Тебя увидеть голой- значит вспомнить
копытами отбитую долину:
ни камыша, ни кочки, на ладони,
до горизонта...в темя- клюв орлиный.

Тебя увидеть голой- значит по`нять
тоску потоков, то`чащих плотины,
и лихорадку стонущего моря,
что мысы лижет и грызёт заливы.

Окрасит кровь полотнища алькова,
скользнёт вдоль ножен золотая шпага...
Но не уснут в бору далёком совы.
Куда ты голой? От меня ни шагу.

Твои ресницы- чёрный веер ночи,
твои уста- зари бескрайней пламень...
Но червь немой меня, чужого, точит.
Упрямы строфы: кажутся ослами. 

 

Терджиман Адаоглу Кырымлы "Скрипичный концертик", 2009 г.

Склоном земным исполин,
точно дозорный, взбирался
и далеко был виден
лунной помятой кирасой.

Передвигая руками
скалы и сосны, огромный,
огненным гребнем срезал он
крохотные загоны.

Вглядывался: ни души
на поле...И, безразличен
людям, шагал за своей
странной и грустной добычей.

Перевод М. Самаева

Луна великая в кирасе
огромной, плоскогрудой,
устав землёю красться,
приподымалась трудно,

руками передвигала
утёсы, скалы; гривой
округлой, алой
срезала хлевы, нивы;

видала всё: немое поле,
пустое море...вновь шагала,
голодная, за ломтем голым,
неведомым нам, малым.

Перевод с испанского Терджимана Кырымлы

 

Живую розу было вдел
в свирель унылую свою
чтоб инструмент нектаром пел,
а я по нотам допою.

Пусть женским голосом звучит
растерянность и доброта,
серебряной улыбки плач,
мёд взгляда, нежные уста.

Чтоб розы пальчики играли
в ленивый стебель камыша,
шипами музыку вскрывали
своими листьями шурша.

Ещё неведомое пенье
из крон вечерних раздаётся-
и ускользает за мгновенье
в листве, едва ушей коснётся.

Заякорив цветком свирель,
замену воли я сыскал
чтоб дважды плакал инструмент:
по нотам и по лепесткам.

 

В этих сумерках, что приближаются к ночи,
заливается сердце, глаза мои красит...
Отзвонили; Венера восстала; карета
почтарей: ровно семь; холодает...На красном
небе пальма, звонни`ца, терраса
поверяют истории старые мне, из забытых,
словно я заблудился в тумане, прокрался
между лоз, детка, спящий убито...

Поворот: вот карета уж стоном зальётся,
в мир несётся! Мой свет,он ещё существует!?
А мне кажется родиной новой зовётся
слёз поток этих. Молкну, печалясь, ликуя.

перевод с испанского Терджимана Кырымлы

Этой смутной порой, когда воздух темнеет,
задыхается сердце и рвётся на волю...
Лёг туман, отзвонили, звезда леденеет
над почтовой каретой семичасовою...
А закат, колокольня и ветви над домом
наполняются смыслом забытым и странным,
словно я заблудился в саду незнакомом,
как ребёнок во сне, и смешался с туманом.

Развернётся карета, застонут вагоны
и потянутся вдаль...если есть ещё дали!
Я стою одиноко и заворожённо,
не достигший отчизны паломник печали.

Перевод А.Гелескула

Люблю густую зелень на берегу реки.
Закат играет солнце там, в гуще театральной,
а ясные кувшинки отстой моей тоски
да мысли нарасхват уносят в пляске бальной.

На небо? В море? В мир? Коль знать мне... Зори
всё тянутся к воде, приманенные бризом.
Задумчив соловей...Светлей, чем прежде, горе:
плывёт улыбок цвет, укрыв печаль, что снизу.

перевод с испанского Терджимана Кырымлы

Люблю зелёный берег с деревьями на кромке,
где солнце заблудилось и кажется вечерним
и смутные раздумья, душевные потёмки,
плывут среди кувшинок, гонимые теченьем.

К закату? К морю? К миру? В иные ли пределы?
В реке звезда плеснула, и путь её неведом.
Задумчив соловей...Печаль помолодела,
и в горечи улыбка мерцает первоцветом.

перевод А. Гелескула (с)

 

Терджиман Адаоглу Кырымлы "Тель-Авив, бульвар Яффо", 2009 г. 

Я молвил, что нравятся мне,-
а та меня слушала молча-
весною б во платы что снег
любовь обряжалась нарочно.

Голу`бые очи вскинув,
она усмехнулась грустно
нетронутыми устами,
и молча глядела с чувством.

Свиданья час нестрог был:
она до майской ночи
стояла у порога
вся в белом, непорочном.

перевод с испанского Терджимана Кырымлы

Я просто сказал однажды,-
услышать она сумела,-
мне нравится чтоб весною
любовь одевалась белым.

Глаза голубые вскинув,
взглянула с надеждой зыбкой,
и только детские губы
светились грустной улыбкой.

С тех пор, когда через площадь
я шёл на майском закате,
она стояла у двери,
серьёзная, в белом платье.

перевод Н.Ванханен (с)

Вы верите в будущее, будущее которого нет?
Оно состоит из пилюль и конфет.
Красивой обвертки, накрашенных губ,
Дырявых зонтов и над всем этим мух.

Учиться трудиться, трудиться чтоб жить,
Рожать понемногу и может любить.
Побиться об стенку, найти уголок,
И белых ромашек могильный венок.

Также читайте и слушайте * * *

Без разбора, без криков, и тела терзаний,
След оставив глубокий в траншее души.
Ты ушла, не простившись, лишила познаний,
Ты оставила нас в беспросветной глуши.

Мы слепы, неподвижны и скованы сталью,
Издаем тихий гул из замерзших сердец.
Ты оставила нас, и прикрив очи шалью,
Ты ушла, словно в вечность, с другим под венец.

Среди вечного сна, под дождем и снегами.
Мы сидим неподвижно, волнуя богов,
Мы в слезах, мы в мученьях - шипы под ногами.
Мы горгульи, мы тени былых колдунов.

Ну а ты - далеко. Ты живешь век за веком,
Вызывая лишь жалость у всех, кто влюблен.
Очень жаль, королева, что тем твоим смехом,
Дважды я - я и тень - был тогда окрылен...

За дверью ночь, один в тиши
И рядом нету ни души
Но чей-то взор ловлю спиной
Взглянул - нет никого за мной

Вдруг слышу шорох, тихий скрип,
Дыханье, буд-то кто-то спит
Хоть знаю - в доме я один
Но чья-то тень в углу сидит

Открыл окно и свет включил
Я заглянул во все углы
И чувствовал пока ходил
Как нечто кралось позади

Устал, бояться нету сил
И просто так тогда спросил
Довольно громко в пустоту:
- Кто смотрит?
- Тише, я смотрю!..

Звенит слеза, как не звенела раньше.
Летит стрела, сквозь тело, через лед.
А я иду, пусть больно, пусть иначе.
Пускай стрела дыру во мне пробьет.

Звенит слеза. И падает на землю.
Земля кричит, ей нужно лишь кричать.
А я иду, я трезв и я не дремлю.
Дыра насквозь не даст теперь мечтать.

Молчат глаза, сухие, как пустыня.
Молчит земля - кричать уж нету сил.
Молчу и я. Молчит моя гордыня.
Кричит стрела, что в сердце я пустил.