Сергей Шнуров: у меня уже седина в бороде пробивается

Накануне своего дня рождения музыкант в [эксклюзивном интервью] рассказал «КП» о своей жизни, новой группе "Рубль" и отношениях с бывшей девушкой Акиньшиной



13 апреля Шнуров отметит целых 36 лет. Казалось бы – возраст, подходящий для некоторого переосмысления и подведения первых итогов. Но Сергей тем и привлекает, наверно, своих поклонников, что не «парится» и живет только так, как ему хочется. Очень немногим это удается, большинство идет на поводу условностей. Но – не Шнур.

Мы дозвонились музыканту, чтобы поздравить его с днем рождения.

- Сергей, с днем рождения заранее не поздравляют, но тем не менее… Как отметишь?

- Спасибо. Отмечу традиционно. Придут друзья, посидим…

- Как относишься к числу 13?

- С трепетом. Мне нравится 13-е число.

- Что-нибудь мистическое в этот день происходит?

- Нет, вот мистического ничего с этим не связано.

- Но это счастливое для тебя число?

- Наверно, счастливое. Но я, к счастью, не суеверный.

- Говорят, у мужчины есть несколько переходных возрастов...

- У меня каждый возраст переходный! Вот сейчас перехожу тоже. Седина в бороде уже появилась, жду беса в ребро.

- Мне кажется, что уж беса в ребро тебе в жизни хватало.

- Ох, хватало! Но в вот в очередной раз жду.



«Ленинград» мы вовремя сменили на «Рубль»

- Все до сих пор вспоминают картину «День выборов», где ты сыграл лидера группы «Ненормалы». Как тебе название?

- Я так понимаю, что это все придумал Кортнев. А мою сцену мы сняли буквально за два часа. никто со сцены, слава богу, не падал, все прошло быстро, оперативно. Мне понравился режиссер, делал четко и без каких-то там соплей.

- А еще только что закончили картину «Псевдоним для героя»…

- Да там тоже небольшая ролька такая. Всего на два или три съемочных дня.

- Небольшая, зато играешь авторитета! («КП» писала о съемках Шнурова в этой картине).

- Да это было настолько давно, что я и не помню уже. Надо посмотреть. Вот «Асса» должна выйти. (Шнуров сыграл в фильме одну из главных ролей, как Виктор Цой).

- Какие воспоминания о съемках?

- Самые радужные, самые замечательные! Я и не думал по этому поводу, что культовый фильм, или не культовый, просто мы делали свою работу и весело проводили время. Сергей Александрович (Соловьев. – ред.) веселый и жизнерадостный человек. Мы с ним, можно сказать, даже сдружились.

- Кстати, ты не удивился, когда он тебя туда пригласил?

- Удивился. Странно было бы, если бы я не удивился!

- А не спросил – почему я?

- Спросил. Уж не помню точно, но он каким-то образом убедил меня, что это моя роль, и что мне там надо быть.

- Он поклонник твоего творчества?

- Вообще да.

- Не жалеешь, что сделал «Ленинграду» харакири?

- Не жалею. Я бы жалел, если бы «Ленинград» стал загнивать. Вот такой конец мне нравится гораздо больше, чем натужное исполнение старых, проверенных песен. Да надоело просто.

- Успех-то стабильный был.

- Ну да, да. Ну что ж делать. Музыканты – народ глупый. Даже спортсмены уходят вовремя, когда перестают показывать результат. А у нас музыканты не привыкли к этому. Играют до последнего изнеможения, когда это никому уже не нужно.

- Намекаешь на некоторых наших рок-монстров, у которых все на закате?

- Да и закат уже прошел-то давно!

- Ну хорошо, а вот «Рубль» - говорят, название патриотичное, «деревянный» в ход пошел.

- Каждый понимает название в меру своей испорченности. Мне нравится, что и такая трактовка есть. Вообще название многозначное. Впрочем, как и «Ленинград».

- А у тебя какая трактовка?

- Да потому «Рубль», что мы рубимся. От глагола, собственно говоря.

- Вот оно как! А еще шутят, что ты сэкономил на музыкантах: в «Ленинграде»-то народу больше было.

- Это несправедливо. Если бы я хотел сэкономить, я бы оставил группу «Ленинград», но урезал ее состав. Согласись, это логичнее.

- Это был бы уже не «Ленинград».

- Ну почему. Тыщу лет назад я сказал гениальную фразу, что группа «Ленинград» начинается там, где есть я и еще хотя бы один человек.

- Кстати, на «Рубль» не наезжают так же, как в свое время Лужков на «Ленинград»?

- Я думаю, что Лужков занят другим сейчас. У него есть занятия поважней. Ему сейчас не до нас. На «Рубль» не наезжают, мы играем на небольших площадках. Правда, пытались не пустить нас на «Чартову дюжину» в Москве, на сцену. Но в итоге пустили все равно. Много мата, говорят. По старой памяти.

- А картины ты еще пишешь?

- Начал опять, да. Летом вот думаю выставку устроить.

«С сыном об учебе не говорим»

- Знаешь, что Акиньшина-то беременная? Видишься с ней?

- Нет, не вижусь. Я ее много видел в жизни (со смешком). Вот почему желания большого видеть ее еще раз нет.

- Вы сохранили дружеские отношения?

- К счастью, нет. Мы никаких отношений не сохранили, ни дружеских, ни враждебных, никаких.

- Еще писали про твою новую девушку Матильду… Может, это и есть бес в ребро?

- Может быть…

- А сын Аполлон, наверно уже в школу ходит?

- Ходит вовсю! В третий класс. Или во второй. Нет, точно во второй. Мы часто видимся, но меня, честно говоря, не интересует, в каком он классе.

- А что тебя тогда в нем интересует?

- Все остальное! А про учебу мы не разговариваем.

- Может, он плохо учится, ремня надо дать.

- Нет, он учится отлично. Поэтому о школе и не разговариваем.

- Музыкой не увлекается?

- Слава богу, нет. У нас странная эта семейственность и преемственность, что все сыновья обязательно поют. Я против нее. Это ужасно.

- А давай напоследок «любимый» вопрос журналистов: какие творческие планы?

- А знаешь... у меня как всегда нет никаких планов!