Паисий Святогорец

Блаженный Старец схимонах Паисий Святогорец (греч. ; мирское имя Арсений Езнепидис, греч. ) , один из самых уважаемых греческих старцев и духовных светил греческого народа XX века, старец и монах Афонской горы, известный своими духовными наставлениями и подвижнической жизнью. Старца Паисия Святогорца широко почитают в России.

Читать далее »

Архимандрит Иустин (Пырву)

Люби нищих и сострадай им, чтобы и тебе быть помилованным Богом.

Не обличай скорбящих сердцем, чтобы не быть наказанным тем же жезлом и, когда станешь искать того, кто бы помиловал тебя, не оказалось, что его нет!

Читать далее »

18 мая 2013 года, в главном соборе Иоанно-Богословского макаровского мужского монастыря состоялось отпевание духовника Саранской епархии схиархимандрита Феофана (Данькова).

Читать далее »

Продолжение. Начало Здесь.

Старец Паисий Святогорец (Эзнепидис)

Рукоделием отцов было писание икон. Среди них был один известный иконописец — благочес­тивейший монах, отец Мина. Кроме иконописи за­нимались и другим рукоделием, не переставали трудиться и в умном делании непрестанной мо­литвы.

Если старец видел, что кто-то больше дру­гих расположен к молитве и любит делать земные поклоны, то освобождал его от всех послушаний, поручал класть поклоны, молиться обо всём мире. Ведь святой старец думал о спасении всех людей во всём мире.

Ещё он Благодатью Божией крестил турок. Среди крещёных им был и один турецкий ага, уп­равляющий на Афоне. Его старец крестил после долгой молитвы и поста, потому что ага всё время колебался.

Несмотря на постоянные суровые подвиги, Хад­жи-Георгий был бодр и здоров, и ходил так легко, будто летал. У него был светлый взор, глаза всегда широко открыты. Лицо имело приятный румянец и сияло, голова слегка скло­нена, словно зрелый колос на стебле. Он был среднего роста, худой, кожа и кости.

Плотью своей он пожертво­вал Богу, изнурив её в рев­ностном подвиге. Старец лю­бил ночные молитвы, — они питали его духовно. Многие отдыхали лёжа на кровати, а Хаджи-Георгий стоя в стасидии. В келье он почти не появлялся — по но­чам был в церкви, а днём с людьми.

Послушники старца не утомляли, потому что духовно были зрелыми людьми, хотя и молодыми по возрасту. Одного взгляда было достаточно, что­бы старцу с его даром прозорливости понять, какие помыслы кого беспокоят и у кого что на сердце.

Однажды он предсказал опасность, которая уг­рожала Царской Семье, и написал Царю, чтобы он в такой-то день не ездил со своей Семьёй че­рез такой-то мост. Царь, прочитав письмо старца, улыбнулся и сказал: «Монах, видно, хочет подар­ка; пошлите-ка ему несколько рублей». Но через шесть месяцев в тот самый день он в карете проез­жал со своей Семьёй через то самое место, о ко­тором писал старец, и его коляска перевернулась. Чудом никто не пострадал! Тогда Царь вспомнил пророческие слова Хаджи-Георгия, и понял, что спасся вместе с Семьёй его молитвами.

С тех пор Царь стал весьма почитать старца и отправлял к нему от себя людей за советом. Это, понятно, возбуждало зависть у некоторых русских монахов, что русские ездили за советом к греку Хаджи-Георгию, а не к ним, русским.

Русские, которые исцелялись молитвами стар­ца, присылали ему много подарков, которые он щедро раздавал другим пустынникам или бед­ным, потому что сам со своим братством жил очень скромно. Даже появилось выражение: «Раздавать, как Хаджи-Георгий». Так говорили, если кто-то давал щедрую милостыню бедным.

У старца был всего один подрясник и одни брю­ки. Он всегда ходил босой и только в храм надевал толстые валяные носки. Но Благой Бог согревал его Своей любовью, ведь и Его верный раб рев­ностно подвизался ради любви Христовой. А ина­че нельзя объяснить, как человек, живя высоко в Керасье, в ущелье, куда со склонов Афона дует холодный ветер, может зимой ходить босым и до­вольствоваться самой скромной пищей.

Кто знал старца, почитал его святым. Да он и был святым. Благочестивые русские паломники брали фотографии Хаджи-Георгия и везли их в Россию. Там больные, которые к ним прикладывались с ве­рой, исцелялись. Русские держали фотографии Хаджи-Георгия в красном углу вместе с иконами святых. Люди в болезнях и страданиях призывали его в своих молитвах, и святой старец Благодатью Божией им помогал, как помогают святые, хотя в это время ещё жил в Керасье на Афоне.

Чудеса Хаджи-Георгия, почитание, которое ему оказывали люди и даже сам Царь, вызывали, как я сказал, сильную зависть у некоторых русских монахов на Афоне. Они оклеветали его перед гре­ками в том, что он якобы любит Царя и Россию, а они якобы любят Грецию... К сожалению, нашлись некоторые подозрительные греки, которые этому поверили, ведь в то время у людей была ненависть из-за русской пропаганды на Афоне. Но святой старец с русскими был связан чисто духовными узами.

В то же самое время началось и другое искуше­ние у греков и русских в монастыре святого Пан­телеймона — великое разделение. Для примирения пригласили старца Хаджи-Георгия, он два месяца ходил в монастырь и молился. Потом увидел в ви­дении Божию Матерь, Которая поровну разделя­ла благословения между греками и русскими. Из этого старец понял, что греки и русские в монас­тыре святого Пантелеймона должны жить вмес­те и иметь между собой любовь. Но зачинщикам распри в монастыре с той и другой стороны мир и любовь были невыгодны, поэтому они не только не послушали совета старца Хаджи-Георгия, в кото­ром была воля Пресвятой Богородицы, но изгнали его из обители, чтобы продолжать свои распри.

Старец вернулся на Керасью, но и там ему всё время приходилось терпеть нападения и от рус­ских и от греков. Русские, которые завидовали греку Хаджи-Георгию из-за того, что к нему при­ходили за советом видные русские люди, клеветали на старца грекам, называли русофилом. Не­которые подозрительные греки поверили этому, атмосфера тогда была сильно накалена. Они разо­гнали ангельское братство Хаджи-Георгия. С ним на Керасье, в келье святого Димитрия, остались только один иеромонах отец Мина, и ещё три мо­наха грека: Гавриил, Викентий и Симеон.

Великие отцы по два, по три человека рассея­лись по разным местам Святой Горы. Сюда, в скит Кутлумуша, пришли трое отцов из братства Хад­жи-Георгия: отец Авраам, отец Исаак и отец Георгий. Отец Георгий поехал к себе на родину, в Рахову в Северном Эпире, и вернулся на Афон с двумя своими братьями по плоти Периклисом (отец Лука) и Герасимом. Они приняли монашест­во в каливе святого Герасима, где стали жить все вместе. Потом к ним присоединился Стояс Гера­сим, их земляк из Пликати, из Конницы. Он мно­го мне рассказал о святой жизни старца Хаджи- Георгия, который был духовным отцом его старца, а ему, значит, если так можно сказать, духовным дедом.

За Кареей, там, где начинается Капсала, в ке­лье святого Георгия «Явленного», жили ещё шесть монахов из братства Хаджи-Георгия, старшим из них был благочестивейший отец Евлогий. Рядом с монастырём Кутлумуш в келье святых Феодо­ров жили ещё двое.

Старец Хаджи-Георгий чувствовал на себе от­ветственность и за младших членов своего брат­ства. Он пошёл в монастырь Григориат и построил в лесу на горе келью святого Стефана, где собрал всех молодых монахов своего братства, заботился о них как добрый отец и нежная мать. В том лесу много рабочих-мирян заготавливали лес. Старец советовал молодым монахам не разговаривать с мирянами и вообще стараться их избегать. Так что когда в лесу появлялись рабочие, молодые мо­нахи прятались за деревьями, сидели, читали мо­литву и ждали, когда те уйдут.

Кое-кто опять, к сожалению, этим воспользо­вался. Святого старца снова оклеветали. Обвинили перед монастырём Григориат в том, что: «У Хад­жи-Георгия, якобы, есть ещё много монахов, кото­рые не числятся в монастыре и прячутся в горах, и не известно, что он замышляет...»

Страницы: 1 2

Продолжение. Начало Здесь.

Старец Паисий Святогорец (Эзнепидис)

  Однажды во время молитвы он услышал голос своего старца, который просил: «Братья мои, спа­сите меня!» Гавриил побежал к старшему из бра­тии и передал ему это, но тот, увы, заругался:

—    Ты в прелести! Иди лучше и читай своё пра­вило. Тоже, услышал голос старца!

Гавриил послушался и вернулся в свою келью. Принялся опять за молитву, но ещё сильнее ус­лышал душераздирающий крик старца: «Братья, спасите! Я на перевале у Керасьи, возле Креста. Умираю. Помогите!»

Гавриил опять идёт к старшему брату и говорит ему:

—    Наш старец в опасности. Он наверху, возле Креста.

Но брат ещё пуще забранился:

—    Да ты в своём уме ? Как ты от Креста можешь слышать голос старца1 ?

Гавриил стал со слезами упрашивать брата:

—    Прочитай, отец, сотницу с поклонами внима­тельно, и сам увидишь.

Только брат стал молиться по чётке и сделал пару поклонов, как услышал душераздирающий крик своего старца. Братья подвязали к ногам вет­ки, чтобы не увязнуть в снегу, и пошли ко Крес­ту. Почти полдня они шли, утопая в снегу, до того места, где находился старец. Если внизу в Кавсо- каливье снегу было метр, то наверху, у Креста, ещё больше!

Папа-Неофит, возвращаясь в свою каливу, шёл из скита святой Анны в сторону Керасьи. У Крес­та он выбился из сил, завяз в снегу, которого было выше человеческого роста, и не мог выбраться.

Монахи нашли его едва живого, подняли и за­мёрзшего принесли сначала в скит Керасьи, что­бы он немного пришёл в себя. Но мне думается, что спасло старца не тёплое питьё, которым его напо­или, а горячая молитва Гавриила.

Когда папа-Неофит поправился, они вернулись в Кавсокаливью, в каливу святого Георгия. Вскоре, в каливе, Гавриил был пострижен в монахи с име­нем Георгий, а после паломничества ко Святым местам его стали знать «Хаджи-Георгий».

Братство папа-Неофита выросло и из Кавсо- каливьи перебралось в Керасью ради больше­го уединения. Сначала четыре года жили в келье Святых апостолов, пока не достроили кельи свя­тых Димитрия и Мины, где могло разместиться всё братство. В Керасье папа-Неофиту было видение, после которого он ввёл в своём братстве строгий устав постоянного поста и непрестанной молит­вы. Потом, в 1848 году, он оставил отца Георгия, Хаджи-Георгия, за старца, а сам занял келью свя­тителя Николая в Карее, которая принадлежала монастырю Симонопетра, заботясь о людям, ищу­щих у него духовной помощи, чтобы им было легче к нему добираться.

Место под названием “Крест”

Отцы братства, оставшегося в Керасье, дове­ряли Хаджи-Георгию, потому что он сам долго жил в послушании у старца и понимал, что значит быть послушником. Отсечение воли у человека он вёл в святоотеческом духе: то есть, когда нужно, отсекал детский эгоизм, а когда нужно, сдерживал излишний энтузиазм. Другими словами, подрезал с рассуждением, а не рубил безрассудно. Старец носил в себе святость, а потому братья подчиня­лись ему из почтения и благоговения, а не из-за страха.

К себе Хаджи-Георгий был строг и постоянно увеличивал свои подвиги. Старец говорил: «Ког­да человек приступает к посту, бдению и молитве, телесные силы его истощаются, и плоть начинает стенать и жаловаться на тяжесть и труд подвиж­нической жизни. Тут-то и нужно усиленное вни­мание в мысленной брани, потому что тогда на память приходят дни мирской жизни, чтобы не иметь препятствий на пути ко спасению и не погу­бить души своей».

Результатом таких трудов у Хаджи-Георгия было истощение плоти и утончение духа. Хотя ноги у него болели от постоянного стояния на мо­литве, и особенно колени от многочисленных пок­лонов, старец не отступал от своего строгого прави­ла и никогда не принимал никаких лекарств. Своим же послушникам и приходившим паломникам он говорил: «Лучшее лекарство — это частое прича­щение Святых Христовых Таин. Частая исповедь и Божественное Причащение это самое важное, необходимое условие для духовной радости на земле и вечного наслаждения на Небесах». И в под­тверждение своих слов приводил такой пример.

«Один пустынник спросил диавола:

—    Что для вас страшнее всего ?

Диавол отвечал:

—    Страшно и невыносимо для нас таинство Кре­щения, которое нас лишает власти и всяких прав на вас; Крест, который нас мучит, нас изгоняет и нас уничтожает, но особенно Причащение. При­частие — продолжал диавол — хуже для нас даже геенны огненной. Мы не то что не можем прибли­зиться к человеку, достойно причастившемуся, но даже боимся взглянуть на него. Но как бы ни были таинства смертельно опасны для нас, мы благодар­ны тем людям, которые своей невнимательностью и своими греховными привычками сами отдаляют от себя их благотворное действие и тем сами дают нам право владеть их сердцами».

Этим рассказом старец давал понять, насколько важны для христиан святые таинства.

Чтобы с радостью претерпеть многие труды и болезни подвижнической жизни ради спасения своей души, старец Хаджи-Георгий постоянно приводил себе на память следующий случай, ко­торый ему когда-то рассказывал его старец папа- Неофит.

Келья святых Димитрия и Мины, где жил Хаджи-Георгий со своим братством

«Как-то один больной, потеряв терпение, возо­пил ко Господу и просил избавить его от страшных болей, которые ему приходилось терпеть. Тогда явился ему ангел и говорит:

—    Благой Бог услышал твою молитву и испол­нит твоё прошение, но с условием, что вместо года страданий на земле, которыми человек очищается, яко золото в горниле, ты согласишься пробыть три часа в аду. Так как душе твоей требуется очи­щение болезнью, то ты должен был бы болеть ещё один год. Тебе это кажется трудным, подумай, од­нако, что значит быть в аду, куда отправляются все грешники! Потому попробуй пробыть там все­го три часа, а потом молитвами святой Церкви ты будешь спасён.

Больной подумал: «Год страданий на земле — это очень много! Лучше потерпеть три часа в аду».

—    Я согласен пробыть три часа в аду, — сказал он ангелу.

Тогда ангел аккуратно принял на руки свои его душу и поместил в ад, а сам удалился, сказав:

—    Через три часа я вернусь.

Непроглядный мрак, который царил там, тес­нота, вопли грешников, нёсшиеся отовсюду, их страшный вид, всё это вызывало в несчастном страх и тоску. Повсюду страдания. Ни одного ра­достного восклицания по всей бесконечной бездне ада. Лишь огненные глаза демонов, готовых его растерзать, видны в темноте.

Несчастный стал биться и кричать, но его крики и вопли тонули в бездне. Ему казалось, что в му­чениях прошли века, он с минуты на минуту ждал появления ангела, но тот не приходил.

В конце концов, потеряв всякую надежду ког­да-либо увидеть рай, он стал вопить и плакать, но никто не обращал на него внимания. Грешники в аду думают только о себе, а бесы радуются их страданиям.

Вдруг сладкое ангельское сияние осветило без­дну. С райской улыбкой на устах ангел предстал перед страдальцем и спросил его:

—    Как ты чувствуешь себя, человек ?

—    Я не думал, что и ангелы лгут, — прошептал он угасшим голосом.

—    Что это значит ? — спросил ангел.

—    Что значит ? — продолжал несчастный. Ты обе­щал забрать меня отсюда через три часа, а с тех пор, кажется, прошли целые годы, века в нестер­пимых муках.

—    Что ты! Какие годы, какие века? — сказал удивлённо ангел. — Лишь час прошёл после того, как я тебя покинул, и тебе нужно пробыть здесь ещё два часа.

—    Как ? Два часа ? Нет! Не могу, ни за что! Если возможно, если есть на то воля Божия, умоляю тебя, возьми меня отсюда. Лучше я буду терпеть всю жизнь на земле даже до дня Суда, только выведи меня отсюда, из этого ада! Сжалься надо мной!

Так вопиял страдалец, воздевая руки к ангелу.

—    Хорошо, — ответил ангел. — Благой Бог, как ча­долюбивый Отец, помилует тебя.

На этих словах больной открыл свои глаза и увидел, что, как и прежде, он лежит на одре болезни».

Страницы: 1 2