О, мокрая печать
на высохшей бумаге,
унылая печаль:
скрижалью в лоб отваге:
в глазах моих рябит;
строка -навылет пулей.
Я ранен. Я убит.
О, слов скрипучих улей.
Мне дико от тоски,
мне хододно и страшно:
меня начальник-скиф
и дура-секретарша
изволят пригласить
на выборы куда-то.
В лесу среди осин
перезимую в хате?
А если увезут
на про`клятый участок,
я выберу козу.
Умри, бирюк несчастный...

Скорлупа, черепки да монета-
это в будущем. Блеск комбинаций,
трепет пряного суперкорвета:
благородия рады стараться.

Летописцев корябают перья,
моросят от себя запятые:
из дверей, кавалькадою- звери,
из чулана, колонной- святые.

Сверху мы- обгорелые спички:
нам ли к солнцу на цыпках тянуться
если кормят неплохо в больничке,
если скачется с лисами куцым?

Оттого и пружинят границы,
на разрывах сердца распуская:
если слюбится то, что приснится-
унесёт переменою с края.

Калита прохудилась навеки-
целиною катились полушки:
от Мурма`на плелись человеки
пятернями до выжженной Кушки.

Он выпил водки и пошёл домой.
На улице горел чумной закат.
Извощику свистел городовой.
С биг-бордов молча хмурился Сократ.

Он шёл один, пошатываясь в такт
среди газонов росшим камышам,
изобретатель и дегенерат
в верблюжьей шапке на беду ушам.

Катилась вниз проспекта параллель,
а вымя тучи уносилось вверх,
а он нащупывал носками мель,
а парус пиджака пузырил смех.

Он бросил якорь в северном порту.
Семь толстых чаек тявкали назло.
Он свёз живых невольников во рту-
его назвали белые козлом.

Тела из теста, стены из картона
в нелепом мире нанотехнологий.
Нейлоном напугают ваши ноги
оттиражированного тритона.

Выс вычислят взасос кошачьи взгляды
глазков натыканных повсюду телекамер
и напоя`т на расстояньи ядом,
возьмут за шкирку скрепками-руками.

Вы отобьётесь только Достоевским,
переживёте смены декораций
размахивая тяжестью довесков
пред мордочками нанотонких раций.

И, толщиною прободая стены,
спустив до пяток макро или ретро,
вернётесь в девятнадцатый ,наверно,
как богдыхана разлюбивший Марко.

Внезапно лопнула мечта:
в неё задули миллиард.
Никто событию не рад:
вот сутки улица пуста.
Отпел "славянку" телефон.
Твой мозг обрызгала слюна.
- Зачем ты выпозла, война?-
исторг роток последний стон.
Затем- укрытие копать,
потом- по карточкам крахмал...
Грохочет северная мать.
Европа нам приют-вокзал?
Внезапно скрылась пустота
за парафиновой горой-
и тот последний- не герой,
кто машет пальчиком хвоста.

До сна ли нам, пока червивый ветер
воротники шутам восьмёркой треплет,
а чьи-то чёрные шутливые глаза
до черепа слизал чужой вокзал?

Мы заждали`сь, истратились в дороге.
Перекладных нахрапом брали боги,
а ямщики их водкой ублажали.
А мы вдвоём обочиной бежали

ища приюты кроткие в ложбинах,
ловя сума`ми мотылей былинных,
две пары пяток до сердец стирая,
одушевляли вёрсты... что там,- гравий!

Не спи, Мими, пока рассвет не смотрит.
Давай на спор сыграем мародёров:
за ночь не раз трещали криком оси,
а саквояжи скрадывала осень.

...Вот я на фотокарточке, в цилиндре,
с неженским бюстом мраморным в обнимку:
мне рожки строит третий лишний бог,
но я с заточкой, хоть и без сапог.

Не пойду отдавать свой голос:
сымут шапку, а то- изнасилуют
помаранчевые, бело-синие.
Пропаду ни за ломаный волос.
Мне приснился лысый дядька,
депутат: почему небритый?%(
со своим золотым корытом,
а на ма`кушке дядьки- дятел.
А в корыте- отрубленный пальчик:
бюллетень мой, а может даже
нос пытливый в донецкой саже,
апельсиновый сладкий мячик.
Я уже целый год не стригся,
не чесал головы немытой.
Голос мой- не тебе в корыто,
моим голосом говорится!
Если был я плешив, колено,
напугал меня б волосатый,
на макушке его сова бы
рокотала... Но я не Ленин.
Могут даже язык вырвать,
головою сыграть в теннис,
откусить незаметно пенис
или выгнать в Москву из Крыма...

"Вдовиний лямент", анґлійська народня баляда

Мій любий хату збудував,
берізкой замок уквітчав.
Найкращий, ліпший понад всі
той дім, що любий був підвів.

Колись удень жовнір прийшов,
помітив дім- і геть пішов,
опівночі був гурт привів,
ґвалтовно милого забив,

замордував, пограбував,
чоло`віка на смерть затяв.
Раби втекли аби спастись-
ми з мужем двоє зостали`сь.

Края`ла`м са`ван власноруч,
сама омила ва`жкий труп,
добу сиділа біля ніг-
ніхто живий не допоміг.

На плечі тіло узяла,
ривком, підтюпцем йшла та йшла,
могилу вирила сама,
наклала листя під сав`ан.

Як серце гу`пало в гру`дях
ґди мул на руді кудрі ляг!
Як важко дихати було`
коли присипала`м чоло!

Нікого юж не полюблю`,
про мужа спогад затулю:
з`лоту`ю кудрю залиши`в-
ланцюг несхибний у душі.

переклад з анґлійської Терджимана Киримли

"Пастуший син", анґлійська народня баляда

Раз був собі пастуший син,
по плаю вівці гнав,
гирлигу, дудку відложив,
та й сам хіба не спав.

Туди-сюди ся роздививсь,
у хащі зазирнув:
діваха плавала в ріці`-
він оплески почув.

Отару кинув, ся зпустивсь
на беріг, каже тій:
"Не бійся мене, чуєш ти.
Вдягайся-но мерщій.

Пасує дівці при вікні
єдвабом хустку шить,
а не стри`бати навесні
у прохолодний плин".

"Чобане, плаття не чіпай,
облиш-но, чуєш ти?!
Я дам ті грошей: забирай
скіль можеш унести".

"Я тво`го плаття не візьму,
залишу одяг твій,
хіба що те`бе підійму,
потя`гну із води".

Та й вийшла дівка из ріки-
пастух  дівча прийняв:
"Хутчіше роскоші прикрий..."-
одеженьку подав.

Всадив на біла рисака,
на во`рона сів сам:
пастух -попереду, як брат,
а дівка- як сестра.

Пішла до ба`тьківських воріт,
без стуку відчиня,
ступила тимто на поріг-
льокай `ї зустріча.

Гачок на дверях відкида,
кидає пастуху:
"Отак, сидитиму .....?
а ти стоїш як .......... !

Їзжай собі ,спаситель мій,
Спасибіг за кортеж.
Язби збагнути шось ти зміг,
не стало б зайвих меж...

"Розуюсь, злізу із седла,
по бе`регу зпущусь...
зна`йдеться ще одна така-
хай ріжуть- не впущу!"

"Роби як знаєш, а мене`
такою не знайдеш:
шукай ,де хочеться, проте
судьбу не поверне`ш".

Прислів`я гарне часто чуть,
воно стосує всіх:
"Захочеш- то`бі не дадуть,
бо не зробив, ґди міг".

переклад з анґлійської Терджимана Киримли

Фридрих Ницше "Ведьмочка" (из пьесы "Идиллии из Мессины)

Меня ,честнягу, кормят
они, тьфу, не оплыть:
Бог любит мои формы
пока они круглы.
Послушному монашку
прощу хоть сто грехов:
не трогая за ляжку,
прочту ему стихов.

Не седовласый попик!
Нет, свеженький юнец-
он будто старый котик:
ревнивый, спасу нет.
Не любит он старушек!
Я не люблю седых.
Бог мудр: гулять не скучно-
всяк да найдёт своих.

Сердца спасает Церковь.
Наставница строга:
не принимает стерву.
А кто меня не гнал?
Коленями- на камень,
губами "тру-ля-ля":
и новыми грехами
мараем векселя.

Господь- свеча и шёпот.
Девчоночке- пастись:
она свои грешочки
сама себе простит!
Мои, честняги, в деле
две пары сдобных форм
пока не постарели-
тогда к чертям, позор!

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы