последние страницы дневника Малышки Дж.

Ненавижу перо и пергамент, но деваться некуда. Надеюсь это кто-то прочтет после моей кончины.

Итак, приступим.

Меня зовут Малышка Джейн, точнее Мэри Джейн Самерстон. Малышкой меня звал только Отец и Лосар. Никогда не любила дневники, не знаю как их «правильно писать».

Ах, да, писать меня научили родители. Оба из знатных семей: мать дочь магов с незаурядными способностями, Отец – сын дипломата и какой-то придворной дамы, - бабушка умерла при родах и я ней ничего не знаю толком.

О иных мне известно не многим больше.

Родители мамы, Грегор и Эмма Эмергарды, запечатлились у меня в памяти как очень милая пожилая пара – Грегор любил сидеть у камина с книгами, а Эмма щебетала о всевозможных эликсирах молодости, бальзамах и «прочей чепухе, жизненно необходимой девушке за 300». Потом они погибли на войне. Говорили, что они лечили раненных, но что-то не клеилось в этих рассказах. При одном удобном случае по оплошности одного писаря я сумела получить дубликат ключей в военный архив. Там-то для меня и открылось все их «целительство». Дед небыл «добрым волшебником», а слыл в строях простых рубак «алым» отнюдь не за цвет мантии, а цвет земли в окопе после пары взмахов его посоха. Бабушка тоже не была простой знахаркой-повитухой – ее яды сгубили не одну сотню, а «эликсиры красоты» лишили глаз и лица в целом не одну светскую львицу.

Дейл, посол Его Величества и по-совместительству мой дед, закончил свою долгую и довольно длинную жизнь в собственной кровати с какой-то жрицей утех постельных. За свою жизнь я его видела множество раз на массе приемов, куда дед меня, расфуфыренную как куклу, тянул для «обеспечения моего будущего» и подчеркивания своего «очень важного статуса». Фу, какая гадость!

Мать во мне не чаяла души. Еще бы, если бы не огромное количество бальзамов и эликсиров бабки, я вряд ли бы вообще родилась. Хотя они и оставили свой след на моей на жизни, даровав от рождения огненно-рыжие волосы и, абсолютно не типичные, светло-голубые глаза. Дед смеялся, что меня коснулась огненная саламандра, что не раз потешало его самолюбие.

Отец… тут сложно. Я… я даже не знаю кто он. На людях – марк-граф Эллайя Самерстон - статный мужчина с проседью на висках и волевым подбородком в щегольском камзоле и заядлый дуэлянт на рапирах «до первой крови». Дома – Элл, который не оставлял без внимания малейших деталей, дарующих уют нашей семье.

А потом он пропал. Просто его не стало в один миг. Нет, он не умер. Он просто исчез.

Мы с мамой остались вдвоем. Мне тогда было 10.

НЕНЕАВИЖУ ЕГО!!!!!!!! И очень скучаю!

Я долго думала что он умер. Во всяком случае мне так сказали. Нагло соврав.

Замуж меня выпихивать никто не стремился, так как с 16 из всех близких родственников у меня не осталось никого. Мать умерла в ту зиму от чахотки.

Я никогда не отличалась сдержанностью и меня всегда тянуло на поиски чего-то нового. Взрывной характер с шилом в пятой точке давал о себе знать с ранних лет. В глубоком детстве, сбежав от няни я проскользнула в подвал, где увидела Отца в совершенно не свойственной ему ипостаси – в лохмотьях, измазанным в что-то. Он засек меня раньше, чем я успела все толком рассмотреть, сказав что это сон и, присыпав меня пыльцой феи, унес… Сейчас-то я понимаю что никакой «пыльцы» там небыло, а был самый простой сонный порошок, но я долго ввинчивала себе в голову что мне это приснилось.

Спустя время после похорон  мамы, я нашла в себе силы спуститься в подвал и проверить, не было ли это сном. На это меня подтолкнула последняя мамина фраза – «вокруг ложь. одна ложь. Не принимай ничего на веру. даже то, что ты помнишь». В подвале после недели обследования каждого дюйма я нашла таки то что искала – дверь в стене была не то что незаметной, если бы воспоминания из глухого детства я бы не представила даже что она там может быть.

За дверью я нашла несколько разрозненным комнат. В подвальной библиотеке на стеллажах и полу громоздились книги разной толщины и назначения – от сухой бухгалтерии до нескольких произведений искусства, которые, как я слышала, были похищены из частных коллекций. На стене напротив весело различное оружие, но в основном метательные ножи и несколько рапир, одну из которых очень любил мой отец. В сундуке в углу обнаружились приличное запасы золота и камней, а в маленькой комнатушке возле входе в библиотеку – стеллажи с трухой и замутненными флаконами, издали напоминающие зелья и бальзамы.

В одном из гулов библиотеки я нашла письмо. Если совсем точно, то случайно наткнулась, перебирая кипы бумаг. На нем была гербовая печать моего отца – 2 кинжала в лавровом венце и подпись – «Малышке Дж». Я соврала герб и замерла, жадно вчитываясь в строки – отец жив! И это главное! Я найду его!

В письме он писал что ввязался в очень нехорошую ситуацию и его «друзья» из Гильдии теней не особо довольны возможной развязкой и для сохранения наших жизней должен исчезнуть. Навсегда.

НЕНАВИЖУ ЕГО! или…

Все фамильное состояние, используя весьма обширные связи нашей семьи ушло на поиски информации о отце. Но он как в лету канул. Где-то говорили что он ночевал на постоялом дворе в паре дней пути, но когда там «с усердием» допрашивали каждую собаку оказывалось что это был не он, кто-то говорил что давно его видел среди мертвых и даже говорили где зарыто тело, но и там были лишь пустые могилы… он был неуловим и неосязаем, хотя я чувствовала что он у меня под самым носом.

После войны все поменялось. Власть, бандиты, даже собаки на кладбище выли по-другому. Из всех сбережений и ценностей у меня осталось только отцовская рапира и дедовы магические фолианты. Дом пришел в упадок, и я продала его с пол оборота, так как не могла в нем все равно жить. Дверь, ту самую дверь я велела заложить со стороны дома, когда обнаружила еще пару выходов оттуда в разных частях города. Это какое-то время и служило мне убежищем. А потом я решила бежать… от всего.

За остатки денег добралась до порта и отправилась в незнакомый город с первым улыбнувшимся мне капитаном.

А вот тут-то и начинается все самое … решайте сами.

Новый город нес новые возможности. Я хотела начать все с чистого листа, да вот только почерк не изменить.

Знала и умела я не мало. Вот только это тут не ценилось. Свое настоящее имя и титул я предпочла не разглашать. Перебивалась мелкой работой, которая приносила гроши, которых хватало на хлеб, да и то не всегда. Чувствуя на собственной шкуре контраст между жизнью дочки марк-графа и нынешней, я пропитывалась ненавистью к напомаженным отожранным рожам ченцов и вельмож.

Лил дождь. Скорее даже не лил, а стоял. Сплошной непроглядной стеной. Неделя выдалась не лучшей. Крышей над головой служила старая поломанная телега, а соседями пара хорошо откормленных крыс, которые меня ни во что не ставя, вальяжно разлеглись рядом. Смачная капля, пробившаяся сквозь доски повозки, звонко упала мне на затылок и стекла за шиворот. Это была последняя капля! Что бы мне ни стоило, а точнее что бы ни стоило всем вокруг, я верну себе комфорт!

В ту ночь я ежась и выбивая дробь зубами составляла план возврата «себе себя».

Пожар в доках как нельзя кстати отвлек стражу и зевак. Какая жалость, что мне не удалось полюбоваться своей работой, но чем-то нужно жертвовать. В суматохе никто не обратил внимание на заморашку просящую милостыню, серой мышкой скользнувшей в административную часть порта. Пара тройка коридоров и лестниц быстро сменили друг друга -  я часто носила сюда почту и хорошо запомнила расположение здания и маршруты караульной стражи. Дверь была чуть приоткрыта. В дверном проеме хорошо виднелся высунувшийся на две трети из окна начальник порта. Скупой и толстый мужик, лет сорока, с залысиной и вечно засаленными волосами и бегающими глазками-пуговками.

Пару месяцев назад я принесла ему посылку, а вместо медной монетки или банального «спасибо» велел всыпать мне десять плетей «что бы бегала быстрее и пд ногами не мельтешила». Вот сейчас настал момент мести.

Он был полностью поглощен ажиотажем творившегося на улице. Тихо проскользнув к нему в кабинет в потоке слепой ярости я, подкравшись к нему сзади подпихнула его и без того дрожащие ножки, а когда он от неожиданности и испуга окончательно потерял равновесие, с невинной улыбкой, оставляя его поясной кошель себе, помогла выйти в окно. Благо не высоко – всего лишь второй третий этаж.

Азарт вседозволенности и безнаказанности одурманил мой разум. На столе лежали какие-то бумаги. Ничего не разбирая все свернув в один рулон я, напрочь позабыв о самосохранении, выбежала в коридор как раз на встречу стражнику. Буркнув «с дороги! срочный курьер» вынеслась прочь из здания и скрылась в переулках.

  Сердце билось бешено. Остановившись в одной из подворотен я поняла что только что произошло - я убила человека! Впервые. От осознания этого тело враз стало мягки и податливым, а к горлу подкатился комок.

Очнулась я уже в камере. Стража быстро разобралась что к чему и «по горячим следам» нашли горе-курьера с кипой бумаг в полной отключке.

Класс! О лучшем просто и мечтать было нельзя.

Утром меня должны были сначала лишь «лишней» руки за кражу, а потом вздернуть. Какое милое будущее…

 Но судьба распорядилась иначе.

Что бы «такой смазливой девушке» не прохлаждаться в камере, надсмотрщик решил немного разнообразить свою сексуальную жизнь. Приковав меня в стене и связав, эта тварь надомной надругалась в самых извращенных формах. Окончательно охмелев и обессилив, он так и заснул со спущенными портками рядом с моим избитым и изнасилованным телом.

Но я хотела жить!

Моя природная ловкость и злоупотребление элем на работе сыграли с тюремщиком злую шутку. Дотянувшись до ключей, валявшихся рядом, я освободилась от оков. С веревкой было сложнее, но я справилась. Спустя пару минут, я как следует все продумав, устроила своему обидчику «продолжение банкета». Все болело и хотелось упасть. Но злость брала свое и давала новые силы.

Уходя из камеры, у меня за спиной оставался изувеченный еще живой труп охранника. Порывшись на тюремном складе я обнаружила свои вещи и, что самое для меня дорогое и ценное – рапиру Отца. Ту самую, с которой он блистал на дуэлях при дворе. Я так и не осмелилась ее продать.

Пробираясь, словно мышка, по лабиринту камер я дважды миновала полузахмелевшую стражу. Спустя четверть часа выход был прямо передо мной.  Оставались считанные метры, но…

Я и моргнуть не успела, как двое стражников у двери упали, держась за грудь, а под ними растекалась красная лужа. Немой вскрик утих в кожаной перчатке, а сзади на ухо шепнули «молчи, если хочешь жить!» Я поспешно закивала.

Меня подняло и развернуло на месте за плечи. Из тени на меня смотрели лишь два глаза. Человек немигающим взглядом прожег во мне дыру и поставил на ноги обратно. - Жди здесь. Спустя пару минут, тянувшихся вечность, он вернулся, неся какой-то сверток. - 7 камера. Встреча на мостке. И не шумите мне тут. – Он взял меня за руку и вышел наружу. Ноги не слушались, а в голове туманилось.

Открыв глаза, я оказалась в теплой и чистой постели. Тело, изрядно покрытое бинтами и пахнущее разными лекарственными средствами, ныло и гудело. Я попыталась встать, но голова жутко кружилась. Снова уснула.

Потом выяснилось что ту самую тень зовут Лосар. Он глава местной гильдии воров и старый друг моего Отца. Тот перед исчезновением разослал всем настоящим друзьям письма с просьбой помочь мне, если будет возможность. Лосар и помог. Он учил всему что знает, брал на дела и делился добычей.

Так прошло два года. Мне было 21 когда полезли в тот злополучный особняк.

На одной из стен я увидела портрет мужчины с вычиканеным НАШИМ семейным гербом – кинжалы в лавровом венце. Что бы не вдаваться в подробности, скажу что я запорола свою часть дела и все сорвалось. Но это было не важно.

Я не знала кто это и что это, но чувствовала что мне нужно в этот дом.

Спустя недели тайных подготовок и сбора информации по крупинкам я решилась в него проникнуть. Сказать что это было сложно в один раз – ни сказать ничего. Дом был защищен очень и очень хорошо. Я думаю, что если бы не моя оплошность, что мы бы там все полегли под каскадом охранных заклинаний.

Но я была хороша. За несколько часов я обшарила дом и… не нашла ничего и никого. Совсем. Он был совершенно необитаем.

Портрет весел на своем месте. Внимательно вглядевшись в него я узнала Отца. С живым игривым взглядом, еле заметной улыбкой…такого как тогда.

- ты хочешь к нему? - Голос звучал отовсюду.

- Да! Очень!

- в саду.

Не чувствуя ног я вынеслась в сад. У фонтана на лавке сидел старец, пуская колечки дыма в ночное небо.

Ночь была длинна и полна ужасов. Старец поведал мне о истинной природе моей семьи и о том кто я есть. Сказал что он близко знаком с  моим Отцом и ни были друзьями много зим назад. А потом появилась я, и все стало иначе. Сплетни, интриги, убийства и заговоры ушли на второй план.

Но «бывших», как известно в его работе не бывает. Поэтому он ушел. Мать ничего не знала. Он оберегал ее как мог. Как и меня.

Старик предложил мне жить у него и обещал дать новые знания, которые помогут мне в поисках отца. Я согласилась. Я училась у старика четыре года, овладевая все новыми и новыми гранями дара, что достался мне от матери.

Но, все был ко меня окружает долго не живут. Старик не исключение.

Вы не подумайте, я тут не при чем. Он умер от старости, или от чего там умирают. Незадолго перед смертью он мне отдал свой перстень с свернутым с кольцо драконом из рубина и малахитовую шкатулку, сказав что это я потом пойму зачем это.

Его не стало…

Очередной обломок меня остался в том особняке, который я на время стала считать новым домом. В порыве гнева я подожгла все, что могло гореть. Когда пламя добралось до лаборатории, я почувствовала сильный магический всплеск, а потом меня ослепило и оглушило взрывом.

Солнце слепит в глаза. Я лежу в высокой траве. В левой руке потухший факел, в право малахитовая шкатулка. За спиной в ножных отцовская рапира. Перстень с драконом спит у меня на руке, на второй четыре кольца из разных металлов – подарок с «той стороны». Именно она дает мне силу. Силу встать и идти навстречу моей судьбе!