Доктор, голос..

 Эта леденящая кровь история произошла много лет назад, когда я ещё студентом подрабатывал на «Скорой помощи» Ленинского района города Самары. Как правило, на каждой «Скорой» любого района есть список нелюбимых адресов, как правило, негласный, но общеизвестный. Наша подстанция тоже не была исключением. Своих героев самых капризных и занудных пациентов мы знали в лицо. Некто Прасковья Филипповна терроризировала нашу неотложку еженедельно до трёх-четырёх раз в день. Выезжая на её «плохо с сердцем», приходилось в итоге убеждать болезную, что плюс-минус пять миллиметров ртутного столба в показаниях её артериального давления – это физиологическая  норма, что сегодняшнее аж девятичасовое отсутствие стула – это вовсе не признак каловых завалов, что кардиограмма вновь и в который раз не только инфаркта – даже аритмии-то не кажет. Ну и, естественно, учить наизусть географию и характер всяческих покалываний, бульканья, сжиманий и мурашек. Понятно, что от ипохондрика ждать чего-то иного не стоит, но когда эпидемия гриппа, бригады не вылезают из машин, а вызов на её адрес только за сегодня уже четвёртый…

 Вот на четвёртом-то вызове Василич, доктор от Бога, ветеран Афганской, и не удержался. Душа просила хохмы. Оставив фельдшера на станции и пошушукавшись с диспетчером, отчего та сделала большие глаза и быстро-быстро закивала, он заявил народу в курилке:

 - Спорим на коньяк, что Филипповна на этой неделе никого доставать не будет!

Ударили по рукам, и доктор поехал. Вернулся он быстро. Через пять минут после его приезда в диспетчерской зазвонил телефон. Сняв трубку, диспетчер с минуту слушала, расплываясь в улыбке, кивала, а потом, нажав на рычаг отбоя, куда-то перезвонила. Коньяк Василичу проспорили, да ещё как! Никто с этого адреса не звонил месяца полтора. Василич и диспетчер молчали, как партизаны, поэтому на НАКОНЕЦ-ТО поступивший от Прасковьи Филипповны вызов чуть ли не жребий бросали, кому ехать – до того было любопытно узнать подробности из первых уст.

 Оказалось, что, открыв доктору дверь, больная опешила: эскулап стоял на четвереньках и держал в зубах ядерный чемоданчик. Выдержав театральную паузу, он поставил чемоданчик на пол и четыре раза на неё гавкнул. После этого оборотень в халате врач повернулся и на четвереньках потрусил вниз по лестнице. Когда прошло замешательство, Филипповна позвонила на «Скорую» вновь и пожаловалась, что доктор, гад, НА НЕЁ ЛАЯЛ. Диспетчер оказалась девушкой доброй и отзывчивой и обещала прислать нормальных медиков.

 Когда приехала другая бригада, «не в пример этим, все как на подбор, просто гренадёры!», врач участливо так спросил:

 - Так вы говорите, на четвереньках стоял?

 - Да, да!

 - И даже, простите, лаял, как собака?

 - Да, истинный крест!

 Надо сказать, что за все полтора месяца пребывания в психбольнице сердечко у Прасковьи Филипповны не болело ни разу. (Максим Малявин. Россия)