Называйте его уважительно – Игорь Валериевич. Не обманывайте себя.

В отличие от своего порожнего «кандидата» - он величина наполненная смыслом.
Он умен, хитер и нестандартен. Он великолепный стратег, но не брезгует вникать в тактические вопросы. Он умеет делать вид, что ошибается, чтобы обвести своих соперников вокруг пальца.

Он не боится нового, смело комбинирует и умеет жертвовать. Не забывая записывать жертвы в графу «затраты подлежащие обязательной компенсации».
У него великолепная память. Он помнит все и всех. Особенно тех, кто посягал на его интересы, или пытался его унизить. Потому, что он безжалостен. И иго «кодекс воина» диктует обязательное отмщение и победу. Да, он всегда чувствует себя «на войне»
Если он проявляет милосердие – оно дает ему больше выгоды, чем уничтожение. И это бывает редко.

Не обвиняйте его в беспринципности – это только кажется. Его принципы – он сам. И он их свято чтит.

Те, кто рассчитывают на то, что его месть, в случае чего, коснется только Порошенко – сурово ошибается.
Его обидел не Порошенко. Его обидела вся Украина. Сильно и на глазах всего мира.
И ты, ноющий – «А я при чем?» - всего лишь статист. Кормовая база. Ресурс.

Он умный игрок. Не упоротый азартный лох, который всегда проигрывает. А тот, кто знает, что можно выиграть, а что – иллюзия. И знает, когда нужно остановиться, и забрать фишки.

Ему не нужна «Украина в управление», как считают многие, кто хочет с ним «договориться».
Точнее, это было бы неплохо, и он попробует. До определенной границы.
У него нет заблуждений. Он понимает, что «Украина в Зе формате» бесперспективна для проекта «в длинную».
Он понимает, что россии не нужна «Украина Коломойского», и тягаться с таким противником – слишком большой риск. Неразумный.
Он понимает, что россия вложила в этот замес слишком много, и это игра ее, а не его.
Он суровый реалист. Поэтому снимет все сливки, которые выпрут наверх нынешние «перемены».
А потом соберет все, до чего дотянется. По пути разрушая все, что мешает. Ему это уже не понадобится.

У него нет иллюзий, что он войдет в историю как «спаситель страны».
Он войдет в историю, как человек наказавший целую страну. Воевавшую, сильную страну-ветерана.
Война ее не сломала. Он сломает. Отомстит.

Так Герострат прославился, когда сжег великий Храм в древние времена. Только тот был наивным бессребреником. А Игорь Валериевич получит богатый трофей. Компенсирующий все неприятности, которые были у него в жизни.
Россия не смогла трахнуть Украину. Он рассчитывает смочь .
Задорого. С вашей помощью.

И вот это «задорого» оплатит каждый из нас. Два миллиарда компенсации за банк – это легкая закуска перед царским обедом. И те, кому кажется, что эти деньги его не касаются, наконец ощутят это на себе. Каждую копейку. Перед наступлением полного пи***ца. А Игорь Валериевич уйдет вовремя. Он всегда уходит вовремя.
И будет поздно проклинать его. И даже обижаться.
Вы же не будете обижаться, когда окажетесь в трусах в ста метрах от берега, и вдруг обнаружите возле себя акулу?
Вы сами сделали ошибку, наплевав на таблички «Купаться запрещено!»
А акула просто делает то, что должна. То, что заложено в нее природой. Выполняет свой «кодекс».

Просто щелкнут челюсти, и большая акула с человеческой фамилией Коломойский, уйдет на комфортную глубину.
А перекушенная минимум надвое Украина будет медленно опускаться на дно.
Вместе с теми, кто противился. И вместе с теми, кто радостно заблуждался.
А на поверхности ненадолго останется «говно Украины». Которое мечтало о ее смерти.
И звало для этого хоть дьявола, хоть акулу.
Правда, оно будет радоваться недолго. Его растворит вода, и отправит на дно по частям.
А те, кто придет и поможет этому – успеют на прощание объяснить говну, что оно все-таки ненужное говно.

Говорите вам "Купаться разрешено?" Велкам ту риэлити.

Я не собираюсь спорить с теми, кто будет кричать «так не будет».
Я не собираюсь обсасывать дополнительные детали и версии с теми, кто знает «как именно будет».
Я не истина в последней инстанции.
Я просто показал вам кусочек фильма ужасов. Круче «Челюстей» и «Мегаладона».
Документального фильма.

Считайте меня фантазером. А я буду готовиться, и делать все, чтобы этот сценарий «пошел по п**де».
Готовиться вместе с теми, кто расставлял для вас таблички «Купаться запрещено. Акулы».
И буду точить гарпун.

А вы продолжайте кричать «Давайте попробуем!». И улыбаться навстречу приближающемуся косому плавнику.
Акулы не ошибаются. А вслед за ними всегда приходит орда рыб-падальщиков.
Приятного купания!

"....— Люди — страшные олухи, — продолжал развивать свою философию Местек, — чем больший вздор, чепуху, явную глупость им предложить, тем больше народу раскошелится, чтобы ее увидеть. Жаждет народ нового, и все тут… Как вы считаете?

— По-моему, очень мало людей мыслит самостоятельно, — сказал я. — У кого свой определенный взгляд на вещи, тот такие штуки смотреть не ходит. А в наш балаган набивалась публика, которая верила, что увидит все, что мы им обещали показать. Помните нашу летучую мышь, которую мы поймали за Прагой, а выдавали за летающую ящерицу из Австралии? И все безотказно гнали свои двугривенные, чтобы ее увидеть. Или помните, как народ дрался из-за билетов, чтобы увидеть молодого удава, который задушил английского вице-короля в Индии? А это был, всего-навсего, малюсенький уж. А помните, сколько было народу, когда Пепичек Ванек из Коширж представлял орангутанга с острова Борнео?

— Ох и сволочь же был, — заметил Местек, — еще бы мне его не помнить! Перед последним представлением затребовал с нас двадцать крон. Что, дескать, за пятнадцать крон и стол изображать орангутанга не станет. А ведь зарабатывал, стервец, хорошие деньги на фруктах и конфетах, которые ему люди кидали в клетку. Складывал все в уголок, а вечером, когда балаган закрывался, ходил продавать торговке напротив. Потому я и не хотел ему прибавить. А он взбеленился и в самый разгар представления как затянет: «На Радлицкой мостовой». Ох, и паника поднялась! Тогда нас выслали из Табора. Мумию английского короля Ричарда III мы все же сумели лучше провернуть. А ведь это всего была свернутая овчина… Целых полгода прошло, пока это дело не лопнуло. Вы тогда замечательно складно перед этой овчиной объявляли:

«Почтеннейшая публика! Перед вами один из самых страшных и величайших извергов, которые когда-либо восседали на королевском троне. Этот король-подлец, физическое уродство которого превратило его в кошмарное чудовище и страшилище, купавшееся в крови бесчисленного множества своих жертв и коварством и кровожадностью своей повергавшее в ужас самого Шекспира, этот королевский выродок был высушен, каковым ныне в виде мумии, сиречь законсервированным, предлагается вниманию почтенной публики…»

— Потом этого Ричарда III, — напомнил я, — у нас конфисковал один окружной начальник.

— Но из этого явствует, — мудрствовал далее Местек, — что на свете нет ничего невозможного. Бьюсь об заклад, что добрая половина человечества кормится жульничеством всякого вида и свойства. Сейчас для нас самое важное — придумать что-нибудь новенькое, что показать публике. Преподнести ей, так сказать, небольшой сюрпризик. И так заморочить голову, чтобы каждый сам нам делал рекламу. Показать им что-нибудь…

— Да бросьте вы это свое «показать да показать», — произнес я, чертя палкой на песке. — Зачем это «показать». Надо идти дальше. Вы меня понимаете? Ничего публике не показывать!

— Хоть какой зряшный камешек… — жалобно откликнулся Местек, — я всегда что-нибудь показывал.

— Никаких камешков! — сказал я решительно. — Это идиотизм. Старая школа. Я вам говорю, мы вообще ничего не будем публике показывать! В этом-то и будет вся соль. В этом будет наш сюрприз. Вот вы говорите «хоть бы камешек», как это делалось прежде. А как это делалось? Объявлялось: «Этот камень с Марса». Публика уходила под впечатлением, что что-то видела. Сюрприза никакого! Но когда она не увидит совсем ничего, вот тогда впечатление будет полным, с сюрпризом. Смотрите! — Я вычертил на песке план. — Балаган будет круглый, просторный. Без окон, без дыр в крыше. Темень должна быть кромешная. Два входа, оба занавешены. Один спереди, через который публика входит. Второй служит выходом, это задний. Огромные анонсы: «Невиданно — неслыханно! Сюрприз, который не забывается! Только для взрослых мужчин! Женщины и дети не допускаются! Солдаты платят половину!»

Публику мы пускаем по одному, через короткие промежутки. Я перед балаганом зазываю народ и продаю билеты. Вы — внутри, в полной темноте. Как только кто-нибудь входит в балаган, вы, не говоря ни слова, хватаете его за штаны и за шиворот и выкидываете через задний выход на улицу. Небольшая доступная плата за вход, и вы увидите, что никому не будет жалко отдать за это пару монет. Ручаюсь, что люди желают один другому всяческих пакостей и еще сами нам будут делать рекламу и подбивать своих ближних, чтобы те тоже увидели «сюрприз, который не забывается», что это потрясающая штука! Наш аттракцион будет давить на психику!

Некоторое время Местек колебался. Но не сам принцип нового развлекательного предприятия поверг его в сомнение. Ничуть не бывало. Местек, наоборот, хотел его еще более усовершенствовать.

— А недурно бы, — предложил он, поразмыслив, — огреть еще при этом каждого по спине плеткой… Сюрприз был бы еще больше!

Против этого я категорически возражал. Это будет нас только задерживать. Вся процедура должна проходить с молниеносной быстротой. Человек входит в темноту и, не успев опомниться, тут же вылетает вон. В этом вся соль, настоящий сюрприз, а не суррогат. Дело совершенно реальное! Мы не обещаем ничего такого, чего не можем предоставить. Обещаем аттракцион и даем аттракцион. Никто не смеет нас упрекнуть в обмане"

Ось такі веселі такі веселі танці перед найбільшою світовою кризою та війною.

"Нам капец...", "Это даже не смешно, это страшно", "Не понял, это была пресс-конференция или кривляния?", "Это он насмехался над Кличко? Ни одного предложения не сформулировал", "Позорище. Что оно несет...", "Представьте его дипломатию", "Уверен, без наркоты не обошлось", "Он вообще понимает, какая ответственность и нагрузка на него ляжет?", "Это прикол?",