Олесь Бузина .«Воскрешение Малороссии». Видео

Олесь Бузина представляет на Revizor.ua свою новую книгу – «Воскрешение Малороссии». Видео Сегодня, 4:21 Эта книга в марте появится на книжных прилавках Киева, кроме «Читай-города» и «Книжного супермаркета». Она уже пятая по счёту после «Вурдалака Тараса Шевченко», «Тайной истории Украины-Руси», «Верните женщинам гаремы» и «Революции на болоте».

Олесь Бузина: – Она начинается битвой при Берестечке, потому что с этой даты – 1651 года – Малороссия, собственно говоря, и началась. И заканчивается 1917 годом. Это книжка о забытой сказочной стране. Это книжка вообще об украинском Рае – о том времени, когда Украина лежала как младенец в колыбели и наслаждалась Гоголевским покоем и счастьем.

*** Предисловие автора «Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии!» – так начинается «Сорочинская ярмарка» Гоголя. В основном мы знаем эту страну благодаря Ивану Васильевичу. И как же прекрасна она! Как идиллична! В ней вечно «полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул весь потонувший в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях»... Чувствуете, сколько эротики? Гоголевская повесть – первая в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» – начинается, как античный миф, в котором Бог Неба оплодотворяет Землю. Все здесь цветёт. Всё пахнет. Тут удивительные баштаны, храбрые казаки и девушки невообразимой красоты. Тут Иван Иванович потешно судится с Иваном Никифоровичем. Зато Пульхерия Ивановна живёт в вечном мире со своим Афанасием Ивановичем. Тут даже башмачки любимым Оксанам привозят от самой царицы из Петербурга! Не от Версаче, а именно от Царицы! Тем не менее, именно эту прекрасную Малороссию ненавидит всё то, оккупировавшее её, что называет себя «незалежным» и «национально-свидомым». Ненавидит какой-то лютой, почти животной ненавистью! Словно именно Малороссия не даёт ей слопать лишнюю порцию вареников. Но я никогда не стыдился своих малороссийских корней. Мои предки тоже с Полтавщины, как и предки Гоголя. Малороссия – достойная, корневая часть Украины, сердце Руси – её основа. Те самые десять левобережных казачьих полков, которые не поддались ляхам и унии, не предали душу и присягнули на верность православному царю. И присягу эту хранили, пока быль царь! Из Малороссии началась украинская литература – «Энеидой» Котляревского и «Малороссийскими повестями» Квитки-Основьяненко. Отсюда вышли те знаменитые генералы, философы и политические деятели Российской империи, которые до сих пор составляют славу Украины – Феофан Прокопович, Григорий Сковорода, Разумовские, Кочубеи, Трощинские и фельдмаршал Паскевич, взявший штурмом Варшаву. Тут корни композитора Чайковского и великого юмориста Зощенко, написавшего в автобиографии: «Я родился в Полтаве в 1895 году. Мой отец – художник. Из дворян». Именно из Малороссии пошло наше дворянство – национальная аристократия, оставившая стране свои родовые усадьбы и коллекции предметов старины, до сих пор остающиеся гордостью украинских музеев. Киев, между прочим, это тоже Малороссия – её западная граница, малороссийский плацдарм, героически выброшенный на правый берег Днепра. Ещё в 18 веке граница с Польшей начиналась под Киевом по речке Ирпень. И пусть столицей Малороссии был Петербург, но Киев оставался её святым городом. Как и всей России. Давно пора вернуть Малороссии историческую память, самосознание и, не побоюсь этого слова, автономию, которой она исторически обладала. В будущей украинской федерации Малороссия наряду с Новороссией, Крымом, Галичиной, Волынью, Донецко-Криворожской республикой и Подкарпатской Русью должна занять своё достойное место как равная среди равных. [...] Враги Украины-Малороссии любят изображать представителей нашего народа бедными и забитыми, вечными крепостными и злыднями. Это делается, чтобы подорвать у малороссов веру в конечное торжество малороссийского дела. Но мы не дадим обвести себя вокруг пальца. Слово «малоросс» или «малороссиянин» более древнее, чем «украинец». Малороссами называли себя Гоголь и Шевченко, Паустовский и Нарбут, Костомаров и Максимович. В нём нет ничего унизительного. Мал, да удал! Всё зависит от самооценки. Человек, который не любит себя, рано или поздно будет считать уничижительным любое определение – назови его хоть «великоамериканцем». В украинцах такие ущербные личности видят, прежде всего, людей с окраины, забывая, что окраина – синоним пограничья, а пограничник – высокое предназначение, выпадающее только настоящим героям! Но так как малоросс и украинец – это одно и то же, то любые нападки на малороссов следует считать проявлением пещерной украинофобии. Убивая в себе малоросса, такой человек убивает украинца. Эта книга – дань памяти Малороссии – удивительной забытой стране. *** Богдан Хмельницкий и казаки под Берестечком Нет ничего хуже, чем подгонять историю под красивые псевдопатриотические схемы, чем любят грешить украинские официозные историки. Они лгут, не краснея, пересказывая с новыми вариациями ещё советский миф о «национально-освободительной войне украинского народа». Но в 1651 году ещё не существовало никакого «украинского народа». И Хмельницкий, и его казаки называли себя «русинами» и «православными». Что, впрочем, для них тоже было не очень важно. Удивительный исторический факт – на месте битвы под Берестечком найдено множество казачьих останков. В болотистом грунте прекрасно сохранились детали обуви, пуговицы, мушкеты, пороховницы, кожаные пояса с пряжками, ложки, люльки, казаны, даже кошельки с монетами. Нет только одного – нательных крестов! Эти кресты не могли снять с убитых. Трупы казаков сохранились в трясине, которая высохла за триста лет, в том виде, как их застала смерть. Ни один победитель не рискнул полезть за ними в топь, зная, что там его ждёт смерть. Если в кошельках остались монеты, значит, остались бы и на шеях кресты, если бы они были... Но их – не было! Слухи о воинствующей религиозности казачьего воинства сильно преувеличены. [...] По двум свинцовым крестикам под Берестечком определили тела донских казаков. Обычай носить нательные крестики пришёл в Украину из России – только во второй половине 18 века, во время совместного проживания в православной империи. Зато воинство гетмана Хмельницкого таскало с собой бесчисленное количество ведьм и ворожек, с которыми гадало об исходе будущего сражения. Одну из таких ведьм во время битвы поймали поляки и торжественно зажарили со всем её ведьмовским инструментом. [...] Хмельницкий выполнил условия заключённого в 1649 году Зборовского договора с польским королём Яном Казимиром, потому что, подобно нашим нынешним олигархам и политикам, очень хотел интегрироваться в европейскую цивилизацию. Настолько хотел, что, будем же честны, после всех побед над поляками в 1648-1649 годах чуть ли не лизал сапоги Яну Казимиру. По условиям Зборовского договора, Хмельницкий был обязан на коленях просить у короля прощения за все свои «злодеяния», что и проделал лично, заливаясь слезами и обещая «исправить своё поведение в будущем». Различные независимые друг от друга источники описывают, как это выглядело. По словам современника Хмельницкого, автора «Истории войны казаков против Польши» Пьера Шевалье, «гетман казаков прибыл к королю и, упав на колени, произнёс со слезами на глазах большую речь». А «Черниговская летопись» гласит, что Хмельницкий, явившись к Яну Казимиру, «пал перед ним на землю» со словами: «Я на короля пана моего милостивого руки не подношу!». И «плакал король сам, сенаторы и Хмельницкий вельми час немалый, потом Хмельницкий снова пал перед королём плачучи, просил прощения и лежал, облапивши ноги королевские, а король приказал его поднять и дал ему руку поцеловать». Хмельницкий жаждал именно интегрироваться! И готов был пойти ради этого на любые унижения. Но Польша не хотела никакой интеграции. Она была готова Хмельницкого только съесть. Это Богдану нравилось быть гетманом Его Королевской Милости. Но Речь Посполитая не желала такого гетмана. Она не могла содержать 40-тысячную казачью армию, соблазнявшую простонародье своими привилегиями. Ей было некуда деть князя Вишневецкого, утратившего из-за восстания всю свою Вишневеччину на левобережье Днепра. Ей было не по силам успокоить коронного хорунжего Александра Конецпольского, чей город Чигирин теперь стал столицей Хмельницкого, а также Корецких, Збаражских, Потоцких и бесчисленную шляхту – как католическую, так и православную вроде киевского воеводы Адама Киселя, чьё место на Украине теперь занимали казаки. *** Хмельниччина и Малороссия Начавшись в 1648 году на экономическом подъёме, восстание Богдана Хмельницкого завершилось экономической катастрофой. Первоначальные успехи переросли в бесконечную казачью междоусобицу. Гетманы расплачивались собственным народом за военную помощь татар. Польские карательные отряды выжигали местечки. Так продолжалось ни много ни мало три десятилетия! Южная граница христианского мира, проходившая по Украине, оказалась открытой – сюда хлынули турки, захватившие Каменец-Подольский и Чигирин. Правобережная Украина на полвека запустела до самого Львова. Даже через несколько поколений тут можно было наглядно увидеть плоды эпохи, начавшейся после смерти гетмана Богдана и названной современниками Руиной. Казачий историк Самуил Величко, побывавший в этих местах уже на заре 18 века, оставил описание страшной картины разрушения: «Проехал я Волынь и княжество Русское [так официально называли тогда Галичину, – автор.] до Львова, Замостья, Бродов и дальше, и перед моими глазами предстали многочисленные обезлюдившие города и замки, пустые валы, когда-то насыпанные человеческим трудом... Все они служили тогда за пристанище дикому зверью. Я заметил, что крепости, попадавшиеся нам на пути в военном походе (в Челганском, в Константинове, Бердичеве, Збараже и Сокале), одни стоят малолюдные, другие совсем опустели – разрушенные, заросшие землёй, заплесневевшие и полные только червей и змеев, что там гнездились. Присмотревшись, увидел я покрытые мхом, камышом и зельем просторые тамошние украино-малороссийские поля и просторые долины, леса и большие сады, красивые дубравы и реки, пруды и запущенные озёра. И это был край, который воистину когда-то, уже жалея за утратой его, называли поляки раем мирским – был он перед войной Хмельницкого словно другая земля обетованная, что кипела молоком и мёдом. Видел я, кроме того, в разных местах много человеческих костей сухих и голых – их покрывало одно только небо. Я спрашивал тогда себя: «Кто они?». Насмотрелся я всего этого – пустого и мёртвого, переболел сердцем и душой – ибо сделалась пустыней эта прекрасная когда-то и переполненная всякими благами земля, часть отчизны нашей украино-малороссийской». Нормальная жизнь сохранилась только на Левобережной Украине – в Малороссии, которая оказалась под властью московского царя. Десять казачьих полков, составлявших Гетманщину, процветали. «Богат и славен Кочубей, его поля необозримы», – напишет об экономическом могуществе «новых украинцев» того времени Пушкин. Его слова – не преувеличение. Гетманская Украина не платила налогов в царскую казну. Земельные наделы после того, как Хмельниччина смела польскую шляхту, разделили с помощью очень нехитрого приёма – так называемой «займанщины». Кто первым прибежал и огородил участок – того и земля. Естественно, что больше всех огораживала старшина. Царское правительство заботилось о своих новых подданных. Вместо дырявых пикетов запорожцев на границе с Крымским ханством оно построило Украинскую линию. Под её защитой можно было богатеть и разлагаться, сколько душа пожелает. От сытной жизни сразу же расцвёл алкоголизм. [...] Полунезависимая гетманская держава очень напоминала нынешнюю Украину. Везде процветало взяточничество и кумовство. Очередной обладатель булавы растыкивал по хлебным местам своих близких и родичей. Образование пребывало в упадке. Армия разложилась. Казачьи полки не представляли никакой реальной боевой силы. Для поддержания хоть какого-то порядка гетманы нанимали два-три сердюцких полках из полууголовного сброда. Это была тогдашняя «прохвесийна» армия. Но ни с кем воевать она не могла – только с собственными обывателями. [...] При Богдане Хмельницком население Украины насчитывало меньше одного миллиона человек – всего 700 тысяч, как считает большинство историков. А по переписи 1897 года, малороссов в пределах империи уже 22,5 миллиона – причём от низов общества до царского двора и буржуазии! Эта цифра демонстрирует подлинную, а не выдуманную картину «царского гнёта». http://revizor.ua/news/culture/20120304_malorussia