"С милордом незнаком, но под солдатским словом подписываюсь..."

Меня обвинили в том, что, описывая мизулиных и захаровых, я, дескать, опустился до их уровня – в смысле, использовал их образы и язык. Объясняю. 

Когда в Ридженс-парке открыли зоосад, сразу несколько лондонских джентльменов подали на дирекцию в суд, заявив, чтопредназначенные для показа животные намеренно оголяют свои гениталии и тем самым шокируют благородных дам. Суд принял дело к рассмотрению и послал судебного пристава убедиться в правоте иска.

Пристав пошел и зафиксировал, что да, обезьяны демонстрируют упомянутые органы и помешать их эксгибиционизму нет возможности. Днем позже подробный отчет о походе пристава вместе с резюме был опубликован в выпуске судебных вестей. Суд нашел отмазку и в иске отказал.

Но вскоре пошли новые жалобы на ту же тему, потому что подлые обезьяны продолжали! И что вы думаете? Приставу пришлось проверять каждое обращение к судебной инстанции, так что очень скоро питомцы зверинца стали его узнавать. Причем о каждом его посещении регулярно сообщалось в тех же новостях, которые детально живописали, что обнаружил пристав и что может узреть любое благонравное семейство, если отважится гулять по аллее вдоль клеток со зверьем.

Наконец терпение добропорядочных сквайров лопнуло! Они подали коллективную претензию уже к новостям: сколько можно писать о том, что в зоологическом саду некоторые звери публично экспонируют свои, извините за выражение, причиндалы! Эту жалобу тоже подшили в производство. И снова была напечатана заметка о том, что судебный пристав ознакомился с вышеупомянутой прессой (см., например, предыдущий выпуск) и нашел, что да, в ней написано, как обезьяны выставляют напоказ свои пунцовые седалища и прочие оскорбительные органы. (Над бедным редактором, бьющимся в попытках найти новые эвфемизмы, потешались от Ричмонда до Илфорда.)

В день суда в зале заседания присутствовал весь Лондон. Тем же вечером газеты вышли под заголовками: "Макаки дрочат у нас на виду" (по-английски это звучит не столь брутально), "Суд позволяет приставам издеваться над нравственностью", "Пресса утратила изысканность и заговорила на языке скотников". Впрочем, суд в иске снова отказал.

+++

А теперь позвольте объясниться. Если животные, окопавшиеся в русской власти, будут и впредь демонстрировать свое немытое нутро, я не откажусь от права их высмеивать, поскольку выполняю функцию хроникера, то есть того же беспристрастного пристава. До тех пор пока эта обезьянья поросль открыто вещает пошлости и несет гнусную чушь, стараясь потрафить мерзкому народишке, мне, регистратору событий русского зверинца, ничего не остается, как снова и снова изображать их в позорном свете. Над ними можно только смеяться, прочие форматы описания этих созданий принципиально невозможны. Поэтому приходится применять "язык гопоты". Не всегда, но чаще, чем хотелось бы.

Двести лет назад было сказано: "Иногда грубое солдатское слово вернее и точнее вашей изысканной эпиграммы, милорд". С милордом незнаком, но под солдатским словом подписываюсь.