Сатир и фея
- 07.12.15, 20:20
Сатир и фея. Сказка в трех частях
Часть первая.
В лесу далеком и глухом,
Где редко люди появлялись,
Сатиры в фей всегда влюблялись,
Пытаясь песней и стихом
Привлечь вниманье фей небесных.
Но никогда блаженств телесных
Они от фей не получали.
Те просто их не замечали.
Рожденный Фавн был исключеньем,
Предсказанным самой судьбой.
Сатир, красивый от рожденья,
Стал другом феи молодой.
Они повсюду были вместе,
Ведь он считал ее невестой,
Плескались в озере глубоком,
Но фея о таком далеком
Не думала всерьез и Фавну
Ни разу говорить о главном
Не позволяла. Будто знала
О предначертанном себе.
И Фавн терпел ее капризы,
Когда она, его унизив,
Бросала взгляды на других,
Таких же точно молодых.
Но время шло неумолимо
И дни, в года слагаясь, мимо
Летели. Ветры тихо пели,
Качая кронами дерев.
Сатир приличия презрев,
К своей соседке молодой
Стал приходить ночной порой.
Он ждал ее, томимый страстью,
Мечтал об обоюдном счастье
С прекрасной феей.
Но, не смея
Порог ее переступить,
Не знал, как дальше будет жить...
Однажды, смелости набравшись,
И в дом ее, стремглав, ворвавшись,
Он фею зрит,
Что у зерцала в сиянье месяца сидит.
И краска заливает щеки
Богини нежной, молодой,
Ведь сзади к ней сатир влюбленный
Идет, качая головой.
И поцелуем обжигает
Ей плечи, груди, шею, лоб.
Она же, на него не глядя,
Не может взять все сие в толк.
Сказал тогда сатир богине,
Что нет секретов между ними:
"Стыдиться не пристало феям,
Ведь мы ж с тобой всего соседи
И я по-дружески к богине
Могу теперь ходить. Отныне
За ней украдкой наблюдать,
Как моется, идет как спать ...
Но лишь украдкою порой
Смотрю вечернею порой,
Как фея ест, как пьет, как вяжет
Свою волшебную кудель
И кто богине той покажет
Сатира бедного капель?
Он, молча, слезы льет и, глядя
На это чудо из чудес,
Богиню б целовал не глядя"...
Она ж ему: "Куда полез?
Смотреть смотри,
Но не пристало
Тебе касаться пьедестала".
О, бедный Фавн, сатир лесов,
Он за нее в огонь готов.
Но, вскинув руки, фея, молча,
К сатиру близко подошла,
Пощекотав его немножко,
В нирвану ночи отошла.
А он все ждал, надеясь, верил
В ее любовь, в свою мечту.
Но лес молчал и Фавн, робея,
Сорвался в леса темноту.
Бежал сквозь лес, ломая ветки,
Срывал с младых дерев кору,
Но сердце жег ответ соседки.
И вот, заметив двух старух,
Сатир решился их спросить,
Что делать и как дальше жить?
Он к ним бежит, хвостом махая,
Забыв, что, образ не меняя,
Лишь их сознания лишит.
Одумавшись, вновь в темноту спешит.
Накинув образ молодого,
И в человека обратясь,
К старухам Фавн подходит снова,
Так велика сатира страсть.
Любовью к фее воспален,
Душою всей страдает он.
"О, вы, блаженные старухи", -
Так начал он, - "я знаю, слухи
О лесе этом ходят в мире.
О юной фее, о сатире,
О том, что нет любви меж ними.
Любовь сатира не отнимет
Никто живущий на земле.
Сатир влюблен, а фея нет.
Но без любви сатир во мгле
Прожить не сможет.
Как же быть?
Как фее юной полюбить?"
Старухи молча обернулись,
Между собой переглянулись.
Смутил их Фавн, ведь речи эти
С ними не вел никто на свете.
Но подкупала простота,
Учтивость, смелость, красота.
"О, юный друг, про эту пару
Мы слышали. В лесу ж недаром
Повсюду носится молва.
От слухов этих голова
У нас давно уже кружится.
Помочь же ветреной влюбиться
Не трудно. Трудно потерять
Все то, что можно было взять
И то, что ты уже имеешь.
Влюблен, и, значит, пламенеешь".
Сатир примолк, на землю глядя,
Вращая пальцем кудрей пряди,
Промолвил: «Как же ей помочь?
Сатир страдает день и ночь…»
Тогда решили две старухи,
Ради любви, а не от скуки
Одну легенду рассказать,
Что в древней юности слыхали.
В те дни сердца их полыхали,
Любовью полнились глаза.
Но далеко ушла гроза
Былой любви, осталась память
И память бережно хранит
Легенд и сказок монолит.
«Любовь проснется в фее юной,
Когда глоток воды подлунной
Коснется губ ее. Тот час
Спадет завеса с ее глаз».
Услышав это, оживился
Сатир, простой ему открылся
Путь к сердцу девы молодой:
«А где, скажите, эту воду
Найти?
Я много был где, но природу
Воды подлунной я не знаю.
Какие к ней ведут пути?»
«В легенде, милый, говорится
О том, чтобы воды напиться
Придется внутрь горы войти,
Иначе воду не найти.
Полуденной гора зовется
И только свет луны коснется
Ее вершины, как гора
Раскроет тело, и нора
Сама собой внутри пробьется.
Лишь в полнолуние, поверь,
Тебе гора откроет дверь!
Не всех гора к себе пускает.
Влюбленных сильно, всей душой,
Тех, кто о счастии мечтает,
Она проводит в кладезь свой».
Фавн со старухами простился
И сразу в дальний путь пустился.
Вперед, к Полуденной горе,
Где счастье ждет его в норе.
Мелькают дни, проходят ночи,
Сатир в раздумьях о любви
Вперед стремится, что есть мочи,
Моля подругу: «Помоги
В своей любви мне укрепиться,
Чтоб дать тебе воды напиться
И вместе быть на много лет».
Не слышит он ее ответ,
Леса и горы разделяют.
Тяжелый путь, но твердо знает
Фавн цель свою,
Когда споют
На свадьбе звучные хора.
О, боги, вот уж и гора
Видна и месяц округлился.
Гора разверзлась, в тот же миг
Сатир в нее, стремглав, проник
И у источника напился
Сей чудодейственной воды.
И сразу расцвели сады
В его душе, запели птицы.
В обратный путь к своей девице,
Набрав воды, пустился он,
Любовным зельем поражен.
Опять мелькают дни и ночи,
Обратный путь всегда короче.
Сатир в родимые леса,
Сквозь буреломы и пороги,
Не тратя время на дороги,
Явив отваги чудеса,
Пришел и сразу к юной фее.
Увидев Фавна, враз на шее
Его младая оказалась
И в тот же миг ему призналась,
Что очень сильно соскучала,
Его не зря у пьедестала.
Ответил юный Фавн не сразу,
Смахнул предателя-слезу,
Не дав возможность дрогнуть глазу.
В родном, таинственном лесу
Он ощущал себя героем
От близости ее лица,
Его решимость до конца
Идти и стать изгоем,
Навек соединив сердца,
С минутой каждой укреплялась.
Осталась лишь такая малость –
Глоток воды. Но медлил он,
Слова старухи вспоминая,
В них скрытый смысл понимая.
Слова же, как хамелеон,
В его сознании менялись,
Но, неизменны оставались:
«Влюблен и, значит, пламенеешь!..
Теряешь, что уже имеешь».
О чем старухи говорили?
Как жаль, что не предупредили
И скрыли смысл своих речей.
А кто он, Фавн? Ведь он ничей
И что терять ему, свободу?
Пусть раньше воспевал он оду
Своей свободе удалой
И фее, вечно молодой.
Любовь дороже в мире стоит,
И отвергать ее не стоит,
Пусть даже собственной ценой.
Сатир к губам красивой феи
Сосуд с целительной водой
Поднес и вылил, пламенея
С невестой, девой молодой.
И в тот же миг преобразились
Их вечно юные тела,
Вода их силу забрала,
Любовь оставив. И влюбились
Навечно эти вот сердца
Любовью новой, без конца.
Ушла их сказочная сила,
Но жить с любимым до могилы
Не так уж плохо, если ты
Поверил в радужность мечты.
И звонкий смех красивых деток
Заполнил дом их у воды.
С дерев, кустов, с высоких веток
К ним в окна падали цветы.
И пусть короче век людской,
Чем разных жителей небесных,
Но жить без ласк и игр телесных...
Не надо им судьбы иной!
В лесу далеком и глухом,
Где редко люди появлялись,
Сатиры в фей всегда влюблялись,
Пытаясь песней и стихом
Привлечь вниманье фей небесных.
Но никогда блаженств телесных
Они от фей не получали.
Те просто их не замечали.
Рожденный Фавн был исключеньем,
Предсказанным самой судьбой.
Сатир, красивый от рожденья,
Стал другом феи молодой.
Они повсюду были вместе,
Ведь он считал ее невестой,
Плескались в озере глубоком,
Но фея о таком далеком
Не думала всерьез и Фавну
Ни разу говорить о главном
Не позволяла. Будто знала
О предначертанном себе.
И Фавн терпел ее капризы,
Когда она, его унизив,
Бросала взгляды на других,
Таких же точно молодых.
Но время шло неумолимо
И дни, в года слагаясь, мимо
Летели. Ветры тихо пели,
Качая кронами дерев.
Сатир приличия презрев,
К своей соседке молодой
Стал приходить ночной порой.
Он ждал ее, томимый страстью,
Мечтал об обоюдном счастье
С прекрасной феей.
Но, не смея
Порог ее переступить,
Не знал, как дальше будет жить...
Однажды, смелости набравшись,
И в дом ее, стремглав, ворвавшись,
Он фею зрит,
Что у зерцала в сиянье месяца сидит.
И краска заливает щеки
Богини нежной, молодой,
Ведь сзади к ней сатир влюбленный
Идет, качая головой.
И поцелуем обжигает
Ей плечи, груди, шею, лоб.
Она же, на него не глядя,
Не может взять все сие в толк.
Сказал тогда сатир богине,
Что нет секретов между ними:
"Стыдиться не пристало феям,
Ведь мы ж с тобой всего соседи
И я по-дружески к богине
Могу теперь ходить. Отныне
За ней украдкой наблюдать,
Как моется, идет как спать ...
Но лишь украдкою порой
Смотрю вечернею порой,
Как фея ест, как пьет, как вяжет
Свою волшебную кудель
И кто богине той покажет
Сатира бедного капель?
Он, молча, слезы льет и, глядя
На это чудо из чудес,
Богиню б целовал не глядя"...
Она ж ему: "Куда полез?
Смотреть смотри,
Но не пристало
Тебе касаться пьедестала".
О, бедный Фавн, сатир лесов,
Он за нее в огонь готов.
Но, вскинув руки, фея, молча,
К сатиру близко подошла,
Пощекотав его немножко,
В нирвану ночи отошла.
А он все ждал, надеясь, верил
В ее любовь, в свою мечту.
Но лес молчал и Фавн, робея,
Сорвался в леса темноту.
Бежал сквозь лес, ломая ветки,
Срывал с младых дерев кору,
Но сердце жег ответ соседки.
И вот, заметив двух старух,
Сатир решился их спросить,
Что делать и как дальше жить?
Он к ним бежит, хвостом махая,
Забыв, что, образ не меняя,
Лишь их сознания лишит.
Одумавшись, вновь в темноту спешит.
Накинув образ молодого,
И в человека обратясь,
К старухам Фавн подходит снова,
Так велика сатира страсть.
Любовью к фее воспален,
Душою всей страдает он.
"О, вы, блаженные старухи", -
Так начал он, - "я знаю, слухи
О лесе этом ходят в мире.
О юной фее, о сатире,
О том, что нет любви меж ними.
Любовь сатира не отнимет
Никто живущий на земле.
Сатир влюблен, а фея нет.
Но без любви сатир во мгле
Прожить не сможет.
Как же быть?
Как фее юной полюбить?"
Старухи молча обернулись,
Между собой переглянулись.
Смутил их Фавн, ведь речи эти
С ними не вел никто на свете.
Но подкупала простота,
Учтивость, смелость, красота.
"О, юный друг, про эту пару
Мы слышали. В лесу ж недаром
Повсюду носится молва.
От слухов этих голова
У нас давно уже кружится.
Помочь же ветреной влюбиться
Не трудно. Трудно потерять
Все то, что можно было взять
И то, что ты уже имеешь.
Влюблен, и, значит, пламенеешь".
Сатир примолк, на землю глядя,
Вращая пальцем кудрей пряди,
Промолвил: «Как же ей помочь?
Сатир страдает день и ночь…»
Тогда решили две старухи,
Ради любви, а не от скуки
Одну легенду рассказать,
Что в древней юности слыхали.
В те дни сердца их полыхали,
Любовью полнились глаза.
Но далеко ушла гроза
Былой любви, осталась память
И память бережно хранит
Легенд и сказок монолит.
«Любовь проснется в фее юной,
Когда глоток воды подлунной
Коснется губ ее. Тот час
Спадет завеса с ее глаз».
Услышав это, оживился
Сатир, простой ему открылся
Путь к сердцу девы молодой:
«А где, скажите, эту воду
Найти?
Я много был где, но природу
Воды подлунной я не знаю.
Какие к ней ведут пути?»
«В легенде, милый, говорится
О том, чтобы воды напиться
Придется внутрь горы войти,
Иначе воду не найти.
Полуденной гора зовется
И только свет луны коснется
Ее вершины, как гора
Раскроет тело, и нора
Сама собой внутри пробьется.
Лишь в полнолуние, поверь,
Тебе гора откроет дверь!
Не всех гора к себе пускает.
Влюбленных сильно, всей душой,
Тех, кто о счастии мечтает,
Она проводит в кладезь свой».
Фавн со старухами простился
И сразу в дальний путь пустился.
Вперед, к Полуденной горе,
Где счастье ждет его в норе.
Мелькают дни, проходят ночи,
Сатир в раздумьях о любви
Вперед стремится, что есть мочи,
Моля подругу: «Помоги
В своей любви мне укрепиться,
Чтоб дать тебе воды напиться
И вместе быть на много лет».
Не слышит он ее ответ,
Леса и горы разделяют.
Тяжелый путь, но твердо знает
Фавн цель свою,
Когда споют
На свадьбе звучные хора.
О, боги, вот уж и гора
Видна и месяц округлился.
Гора разверзлась, в тот же миг
Сатир в нее, стремглав, проник
И у источника напился
Сей чудодейственной воды.
И сразу расцвели сады
В его душе, запели птицы.
В обратный путь к своей девице,
Набрав воды, пустился он,
Любовным зельем поражен.
Опять мелькают дни и ночи,
Обратный путь всегда короче.
Сатир в родимые леса,
Сквозь буреломы и пороги,
Не тратя время на дороги,
Явив отваги чудеса,
Пришел и сразу к юной фее.
Увидев Фавна, враз на шее
Его младая оказалась
И в тот же миг ему призналась,
Что очень сильно соскучала,
Его не зря у пьедестала.
Ответил юный Фавн не сразу,
Смахнул предателя-слезу,
Не дав возможность дрогнуть глазу.
В родном, таинственном лесу
Он ощущал себя героем
От близости ее лица,
Его решимость до конца
Идти и стать изгоем,
Навек соединив сердца,
С минутой каждой укреплялась.
Осталась лишь такая малость –
Глоток воды. Но медлил он,
Слова старухи вспоминая,
В них скрытый смысл понимая.
Слова же, как хамелеон,
В его сознании менялись,
Но, неизменны оставались:
«Влюблен и, значит, пламенеешь!..
Теряешь, что уже имеешь».
О чем старухи говорили?
Как жаль, что не предупредили
И скрыли смысл своих речей.
А кто он, Фавн? Ведь он ничей
И что терять ему, свободу?
Пусть раньше воспевал он оду
Своей свободе удалой
И фее, вечно молодой.
Любовь дороже в мире стоит,
И отвергать ее не стоит,
Пусть даже собственной ценой.
Сатир к губам красивой феи
Сосуд с целительной водой
Поднес и вылил, пламенея
С невестой, девой молодой.
И в тот же миг преобразились
Их вечно юные тела,
Вода их силу забрала,
Любовь оставив. И влюбились
Навечно эти вот сердца
Любовью новой, без конца.
Ушла их сказочная сила,
Но жить с любимым до могилы
Не так уж плохо, если ты
Поверил в радужность мечты.
И звонкий смех красивых деток
Заполнил дом их у воды.
С дерев, кустов, с высоких веток
К ним в окна падали цветы.
И пусть короче век людской,
Чем разных жителей небесных,
Но жить без ласк и игр телесных...
Не надо им судьбы иной!
умудрьонно мовчить, посраться ні з ким, футбола сьогодні нема..."
Є в нас тут один ..хм, персонаж, спочатку навіть якесь співчуття викликав своїми постами. Проскакувало там якесь зерно.. хм, пшоняне, здорового глузду. Видно скопіпащене зерно. 