Утвердившись в намерении я был готов к встречи с новыми формами, желая лишь одного - лишь бы они были нежными, дабы мой деликатнейший рецептор получал только приятные ощущения от контакта без травматизма и дискомфорта. И судьба отблагодарила сполна, одарив мощнейшим приливом чувственного экстаза смывшим меня из извергающего воплощения в поглощающее. Оказавшись в плотном потоке устремляющихся к цели участников соревнования, я с радостью принял вызов и постарался занять лидирующую позицию в конкурентной борьбе. Через некоторое время усилий необъятный объект вожделения показался на горизонте и приободрившийся сонм с удвоенной энергией принялся выискивать изъян в идеальной сфере, через который можно было прорваться на церемонию награждения. Осуществляя уже седьмой орбитальный облет, я на периферии чувств заметил стереометрическую аномалию в районе пересечения тропика рака с нулевым меридианом - над глобальной поверхностью выделялся воронкообразный канал циркуляционных возмущений, который и привел меня к желанной цели. В торжественно-желтом, оббитом тяжелым велюром зальном помещении, аморфный рефери вручил мне заслуженный трофей - брызжущий вседостатком рог изобилия - аппарат для преобразования идеального в материальное.

Вид блестящего нагого женского тела, запах увлажненной промежности и срамные обволакивающие движения вогнали меня в полное смущение. Веришь ли ты в стыд? Доверяешь ли любви? Нет, я не имею ввиду заманивающий флирт или зов плоти, но напротив нечто такое одновременно целомудренное и совокупительное, когда легкое свербление сначала зарождается где-то внутри груди, а потом плавно опускается вниз живота. Это как оргазм без эрекции чисто на ментальном плане - происходит замещение чувственного возвышенным, сладострастного просветленным и похотливого одухотворенным. В таком положении для близости уже не нужны орудия любви - в дело вступает сама любовь в своем чистом рафинированном виде, когда два субъекта сливаются на миг в одно целое, чтобы тут же разъединиться и опять слиться в экстазе и снова распаться и воссоедениться, два в одно, туда-сюда - вечный двигатель мироздания без трения и затрат энергии существующий в виде идеи, точнее постулата. На глянцевом атласе простыней широкой кровати я принимаю на себя надвигающиеся округлые формы - жизнь продолжается!

И она появилась. Вышла ко мне из темноты в черной шляпе, закрытая черной вуалью, в черном плаще, в черном кружевном белье с черным всхолмленным цветком и с черными мыслями в голове. Дама в черном обернула меня уютным черным бархатом, мягкая темнота сдавила мою грудь, в глазах померк свет и стало беззвучно, бесцветно, бездыханно. Ловко подхватив мой одеревеневший торс под мышку, дама понесла горизонтального меня вдоль полуосвещенных пустынных полуночных улиц. Гулкое эхо ударов ее острых каблучков по мостовой ощущалось мной осязательным чувством, заглушаясь ворсистым звукоизолятором. Повернув на одном из перекрестков, дама остановилась перед пустой детской коляской и уложила спеленутое черным мое тело в это раздражающе тактильно-скрипучее транспортное средство, склонилась надо мной и достав из покровных складок темной материи полновесную грудь заткнула мой удивленный рот объемистым упругим сосцом из которого тут же стало выделяться благоухающее пульсирующее черное молоко.

Время замерло, все мысли вылетели прочь из моей головы и только ощущение безграничного счастья оставалось единственным для восприятия. Это был рай, потому как ничего уже не могло быть лучше - вершина, за которой единственно что могло следовать, так это спуск. И так как вершина была самая высокая, то и последовавший спуск оказался самым крутым - стремительное низвержение от полного экстаза к безмерному отчаянью, да еще с такой неудержимой эмоциональной скоростью, что аж дух захватывало, а сердце то проваливалось в пятки, а то подлетало комом в горло и неудобно застревало там. И я все падал куда-то вниз, сначала под землю, в преисподнюю, потом еще ниже самых глубин и далее за изнанку вообразимого, где видимое уже не складывается в образы, а звуки становятся хаотичнее белого шума. Эмоции вообще же скачут безумным попугаем по запертой клетке. Но, ша! Я уже ощущаю как раскрученный маховик начал сбрасывать обороты, все как бы останавливается и вязнет в невидимой трясине. Похоже я оказался в Австро-Венгрии конца XIX века - вечер, центр Будапешта, брусчатая мостовая, свет газовых фонарей, уютное теплое кафе наполненное запахом кофе и пирожных, мой столик у окна и я ожидаю её прихода с чувством всевозростающего вожделения. До встречи оставались считанные минуты.

Темнота и вдруг зажглись и замигали разрывающие мрак разноцветные огни. Я открыл глаза и огляделся - вокруг мелькали всполохи светомузыки, светящиеся зеркальные шары посылали в пространство мириады отблесков, а ритмичная музыка образовывала пульсирующее пространство дискозала. На том свете была дискотека и бесчисленное множество собравшихся здесь душ беззаботно развлекаясь веселыми танцами, легким флиртом под приятно дурманящие коктейли и сизый папиросный дым с запахом марихуаны. Ветренная энергичная девушка подбежала ко мне и увлекла за руку в центр танцпола, весело восклицая: - твое диско нуждается в тебе, оправдай возложенные надежды на настоящее счастье, не подведи! И я закружил с ней в танце в стиле диско под навязчивую попсовую мелодию, под возгласы одобрения и звук аплодиментов, под дождем ниспадающей мишуры и летящими спиралями цветных серпантинов. Времени здесь не существовало, это была вечность.

Мне открылась маленькая комнатка уставленная стеллажами с книгами вдоль стен, справа находился небольшой стол с горящей неровным светом свечой. Привыкнув к неверному освещению я заметил что за столом сидел мелкий человечек и что-то бесшумно выводил пером по пергаменту. За спиной малого чернел проем в неизвестность. Я молча стоял. Через некоторое время пишущее существо обратило на меня внимание и, не переставая водить пером, тихо произнесло - ну, спрашивай ответы. Я усмехнулся - какие еще ответы? Гноминоид пробурчал - любые ответы, на все вопрос, все что хочешь узнать вообще, а после ступай в воронку вечности и тебя этот мир уже не будет касаться. И что ж мне хотелось узнать? Кто убил Кеннеди или посещали ли землю пришельцы? Что скрывают в ангаре 18 и как погиб Гагарин? Рой вопросов рождался у меня в голове и тут же улетал прочь, рождая новые вопросы, ответы на которые меня, честно говоря, уже не сильно и волновали. Фактически ментально я уже нырнул в черную дыру Большого Схлопывания и не прнадлежал этому мирозданию. Но один вопрос, который, как я подумал, можно было задать, все же нашелся - уважаемый, обратился я к недомерку, не могли бы вы ответить мне, что вы там такое пишите в своем свитке? Карлик ехидно усмехнулся и прошипел: - а вот это никого не касается! После этих слов в комнату ворвался ветер и утянул меня в зияющий проем, мое сознание на некоторое время померкло, так что очнулся я уже по ту сторону Черной дыры.

Извилистая каменистая тропа привела меня к одиноко стоящему многоэтажному строению с перекошенными стенами и кривой крышей. Наклоненная скошенным параллелограммом дверь тихо приоткрылась как только я подошел к порогу и отверзвшийся зев втянул меня в темное нутро этого таинственного здания. Дом тишины встретил меня гробовым молчанием, вызвав где-то внутри грудной клетки тревожное чувство щекотки в районе диафрагмы. Пройдя по сумрачному коридору я наугад зашел в третью по счету комнату с левой стороны, из нее я последовал в комнату, находящуюся, как мне казалось, в северном направлении, миновал еще три или четыре комнаты, поднялся по обнаруженной лестнице, снова комнаты, потом разветвляющийся коридор, три лестничных пролета вверх, просторный зал, опять по лестнице, но уже вниз, коридор, направо, коридор, налево, направо, направо, вверх, вниз, вниз, площадка с лифтом, спуск в подвальный этаж, длинный пролет с низким потолком, два раза повернул налево, несчетное число пропущенных дверей и наконец тупик - грязно-желтая кирпичная кладка и маленькая, в половину моего роста, крепко сбитая деревянная дверца с массивным железным кольцом на ручке. Я потянул за ржавый обруч и дверь откликнулась на мое усилие медленным но верным движением.

И когда поздним октябрьским вечером я собрался помолиться на сон грядущий и простер взор свой на темнеющее небо, лик мой озарило сияние новой взошедшей звезды и сверкающие лучи ее проникли в мое сознание, чтоб расцвести в нем цветком лотоса в сосущей мгле неведующего разума. Сохрани молитву на утро, пропела звезда, а ночь покажет тебе, что находится за пределами Бога. И узрел я тогда в тот час источник первопричины, породивший все на свете - ответ был понятен и прост: спорадичность. Я все вдруг понял, стал свободен от последствий и предпосылок, и с легким сердцем мог покинуть убежище отшельника, чтобы окунуться в мир страстей и событий, который собственно и составляет безграничную, но не бесконечную ткань бытия, которая только и является едиственным фактором обуславлювающим существование сущего - его наполнение, смысл и цель. Утром, после молитвы воздаяния благодарности за снизошедшую на меня благодать обретения, я вышел в долгий путь по горной тропе вниз к земным равнинам, где обитают люди.

Светящийся головастик вырывался из моих объятий и устремился в вышину - я за ним, и уже было почти нагнал его, как шустрое создание юркнуло на дно океан, куда пришлось нырнуть и мне. Так, охотясь в вышине и внизу, я пытался схватить ускользающую суть вещей. Иногда казалось что разгадка уже совсем где-то близко, но неожиданно возникший парадоксальный вопрос вновь спутывал все карты и все повторялось по новому кругу: тезис-антитезис-синергизм-распад. И вот после долгих скитаний, устав от суеты, я поместил себя в тихую, уютную, заросшую мягким мхом пещерку, затерянную в глубине Тибетских гор и погрузился в глубокую саморефлексию, дав себе слово не выходить на белый свет не постигнув окончательный смысл всего сущего.

Когда буря угасла, ты (или уже это был я?) стояла посреди тлеющих обломков домика в совершенно новом облике фантастического существа наделенного сверхчеловеческими возможностями. Волосы твои были подобно молниям, глаза горели синим огнем, ногти отливали стальным светом. Я назвал это образ "Электрическая Барбарелла" - женское начало побеждающая мужской конец. И ты была такой самоуверенной в образе несокрушимой космической амазонки, но я-то, сидящий внутри тебя, прекрасно знал, что за этой напускной мощью скрывается нежное романтическое сердце, и мне не надо добиваться его признания, оно уже здесь рядом со мной, осталось только тихо подкрасться к этому мышечному мешочку, расположиться поудобней уютным полукругом и запустить в сердечную мякоть свои острые кусательные зубки. А ты уже несешься куда-то переполненная жаждой свершений, а я приступаю к своей гурманской трапезе.