Вчера я с компанией таких же феерических театралов была в оперетте. Давали "Труффальдино из Бергамо". Прекрасно было все  - бархатные красные портьеры, поклонницы в вязаных платьях, виснущие в фойе перед премьерой на высоких гренадерах,  елка в буфете, полосатые стулья и армянский коньяк, который бритый Лелик взял с собой, как опытный театрал. Его жена  Ирочка робко прихватила шоколад и цептеровские рюмки,эхо которых гулко звенело перед премьерой.

С последним звонком мы двинулись к  мажорному второму ряду. Но на наших местах с хрен ли каких делов уже расположились две увядшие хризантемы - ровесницы Золотого века, которые, в отличие от века,уходить не собирались. Хризантема с кудряшками изображала старческое слабоумие - один глаз ее плавая в программке, а второй застенчиво мигал отказом. Другая Хризантема  с ахматовским носом и в ожерелье из акульих хрящей застенчиво пыталась нас послать. После коротких переговоров с очкастой театральной вышибалой хризантемы переместились на ряд позади и там уже вступили в неравный бой с каким-то мужчиной. Мы не следили за ходом событий, но судя по матерному басу и старушечьему "Раевская, мля, я знала что будет хуйня" хризантем передали дальше по ряду.

Коньяк требовал зрелищ, страстей и эпических побед. Все это было на сцене - картонная Венеция, лиловая Беатриче в кожаных ботфортах, двухметровый  сочный Флориндо, похожий на гигантское  ГМОшное яблоко, карнавальные маски и плывущий по залу серебряный голос престарелого юноши Сильвио. Голос-шпага, голос-клинок, голос- долгий чистый ручей, обвивающий твою шею и ползущий мурашками по хребту. И неважно, что в украинском переводе местами это звучало забавно, главное - волшебная музыка и горящие глаза артистов на пудреных лицах. Очень не хватало Райкина, опереточный Труффальдино был лишь слабой тенью кудрявого дьявола. Зато начальник охраны в красном камзоле с эрегированными усами был бешено популярен у публики - он мало пел, но зато много двигался: перелазил через мосты, падал в гондолу, пролазил через ходы крепости и неудачно ловил преступников. И когда кто-то в партере крикнул "Браво, Аваков!!!" зал неистово заапплодировал, а пьеса приобрела знакомую  политическую окраску.

После премьеры, одуревшие от искусства мы допивали коньяк на крыльце Оперетты и закусывали снежинками, в ушах звучало итальянское счастье, а перед нами два обнявшихся мужика в полосатых шарфах покачиваясь пели "устаааал я грээээцааа у чужооовааа огняааа...ну ээээ жее сееерцэээ, шо полюююбит миняяаааа". И от этого становилось нам все радостней и чище на душе. Культурная жэж, блять, столица!

Безумно люблю время, просто неприлично его боготворю. Никогда не опаздываю, не спешу - летаю, бегу на встречу со временем, чтобы всегда успеть. Люблю старые пропахшие солеными огурцами книги, года эдак пятьдесят восьмого. Страницы в них желты, сыры и так аккуратно исписаны буквами, будто сам академик Капица отметился. Очень хороши бывают старые дома - со скрипящими лестницами, глазастыми форточками и даже крошечными встроенными печками, размером с портсигар. В детстве бабушка клала туда зажженую бумагу, закрывала вьюшку и слышно было как внутри молох пожирает добычу, а потом несется по трубе с воем. Обожаю винтажные духи и сыр с плесенью. Старинные замки, буддистские храмы и хрестоматийные развалины вообще моя страсть. Один раз я даже влюбилась в немолодого мужчину - он был похож на одну из колонн в Луксоре. Такой же статный, теплый, гладко-шершавый.У него был церковный орден - то ли Владимира, то ли Алексея то ли за благотворительность то ли за войну, не помню, но была в нем какая-то весомая мощь. Как будто время вылило его из плотного кожаного кокона, наполнило доверху густой силой и оставило жить на земле. Он краснел в постели, как мальчишка и это было так прелестно. Жаль, что у него пошаливало сердце и пришлось прекратить наши экзорцизы ..

Мне во снах не приснится страшное

Не привидится скрежет губ,

Отразится в очах над бездною

Как бывал ты со мною груб.

Как с воронами склевывал сладкое

Мелко крошево моих слез

А потом по ночам украдкою

дул на  нимб золотых волос.

Мне во снах не приснится нежности,

подвенечный платок  не доткан.

Только лунный прилив безбрежности

и холодной цепи капкан.

Писать в Фейсбуке - все равно, что читать стихи на стульчике. Вокруг тебя моментально френдится пол Киева, вылезли какие-то поросшие мхом одноклассники, клиенты, комиссия по ценным бумагам и фондовому рынку,баба с кактусом в профиле оказалась двоюродной тетей Ниной и мама корит, что я обозвала ее колючей жопой, и теперь в блоге написать слово "блять" равносильно двойке по химии. Да, здесь живет богоподобный Акунин, ржачный Ходза, пиздецки талантливые литераторы Питера, Лос Анжелеса и остального совка, но фак..где же моя свобода? У меня сняли отпечатки всех выпуклостей, получили айди, записали адреса двух подпольных квартир и поставили штамп "схвалено". Воу, воу, я так не играю. Я люблю публичность, но не до такой же степени. Я вижу разницу между ножкой из разреза юбки и рентгеновским снимком твоего обнаженного скелета.

В общем, пришлось опять нырнуть в старую троличью нору.Здесь, как обычно, тихо, удушливо и лениво. Но редкие призраки прошлых жизней иногда радуют. Велкам, май найтмэа френдз.

Под новый год являются чудеса, призраки бывших мужей и охуительное зеленое платье, платье цвета настоящей живой травы, абсента и детской разбитой коленки. Бусины на его воротнике круглы, беспечны и подчеркнуто моральны, моральны до неприличия. Бывают такие наглухо впившиеся в шею воротнички, что непременно хочется рвануть за край, добраться до розовой ямки над ключицей и нашептать прямо туда непристойностей. Именно так, в надключичный окоп, а не в ложбинку ниже. Ниже уже не интересно, ниже уже все понятно - очерчены задачи, назначено время и расчерчен график падения в бездну. Осталось деловито натянуть половой костюм и подписать контракт на еблю. А вот выше, выше не всем удается взлететь. Выше летают только астральные любовники и нерожденные дети....