Из-под кремлевского ковра, как в добрые старые времена, доносятся визги и долетают клочья шерсти сцепившихся за приоритетный доступ к телу пожизненного диктатора придворных бульдогов. "Партия мира", шестая колонна,предлагает ему, по существу, скучную и жалкую агонию зарвавшегося авантюриста. У Хрущева после Кубинского кризиса такая агония продолжалась два года. При современных политических и информационных ритмах годы схлопнутся в месяцы.

"Партия войны", шестая палата, в свою очередь предлагает гораздо более романтический и вдохновляющий сценарий: четвертую мировую войну встающего с колен православного "Русского мира" с загнивающим декадентским англосаксонским миром. Об этой войне как об уже идущей c энтузиазмом рассказывают нам гости программ Соловьева, Мамонтова, Киселева. О ней же как о и не прекращавшейся последние семь десятилетий поведал 15 октября в установочном интервью "Российской газете" новый дворянинПатрушев. Да и сам Путин как человек, проведший полтора десятка лет на ледяной вершине личной власти, тем, что у большинства людей называется душой, склоняется скорее к аргументам партии войны.

Из своего экзистенциального опыта он знает, что Власть диктатора – это не рациональные расчеты, не рейтинги, не политические расклады, а некая аура, тайна, мистика, воля, дающая народным массам счастливую иллюзию творческого соития с национальным вождем. Как симулякр большого идеологического стиля, путинизм постоянно нуждается в мифологемах, легитимизирующих и по возможности романтизирующих eго бесконечное воспроизводство cебя во времени: "мочить в сортире", "встаем с колен", "cобираем исконные русские земли", "национал-предатели", "арийское племя с уникальным генетическим кодом", "Крымнаш", "кердык твоей Америке", "Русский мир", "духовности у них нет ни ***".