— Я не вовремя тебе позвонила?

— Давай встретимся.

— Ты имеешь свободное время?

— Задразниваешь?

— Извини, Блуд Архарович.

— Я этого не слышал.

— Можем встретиться через два часа?

— Где?

— Давай у Гурама. Помнишь?

— Кто помнишь? Я помнишь? Помню ли я? Конечно, помню…

И как это я могу не помнить то заведение, которое мы когда-то посещали? Заведение, в котором мы могли сидеть в тишине тихо звучащей музыки. Заведение, в тишине тихо звучащей музыки которого, я мог любоваться Глорией. Её бровями, профилем её губ, цветом её глаз.

Конечно же, я помнил заведение Гурама! Ещё бы не помнить!

— Так ты будешь?– мне послышался голос обречённой надежды в голосе Глории.

— Конечно же – да!

— Если ты не хочешь, я не смею настаивать. Я не обижусь, если ты не придёшь.

— Ты меня не хочешь видеть?

— Извини, если я мелю что попало.

— Не совсем что попало, но некоторые вещи – лишние.

— Так ты будешь?

— Ты мне не веришь?

— Ты мне никогда не давал повода тебе не верить и, даже, не доверять.

— Но прошло столько времени…

— Ты меня задразниваешь?– обидчиво спросила Глория.

— Извини, просто жизнь меня заставила сделаться колючим. Или кто-то тебя слопает или ты кого-то слопаешь. Закон Природы. Выживает сильнейший. А если ты обладаешь какой-нибудь ершистостью, то кто-нибудь может поранить свою половую ротость, и ты останешься жить.

Опять случилась пауза неловкого молчания в нашем разговоре.

— Знаешь, я такой же нетерпеливый, как и прежде. Хочу у тебя спросить что-то прямо сейчас. Позволишь?

— Спросить – да.

— О! А тебе, вижу, палец в рот не клади.

— С кем поведёшься, с тем и наберёшься.

— Так я могу спросить?

— Спрашивай.

— Ты Агнессу давно знаешь?

— Твоего, привлекающего взгляды мужчин, секретаря, я лично не знаю вовсе.

— Могу я эту тему продолжить при нашей встрече?

— Только тогда, когда у нас не будет больше тем, которые нам захочется обсудить.

— А сейчас, по телефону?

— Только не долго.

— Ты знаешь Тому?

— Мы не подруги, но, иногда, мы общаемся.

— Так, значит, через два часа?

— Уже через полтора,– послышались игривые нотки в голосе Глории.– Мы ведь целых полчаса болтаем по телефону.

— Я надеюсь, что это не повлияет на длительность нашей встречи.

— В некотором смысле может. Я дома должна быть в семь.

— Я уже вылетел!

— Подожди. Ты на машине?

— Будем пить? Нет, я на такси.

— До встречи.

— До встречи.

— Чё ж ты трубку не кладёшь?

— Жду, пока ты положишь.

— Ты хочешь услышать гудки?

— Нет. Но хочу, чтобы не услышала их ты.

— Ты, как всегда, обо мне заботишься?

— Я об этом не задумывался.

Глория первая положила трубку. Пошли короткие гудки. Я их немного послушал, держав трубку у виска и уставившись в одну точку. Потом, опомнившись, положил трубку, достал гранёный стакан, наполнил его доверху коньяком, отрезал ещё немного колбасы, хлеба, посидел какое-то время в тишине, уставившись на полный стакан коньяка, взял стакан в руку, выдержал паузу, не сводя глаз с волнующегося в стакане коньяка; выдохнул и выпил коньяк залпом. Быстренько, схватив на ходу бутерброд, убрал всё со стола, и вылетел к Гураму.

Группа голландских исследователей выявила самые распространенные «постельные» жалобы гетеросексуальных партнеров друг на друга. Были опрошены мужчин и женщины разного возраста и социальной принадлежности. Перед чтением только стоит отметить, что, возможно, с определённым человеком не каждый пункт будет ошибкой. Будем помнить афоризм: Золотое правило гласит, что нет золотых правил.



МУЖСКИЕ

1. ТЫ СЛИШКОМ БЫСТРО КОНЧАЕШЬ.
Большинство женщин убеждены, что причиной этому является исключительно мужская злокозненость. Они думают, что ты легко мог бы продержаться ещё полчасика. Просто не захотел. Потому что эгоист и думаешь только о себе.

2. ТЫ СЛИШКОМ ДОЛГО НЕ КОНЧАЕШЬ.
Теперь она думает, что её тело тебя не возбуждает. А кроме того, она уже устала.

3. ТЫ ВСЁ ВРЕМЯ МОЛЧИШЬ.
Как изветно, мужчина любит глазами, а женщина - ушами. И этими ушами она желает слышать нежные слова. Или хотя бы постанывание, свидетельствующее о силе твоей страсти.
4. ТЫ СЛИШКОМ ГРОМКО КРИЧИШЬ.
Из всех опрошенных женщин, на это пожаловалась только одна. Но зато очень активно. Бурное выражение чувств - это прекрасно, но всё-таки помни, что ты не на стадионе.

5. ТЫ ЗАНИМАЕШЬСЯ С НЕЙ СЕКСОМ, НЕ СНЯВ НОСКИ.
Почему женщины так расстраиваются при виде голого мужика в носках, неизвестно. Понять это невозможно, это надо запомнить.

6. ТЫ СЛИШКОМ БЫСТРО РАЗДЕВАЕШЬСЯ.
Больше всего на свете женщины не любят находиться в глупом положении. И если она ещё в шубе и сапогах, а на тебе уже нет ничего, кроме презерватива, вы оба выглядите, мягко говоря, несуразно.

7. В САМЫЙ ЧТО НИ НА ЕСТЬ ОТВЕТСТВЕННЫЙ МОМЕНТ ТЫ ПРЕРЫВАЕШЬСЯ И СПРАШИВАЕШЬ ЕЁ: "ТЫ УЖЕ КОНЧИЛА?".
Без комментариев.

8. ТЫ ОСТАВЛЯЕШЬ ВКЛЮЧЁННЫМ ВЕРХНИЙ СВЕТ.
Слишком яркий свет превращает спальню в операционную. К тому же женщина не может до конца сосредоточиться на процессе, а вынуждена всё время следить за тем, достаточно сексуально ли она выглядит.

9. ТЫ НЕ ПРИНИМЕШЬ ДУШ ПЕРЕД СЕКСОМ.
Эрнест Хемингуэй сказал, что от мужчины должно пахнуть мужчиной. Но женщины с этим не согласны. Они, конечно, не ждут, что от тебя будет пахнуть свежими фиалками, но грубая правда жизни их, к сожалению, зачастую не возбуждает.

10. ТЫ БЕЖИШЬ В ДУШ СРАЗУ ПОСЛЕ ТОГО, КАК КОНЧИШЬ.
Женщины похожи на кошек. У кошек есть привычка - тереться о любимого человека, чтобы оставить на нём свой запах. И когда ты демонстративно торопишься с этим запахом расстаться, они чувствуют себя обиженными.

11. ТЫ СРАЗУ ОТВОРАЧИВАЕШЬСЯ ОТ НЕЁ И ЗАСЫПАЕШЬ.
Тяжелейшее оскорбление. Пожалуй, это худшее, что ты можешь сделать. Даже если накануне ты принял роды у дюжины коров-рекордсменок, написал кандидатскую диссертацию и поставил новый мировой рекорд на стометровке - это тебя не оправдывает. С её точки зрения ты обязан после секса нежно приласкать её. Иначе зачем ты вообще лёг с ней в постель?!

12. ВО ВРЕМЯ КУННИЛИНГУСА ТЫ ВСЁ ВРЕМЯ СМОТРИШЬ ЕЙ В ГЛАЗА.
Может быть, ты и не отдаёшь себе отчёта в том, что выглядишь в этот момент, как хитрый фашист, залёгший за бруствер. Но в любом
случае тебе стоит хотя бы сделать вид, что ты сам чрезвычайно увлечён этим процессом.

13. ТЫ НЕ БРЕЕШЬСЯ.
Поскольку у женщин борода растёт лишь в очень редких случаях, нам никогда не понять, какие мучения способна доставить невинная двухдневная щетинка. Попробуй потереться носом о подбородок товарища. Тебе это не понравится.

14. ТЫ ШУТИШЬ ВО ВРЕМЯ СЕКСА.
Смех - злейший враг секса. Веселиться и хохмить в постели абсолютно противопоказано. По выражению очередного классика: "Над кем смеётесь?! Над собой смеётесь!".

15. ТЫ ПРИНЦИПИАЛЬНО НЕ ЗАНИМАЕШЬСЯ СЕКСОМ УТРОМ.
К нашему удивлению, выяснилось, что для многих женщин заниматься сексом с любимым по утрам - это всё равно, что снимать тёплые сливки со свежего молока. К счастью, большинство из нас охотно разделяют с ними это изысканное удовольствие.

16. У ТЕБЯ СЛИШКОМ ДЛИННЫЕ НОГТИ.
Говорят, мужчина не импотент, пока у него цел хотя бы один палец. Но если на этом пальце растёт длинный, заскорузлый, удачно обгрызенный ноготь, то на половой жизни смело можно ставить крест.

17. ТЫ ВСЁ ВРЕМЯ ГОВОРИШЬ, ЧТО ЕЙ ДЕЛАТЬ.
Ты - не сержант, а она - не взвод новобранцев. Поэтому команды "Ложись!", "Смирно!" и "Кругом!", уместные на плацу, в постели звучат глупо.

18. ТЫ НЕ ЗАБОТИШЬСЯ О ЕЁ БЕЗОПАСНОСТИ.
Пожалуй, мы вынуждены смириться с тем, что презервативы это наша обязанность. Мало того, что мы соглашаемся ими пользоваться. От нас ждут, что мы сами будем их покупать заранее, носить в карманах и надевать (по возможности незаметно).

19. ТЫ НАСТОЙЧИВО НАКЛОНЯЕШЬ ЕЁ ГОЛОВУ ВНИЗ.
Минет - это акт доброй воли. Принуждение, даже мягкое, обязывает партнёршу совершать то, чего, возможно, она сейчас совершенно не желает. Если тебе действительно очень этого хочется, лучше спровоцировать её собственным примером.

20. ТЫ ПЛЮЁШЬСЯ ВО ВРЕМЯ КУННИЛИНГУСА.
А что делать, если эти волоски вечно лезут в рот? Игнорировать? Незаметно вынимать пальцами изо рта? На эти разумно поставленные вопросы дамы отвечали одинаково: "Не знаю. Пусть что-нибудь придумает. Он же мужчина.".


ЖЕНСКИЕ

1) Во время секса она считает, что лучший способ получить удовольствие - это притвориться мертвой. Эта поза “бревна” никого не возбуждает, поверьте мне.

2) Во время секса она говорит, что ей “с тобой намного лучше”, чем с каким-то там Сашей. Девушки, никогда не сравнивайте мужчин! По крайней мере, вслух.

3) Во время секса она слишком много разговаривает и комментирует все, что происходит в данный момент.

4) Когда во время секса звонит телефон, она все-таки берет трубку и заявляет кому-то: “Как чем занимаюсь? Как обычно, ерундой всякой…” После таких слов ерунда и получается…

5) Иногда, пытаясь испытать что-то новое (насмотревшись в кино), она обливает тебя какой-нибудь гадостью и забывает, что дальше надо бы это самой и убрать.

6) Она стесняется своего тела: выключает свет, быстро раздевается и прыгает под одеяло со словами: “а вот и я”. Иногда создается впечатление, что ей этот процесс вообще неприятен, и для нее это просто обязанность.

7) Во время “любовных игр” она слишком увлекается, забывая о том, зачем вы вообще разделись. Оно, конечно, приятно, но только первые минут двадцать…

8) Она пытается “пометить территорию”, оставив засос на самом видном месте. Это же не эстетично!

9) Не умея целоваться, пытается всего тебя обмусолить, считая, что избыток слюны - это очень сексуально. Уважаемые, слюна не для того человеку дана… Хотя, иногда бывает полезна.

10) Прочитав в каком-нибудь журнале, что женщины наиболее сексуальны во время месячных, пытается затащить тебя в постель с набившей оскомину фразой “Ты что, меня не хочешь? А может, и вообще не любишь?”. Извините, но подобное любят далеко не все.

11) После секса она лежит и ждет продолжения, причем сама никак ему не способствуя. “Оно само” не всегда так просто поднимается, иногда его надо чем-то заинтересовать…

12) Она пытается всячески изобразить оргазм, причем весьма театрально. Я, конечно, понимаю, весь мир - театр, а люди в нем актеры, но смешно же! Раз уж не получается, то пусть партнер об этом знает. Если он не дурак, то оценит. Главное в подобных отношениях - доверие.

13) При предложении заняться альтернативными видами секса (анальный, оральный) она обижается, считая, что это унизительно. Девушки, запомните: цель и ваша, и вашего партнера - получить удовольствие, и забудьте в постели обо всем остальном! Другое дело, если девушке это неприятно…

14) После минета она сразу же бежит полоскать рот. Если ей это неприятно, то забудьте вообще про оральный секс.

15) После секса она сразу же одевает трусики… Зачем? Это то же самое, что в лицо сказать: “Ну все, с меня на сегодня хватит”. Портит все впечатление о том, что было несколько минут назад…

16) После секса она задает самый глупый из всех вопросов: “О чем ты сейчас думаешь?”. Девушки, запомните раз и навсегда: если парню все понравилось, то в такие моменты он ни о чем не думает, а если не понравилось, то вам лучше не знать его мыслей.

17) Перед часом “х” она забывает принять душ, считая, что ее духи все исправят.

18) После секса она игриво так заявляет: “А сегодня у тебя лучше получилось, чем в прошлый раз”. Это заставляет вспоминать, что же ты не так в прошлый раз-то сделал? Иногда делаешь неправильные выводы…

19) Во время минета увлекается, забывая, что зубы-то твердые, а “он” уж очень нежный…

20) Прочитав, опять же, в журнале, что длинные волосы на лобке - это очень сексуально, перестает совсем за ним следить. И еще обижается, что ты против кунилингуса.

ЭВОЛЮЦИЯ МУЖСКОЙ СЕКСУАЛЬНОСТИ ОТ 10 ДО 80 ЛЕТ


10. Чего-то хочется, не пойму никак — чего.


12. Хочется самоудовлетворения.


14. Хочется хоть какую-нибудь девчонку.


16. Хочется именно вот эту подругу, потому что она всем даёт.


18. Хочется всех!… попробовать по разу!


20. Хочется именно эту девушку, потому что она никому не даёт.


25. Хочется только эту женщину, потому что она лучше всех!


30. Хочется вон ту женщину, потому что она чужая жена.


35. Хочется всех, кроме своей жены.


40. Хочется вот эту 16-летнюю глупышку.


45. Хочется одинокую соседку — она вряд ли откажет.


50. Никого не хочется, надоели все — но надо!


55. Хочется… самоудовлетворения?


60. Хочется хоть какую-нибудь женщину, но уже не очень можется.


65. Надо делать вид, что всё ещё чего-то хочется.


70. Слава богу, уже не надо делать вид.


75. Помню, как мне хотелось ту женщину!


80. Помню, чего-то хоте

 

И мы таки встретились. Кто был инициатором встречи – сказать даже трудно. Видимо настолько много и так сильно думали друг о друге, что послали друг другу какие-то неведомые нам сигналы; и Бог сделал так, чтобы мы созвонились.

Лето. Мы встретились в стильном, тихом в дневное время, клубе. Заказали чай-кофе и какие-то сладости, но больше пожирали друг друга глазами, нежели вкушали принесённые пирожные, запивая напитками, которые уже успели остыть.

Каждый из нас для себя отметил, что мы были рады нашей встречи. И о том поговорили и об этом. Но все темы разговоров наших вращались рядом около одной. Темы, которая каждому из нас не давала спокойно спать, вольно думать. Тема, которая, приятно лоскотала наше воображение, как сверчок за печкой, которого не видно, но слышно, лоскочет слух слушающего его трели.

Но, увы. Время, отведённое нам Всевышним для встречи, подходило к концу. Как ни жаль, не бывает всего вечного на Земле. Мы не вольные птицы. У нас есть какие-то обязанности, которые превыше людских желаний! Нам уже надо было быть в каких-то других местах… Нам пора уже было расстаться… Но мы никак не хотели оставить друг друга и остаться, хоть и в кругу людей, но, всё же наедине с собой и мыслями, тема которых приятно лоскотала наше воображение.

На улице прекрасный солнечный день. Не сговариваясь, мы пошли не совсем в ту сторону, где нам нужно будет расстаться. Мы свернули в какой-то скверик. Скверик этот мне показался прекрасным. Странно: как это я, живя столько лет в этом городе, не бывал здесь до сих пор? Мы шли, улыбаясь всё грустнее оттого, что минута расставания приближалась всё ближе и ближе. Человечек стоял там с весами; мы взвесились, чтобы хоть на ещё какое-то мгновение оттянуть минуту расставания. Ещё прошлись по скверику. Разговаривали мы всё меньше. Всё больше просто смотрели друг на друга.

И взгляды наши были уже не быстрыми и стыдливо-быстро отводимыми, а долгими и глубокими. Глубина её взгляда была мягкая, тёплая, манящая к себе и вызывающая щекотливо-сосущие ощущения где-то «под ложечкой».

Подошли мы к каменно-железному заборчику, ограждающему скверик от Города, который прервался в начале скверика, снова начинался у подножия холма, на котором и расположился этот скверик. Мы опёрлись на заборчик и устремили свои взгляды туда, где были дороги, по которым ездили машины; рельсы, по которым ездили трамваи; река, по которой плавали только пустые бутылки, обрывки бумаги, пятна нефтяных продуктов, да случайные утки; церковь, в которую приходили люди.

Мы молчали, боясь нарушить внезапно начавшуюся тишину. Мы понимали, что мы не только в прямом смысле этого слова, подошли к заборчику, но и в переносном.

«Сейчас нам надо было решить, что нам дальше делать. То ли шагнуть через ту преграду, к которой мы подошли, и кубарем покатиться вниз с холма, не взирая на то, что нас могут раздавить машины и трамваи, проносящиеся по дорогам и рельсам у подножия этого холма…

Но ведь машины нас могут и не раздавить. А ведь там, через дорогу, начинается ещё один холм. Мы ведь можем и на него взобраться…

А если через другую дорогу? Там река. Мы ведь можем и в неё попасть…

А ведь можем просто отойти от преграды и пойти по ровной дорожке на этом холме. Дорожка то эта уже известна, протоптана. Более того: дорожка то эта уже заасфальтирована. Только путей-разветвлений много у неё. И пойти то по этой дорожке мы с Глорией можем в разные стороны. А почему можем? Пойдём-то, действительно, в разные стороны. А ведь хотели бы-то вместе пойти. А каким путём-образом?»

Глория, опёршись на каменно-железный заборчик, слегка откинув назад голову и чуть прогнув спину, немного оттопырив тем самым аппетитные ягодицы, была обворожительна. Голова моя, глядя на неё, теряла мой разум. Мысли мои путались вокруг одной, сверлящей голову, мозг, разум. Вокруг мысли, которая вызывала даже лёгкую дрожь моего тела, как лёгкий тёплый ветер вызывает лёгкую зыбь на поверхности моря.

Я хотел Глорию!!! Душой хотел! Телом!

Я отвлёкся от созерцания видов Города, перевёл взгляд на Глорию, и глаз не мог от неё оторвать! Я стоял и пожирал её глазами. Нагло так. Беспардонно. И ей, по-видимому, это нравилось. Она только еле заметно улыбнулась уголками губ; подул лёгенький ветерок, она расправила шею, повертев слегка головой, как делают это прекрасные птицы-лебеди, прищурила несколько глаза, ещё чуть больше откинув назад голову.

— Может, давай всё «это» прекратим,– первая заговорила Глория. Она повернула ко мне голову. Прищурилась сильнее, потом увеличила размер глаз до обычного, убрала улыбку с губ. Взгляд её стал нейтральным, утратив предыдущую мягкую, тёплую, манящую к себе и вызывающую щекотливо-сосущие ощущения где-то «под ложечкой», глубину.– У тебя семья, у меня семья. Зачем тебе это всё нужно? Ты ведь меня совсем не знаешь,– немного помолчав, продолжила.– А если тебе понравится? Что тогда?

— Ты, как мне как-то рассказывал один мой знакомый, которому на заводе, где он работал, одна женщина на пьянке сказала фразу: «Давай не будем, а если будем, то давай», тоже мне хочешь сказать подобное?

Глория промолчала. Опять повернулась наблюдать даль. Ещё мгновение помолчали.

— Ты знаешь, у меня негде встречаться. Место, где мы можем встретиться, ищи ты. Я не хочу этим заниматься,– она повернулась ко мне всем телом, взгляд её снова обрёл прежнюю глубину с той же самой мягкостью, тёплотой, манящей к себе и вызывающей щекотливо-сосущие ощущения где-то «под ложечкой».

— У тебя неприятные воспоминания?– спросил я и, взглянув ей в глаза, испугался, что я её могу обидеть своим наглым и глупым вопросом.– Прости. Я, наверное, сказал сейчас глупость.

Глория, как мне показалось, улыбнулась и, опять же, как мне показалось, тень грусти на кротчайшее мгновение заслонила её лицо от светящего над Городом солнца. Но, слава Богу! это было лишь только мгновение. Мы стояли лицом друг к другу. Она опустила свою голову, устремив взгляд свой в дорожку, на которой мы стояли.

— Нам пора,– сказала Глория. Приподняла свою голову и начала смотреть на меня из-подо лба. В её взгляде появилась озорная игривость. Она улыбалась.– Позвонишь.

«Боже мой! Как я хочу эту красивую женщину! Взгляд озорной. Глаза цветом зелёным. Интересно, правда ли, что женщины с зелёными глазами – ведьмы? Не знаю, ведьма она или нет, но она меня толи околдовала, толи приворожила. Не могу больше думать ни о чём и ни о ком, кроме как о ней! Она меня сводит с ума. Погубит она меня».

когда Она по телефону вдруг заявляет воркующим голоском, что она вся мокренькая от нашего вобщемто невинного разговора

когда Она, усевшись в кинотеатре и поправив короткую юбочку обрамляющую ее соблазнительные ножки, на ушко шепчет что на ней нет трусиков

когда, прогуливаясь под ручку, Она вдруг говорит прямо в глаза "хочешь я буду твоей шлюшкой"

когда Она, будто бы случайно, проводит пальчиком по его брюкам в районе члена

когда Она во время обнимания вдруг смотрит на подъезд соседнего дома и говорит на ухо "трахни меня немедленно там"

когда Она в кафешке за чашечкой чая вдруг под столиком проводит ножкой по его ноге

когда вставши из за стола в ресторане и направляясь в туалет, вдруг наклониться мимолетно и скажет "пойдем, я возьму его в ротик"

когда Она посмотрит своими лучистыми прекрасными сексуальными глазками в его глаза так....... что все станет ясно.

ТОГДА у мужчины сьезжает крыша и с ним можно делать все что угодно