Великая княжна Ирина Романова шла под венец в фате из драгоценных кружев 18-го века.
Когда-то именно в этой фате австрийская принцесса Мария-Антуанетта венчалась с французским принцем Луи. Потом они стали королем и королевой – и кончили свою жизнь на гильотине, когда их неумелое правление привело к Великой Француской Революции.
А дивной красоты фата сохранилась, ее перепродавали снова и снова, пока великий князь Александр Михайлович не купил ее в подарок своей дочери.
И вот теперь в толпе гостей на свадьбе Ирины Романовой и Феликса Юсупова шептались, что фата казненной королевы, принесет несчастье прелестной новобрачной...

XVIII столетие, галантный век обворожительных женщин и красивых мужчин, время острословов и философов, чарующее своим блеском, ослепительной порочностью и причудливой добродетелью. Эпоха дня сегодняшнего, без “завтра” и без “вчера”, время наслаждений и удовольствий, сиюминутной любви и метко сказанного слова. Таким был его век, век Казановы.

Казанова принадлежит культуре своего столетия; великий эгоист, он жил повседневностью, интересуясь только самим собой, своими впечатлениями, своими ощущениями; великолепный рассказчик, в центре его повествований всегда был он сам

Giacomo Giovanni Kazanova ( 02.04.1725 года [Венеция]- 04.07.1798 года ) Италия (Italy)

Роковая женщина... Кто из мужчин не мечтал встретить такую? Многие. Русская история знает много имен таких женщин, одна из них якобы стала прообразом Маргариты в романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита", прообразом Мальвины в сказке А.Толстого "Буратино", ее изображали на своих рисунках и картинах художники, она была по отзывам современников "самой красивой актрисой Художественного театра", авантюристкой, любительницей приключений, ее боялись и уважали политики, ее любили известные и достаточно сильные, как личности, мужчины. Настоящая роковая женщина...

Репин И.Е. Портрет М.Ф.Андреевой. 1905
(Национальный художественный музей Республики Беларусь, Минск )

Почему кто-то придумал, что тьма и свет несовместимы? Они противоположны, но это ничего не значит. Ровным счетом ничего.

Однажды Ангел полюбил Тень. - Как это так? - спросите вы. Ведь ангел – светлое небесное существо, а тень – это всего лишь тень. Ну да, она была всего лишь тенью, она была демоническим существом, чье сердце было пропитано темнотой и болью. Ангел же был прекрасен в своей добродетели, красоте и чистоте.

Однажды сидели как-то Старая Ворона вместе со Старым Вороном на ветке сухого дерева и смотрели бразильский сериал через окно в соседнем доме. - Жаль, что ничего не слышно, - пожаловался Ворон. - Эх, сразу видно, что ты не романтик! - проворчала Ворона. - Настоящим романтикам звук вообще не нужен, они без слов все понимают. Вот мы - живем вместе уже почти 300 лет, а когда ты последний раз в любви признавался? Перед Первой Мировой войной!

Ворон нервно затоптался на ветке, а Ворона явно вошла в раж и совсем не хотела униматься. - Ну, признайся мне в любви! - потребовала она. - Прямо сейчас! Если бы Ворон мог покраснеть, то он непременно так бы и сделал, но в цветовой гамме его оперения подобных оттенков просто не существовало, так что он еще нервнее затанцевал на ветке. А Ворона с упоением продолжала: - Посмотри на соловьев. Они целыми днями поют серенады своим соловьихам! Вот это любовь! Прямо как в кино! Ну, спой мне хоть одну песню! Ворон задумался на секунду, затем расправил крылья, поднял с гордостью голову и издал: - Кар! Кар! Кар! Но свою песню закончить он не смог, так как закашлялся старческим кашлем. - Я так и знала! Разве это настоящая любовь? - запричитала Ворона. - За всю мою жизнь ни одной песни никто мне не спел!

Ворона обиженно всхлипнула и, отвернувшись, уставилась в окно, где телевизор продолжал показывать бразильскую историю любви. Молчание царило несколько минут. Холодный осенний ветер ерошил перья старым птицам, а дождь беспощадно поливал их беззащитные головы.

В дни пиров та красавица сердце мое привлекла,
Кравчий, дай нам вина, чтобы песню она завела.

В ночь на пиршестве мудрых ты пас красотой озарила.
Тише! Чтобы кутилы не знали, за кем ты ушла!

Ты вчера пировала. Все видят — глаза твои томны.
Я от всех утаю, что со мною вино ты пила.

Ты красива лицом, голос твой мое сердце чарует,
Хорошо, что судьба тебе голос волшебный дала.

Взгляд турчанки — стрела, брови темные выгнуты луком,
Боже мой! Но откуда у ней эти лук и стрела?

Я — плененный орел, я сижу в этой клетке железной.
Дверцу клетки открой. И свои распахну я крыла!

Саади! Был проворен в полете, а в сети попался;
Кто же, кроме тебя, мог поймать его, словно орла?

СААДИ

Рабыня для любви и наслаждений. 1900

John Stuart Mill (1806-1873) & Harriet Taylor Джон Стюарт Милль (1806-1873) и Гарриет Тейлор

(1807-1858) (1807-1858)