Каждый раз когда рвалась нить, терялась одна бусинка, или даже
несколько. Куда девались жемчужины объяснить было невозможно. Ведь это
печальное действие, превращение ожерелья в горсть вертящихся и прыгающих
горошин, происходило обычно у зеркала, где Амона снимала пред сном
украшение или одевала его утром на свою изящную шейку. На полу комнаты
не было ни ковров, ни звериных шкур (Господи, какие шкуры?). да и углов,
как в любом нормальном помещении было всего четыре. И закатившись в
один из них, блестящая горошина не могла провалиться никуда, разве что в
другое измерение. И потом, нить... каждый раз после очередной потери
Амона брала нить покрепче, а в последний раз даже сложила ее вдвое.
После такого как не поверить в домового, очень уж любящего блестящие
круглые предметы и по ночам тихонько подрезающего связующую нить.
Она
собрала все рассыпанные бусинки и даже не пересчитывая их, бросила в
открытую картонную коробку от нового *Айфона*,- всё! никаких ожерелий.