История одного предательства
- 10.02.17, 16:05
Имею ли я право на счастье, на любовь, на понимание, на приятие себя кем-то другим? Мне кажется, что я имею на это право. Но как я его получил? Что я сделал, чтобы претендовать на то, что для меня является драгоценным богатством? Что я смогу дать тому, от кого прошу взаимности и симпатии? Как мне прожить все это? Отчего у меня возникаю все эти вопросы? От неуверенности в себе и своем чувстве? От не знания себя? Но наверное именно в отношениях я себя и увижу, я себя и узнаю, я смогу понять достоин, что за дурацкая ассоциация?! Быть достойным - не быть достойным! Какое-то долбанное самоуничижение. Ненавистное мне самоуничижение. Я ненавижу это в себе, оно для меня связано с одной историей...
Мне тогда было лет семь или восемь. Мой отец только вышел, и моя мать еще питала надежды на то, что она сможет построить какую-то семью, внешне напоминающую полноценную. Однажды весной, когда я вернулся из школы, дома был мой отец, он был пьян. Я учился уже во втором классе, хотя может только в первом, точно сейчас не вспомню. Отец принес блок марок с белыми медведями, почты СССР. Я не был филателистом, но у меня был кляссер с марками, наверное просто в семье считалось, что мальчик должен собирать значки и марки. А может из-за того, что мои родители собирали в детстве марки и я должен был продолжить эту традицию...
Я не был прилежным школьником, и наверное с поведением у меня все было не очень. Такое у меня впечатление осталось о начальной школе. Мать, часто заставляла меня переделывать домашнее задание, если оно было написано, по ее мнению, не аккуратно, и она стоя надо мной контролировала процесс переписывания. Особенно обидно было, когда из-за одной оплошности приходилось переписывать сразу несколько листов, с идеально написанными ранее упражнениями по русскому языку. Однажды, под ее пристальным надзором, я переписал половину тетради. Мне за эти переписанные упражнения поставили пять и четыре, оценки, которых в моих тетрадях того времени отсутствовали как класс. Чище от всего этого я писать конечно не стал. Возможно поэтому переписывание тетрадей больше не практиковалось. И слава Богу! А если бы моя мама была более упорна? Страшно это даже представить.
Но вернемся к истории с марками. Возможно, отец мой иногда ощущал себя родителем, ну или думал, что должен себя так ощущать. И возможно в его представлении он что-то должен был делать для меня или принимать участие в моей жизни. И возможно, он решил, что купить мне блок марок будет самое оно. Он по-моему не работал в то время, и деньги на то, чтобы выпить себе и купить марок мне, он взял у матери или украл, тем или иным способом. Но это домыслы нынешнего времени, я точно не помню, как тогда обстояли дела. Может я мысленно его прямо сейчас очерняю? Продолжим, он налил мне тарелку борща или супа и посадил кушать, был обед. Я его боялся, так как с четырех до восьми лет я жил только с мамой, и мужчин, тем более пьяных мужчин, у нас дома не видел. В общем то я его боялся, боялся почти до одури. Боялся, так как может за месяц до этого, он забрал меня из школы и сказал, что мы не будем жить больше с моей матерью, а переедем к его родителям на Кавказ. Я помню, что тогда меня охватил ужас, и отец меня водил по городу за собой весь тот бесконечно долгий день и вечер. Что происходило в этих путешествиях я не помню. Я помню, что внутри себя я свыкался с неизбежностью того, что должно случиться. В конце концов, я смирился с тем, что больше никогда не увижу свою маму. Но потом выяснилось, что к реальности это не имеет никакого отношения. И даже на следующий день об этом не вспоминалось. И никуда мы не переедем, да и какие мы? И что это было вообще? Сейчас эти вопросы некому задать. И тот, кто мог бы на них ответить, вряд ли смог вспомнить про этот эпизод, мало ли чего по пьяни не придумаешь. Наверное, я опять очерняю своего отца.
Снова вернемся к этим долбаным маркам. Во время моего обеда отец смотрел, как я ем. При этом, он почему-то делал, такие странные движения губами, он как бы ел вместе со мной. То ли повторяя мои движения, то ли будучи сильно поглощенным наблюдением за процессом поедания борща двигал губами, таким образом помогая мне кушать. По моему, марки я получил до тарелки с первым блюдом и ел уже в ощущении опасности. Может я не поблагодарил отца за эти марки, может его не устроила информация о моих школьных успехах и достижениях, я не помню. Но что-то отец сделал такое, что уровень страха стал для меня невыносимым. И единственное, что я смог тогда придумать, чтобы окупиться от отца и избежать этого страха, это сказать: "Я недостоин этих марок..."
Такое мое признание было живо одобрено моим отцом. По-моему он мне даже улыбнулся, или потрепал меня дружелюбно, или сказал, что это правильно, но он мне их все равно дарит. Вполне полагаю, что ему могло захотеться быть великодушным и щедрым со мной. Я же до сих пор помню, как сказав эту фразу, я сделал что-то совсем гадкое и непоправимое с собой, сделал что-то недопустимое в отношении себя. Это переживание со мной и сейчас. Это такое некое ощущение легкой нереальности происходящего, тоски и понимания, что я откупился от того, что меня пугало, но откупился чем-то неправильным, и облегчения, какое бывает, когда источник страха исчез, не придет.
Прошло больше тридцати лет с этого момента. Но это ощущение очень живо воспроизводиться в моей душе, каждый раз когда я хочу к нему прикоснуться. Оно со временем потускнело, но всякий раз сопровождается болезненным стыдом. И я готов все отдать, все что у меня есть или будет, чтобы не произносить эту фразу. Но некому это щедрое подношение предложить. Я так и останусь жить помня о том, что сам с собою когда-то сделал...
0
Коментарі