Продолжение Хелоуина Старой Пелотки (без цензуры)

Хеллоуин-2

аффтар: Старая Пелотка


    


Окончание.


***

На часах была полночь с десятью минутами.

- Аццкое время. – Ершова кивнула в сторону настольных электронных
часов, которые все мои друзья почему-то называют «Бигбэн для
слепорылых». Наверное потомушта они размером с тиливизор.

- А ещё и Хеллоуин, если вспомнить… - Я добавила свои три копейки
в атмосферу предвкушения чего-то страшнова. – Зомби по улицам шляюцца
без регистрации, упыри шастают по кладбищам, кровь пьют невинную.

- Ну, зомби без регистрации у меня самой дома щас спит. Ничего
стрёмного особо. Только пьёт много, и волосатый как пиздец. У меня уже
аллергия на ево шерсть жопную. – Юлька с любовью вспомнила о супруге. –
А на кладбищах нету крови невинной. Там икебаны одни. Упыри сегодня
остануцца голодными.

- Вряд ли. Сегодня там полюбому будет опен-эйр готически настроенных мудаков. Я за упырей спокойна.

- Ну слава Богу. Пусть поедят вволюшку. Празничек у ребяток. А готов нам не жалко. Отбросы общества.

Ершова яросто стирала празничный макияж влажной салфеткой, и принюхивалась:

- Кстати, чем так воняет?

- Грязными хуями? - Предположила я, и подёргала носом. – Может, отрыжка после вчерашнего?

- Шутка своевременная, смешная. – Ершова швырнула грязную салфетку
на пол, и тоже зашевелила ноздрями. – Не, ацетоном каким-то штоле…

Я внимательно посмотрела на коробку с влажными салфетками, из которой Юлька уже вытащила второй метр, и заржала:

- Не ацетоном, а специальной хуйнёй! Это салфетки для чистки офисной техники. Я на работе спиздила когда-то.

- Тьфу ты, блять! – Ершова брезгливо отшвырнула коробку. – То-то я чую, у меня рожа вся горит. Ну-ка, глянь: аллергии нету?

Юлько лицо на глазах опухало. Вначале у неё опух лоб, и она стала
похожа на неандертальца, потом отек спустился на глаза, и Юлька стала
китайским питекантропом, а потом на нос и губы – и вот уже на меня
смотрит первобытный Гомер Симпсон с китайскими корнями.

- Ершова, ты немножко пиздец как опухла. – Мягко, стараясь не
вызвать у Юльки панику, намекнула я на новое Юлькино лицо. – В зеркало
смотреть нинада.

Подруга, вопреки моим советам, всё таки посмотрела в зеркало, и заорала:

- Блять! Что теперь делать?

Я пожала плечами:

- Мы ж Ковалёвым мстить собрались. Давай рассмотрим положительные
стороны: ты уёбище. И это очень хорошо. Грим никакой не нужен. Щас
напялим на тебя тренировочный костюм с хвостом, и вперёд, к
Ковалёвскому инфаркту!

- Заебись. А чо, я одна пойду их пугать? – Ершова даже не спорила
по поводу положительной стороны вопроса. – А ты чо делать будешь? Мы
так не договаривались!

- Юля, - я выудила из лифчика колготки, и натянула их на руку. – Я
буду жертвой бесов, понимаешь? Я позвоню им в дверь, они её откроют,
ибо ебланы, а я буду валяться в корчах у них на пороге. У меня будет
шея в крови, скрюченные ноги, и пена у рта. Я буду валяться по полу, и
выть: «Бесы мной овладели, батюшка! Сиськи отгрызли нахуй, сами
посмотрите, ноги мне скрючили, и зуб выбили!». Тут я охуенно креативно
использую во благо все свои природные достоинства, понимаешь? Мне тоже
грим не нужен.

- А я где буду? – Ершовой уже овладел азарт. – Я хочу появится из воздуха, в лучах дыма, и на каблуках.

- Какие, блять, лучи дыма, Юля? И каблуки тоже нахуй. У меня есть
тапки в виде голых ног Бигфута. С длинными пальцами, и с когтями. Где
ты видела бесов с таким еблом как у тебя, да ещё на каблуках? Ковалёвы,
конечно, мудаки, но не настолько. Короче, вот тебе дедушкин костюм, а я
пошла делать хвост.

…Через полчаса мы были готовы к выходу, и в последний раз
репетировали. Рому Ковалёва изображала моя собака, а мы с Ершовой
играли свои роли.

- Бесы, бесы мной овладели, батюшка Роман!  - Я упала на пол перед
псом, и начала биться в корчах. – Спаси мою душу, почитай псалтырь,
изгони дьявола из тела моего покалеченного! Я хочу умереть
девственницей!

- Тычо несёшь, обезьяна? – Ершовский голос донёсся из туалета. – С
девственницей явный перебор. У Ковалёвых такой простыни, тебе на
заплатку, точно не будет.

- Я хочу умереть с чистой душой, и вознестись к престолу божьему!
– Крикнула я в морду собаке, и та завиляла хвостом. – Спаси меня,
добрый пастырь!

Тут, по сценарию, должна была появицца Ершова, но она не появлялась.

- Вот они, бесы! – я заорала, и вцепилась руками в собачью ногу.
Пёс-Ковалёв такого не ожидал, взвизгнул, и непредсказуемо пукнул, после
чего спрятался под шкаф. – Я чую запах сероводорода! Ад пришол на
землю! Итак, встречайте: бесы!

Даже после этого откровенного призыва Ершова не появилась.

- Юля, хуле ты в сортире засела?! – Я прервала генеральную репетицию, и поднялась с пола. – Твой выход!

- Дай поссать-то! – Глухо ответил из-за двери бес. – Ты б сама
попробовала бы снять эти штаны с хвостом, а потом обратно напялить.
Кстати, хвост я в унитаз уронила.

- Блять… - Я расстроилась. – Нихуя у нас с тобой, Юлия, не выйдет.
Ковалёвы вызовут ментов, и нас заберут в обезьянник! Там нам подкинут в
карман кило героина, ядерную ракету, четыре неопознанных трупа, и
загремим мы с тобой по этапу, к лесбиянкам. А я ещё так молода, и так
люблю мущин!

Дверь туалета распахнулась, и на пороге появилась Ершова. За
десять минут я уже забыла, как она выглядит, поэтому быстро отпихнула
Юльку от двери, и сама заняла позицию на гнезде.

- Не ссы, инвалид деццтва, всё будет в ёлочку. Ты, главное,
паспорт с собой не бери на дело. – Подруга свято верила в то, что
мировое зло сконцентрировано именно в паспорте. – И тогда никакие менты
не придут. Все менты щас спят давно.

Ещё через пять минут мы на цыпочках вышли на лестничную клетку, и прокрались к лифту.

- Короче так… - Ершова наклонилась к моему уху, и ещё раз уточнила
детали: - Щас мы с тобой поднимаемся на седьмой этаж, ты спускаешься
вниз по лестнице до четвёртого, и проверяешь, чтоб на нижних этажах
никто не стоял. А то эффекта не получицца, если мне между пятым и
шестым кто-нить с перепугу пизды даст. Потом ты звонишь в дверь
Ковалёвым, начинаешь изображать свой ящур…

- Корчи. – Поправила я Юлю.

- Похуй. Корчи. Потом ты кричишь: «Вы слышите этот топот? Это бесы! Они уже идут за мной!» И тут выйду я.

- Ты думаешь, у тебя получицца громко топать в плюшевых тапках? – Я
с сомнением посмотрела на когтистые поролоновые ноги Ершовой.

- Верно. – Юлька не огорчилась. – Вот эта лыжная палка чья?

Я оглянулась. Возле соседней квартиры сиротливо стояла одна лыжная палка.

- Ничья. – я пожала плечами. – Бери, если нужно.

- И возьму. Я буду ей стучать по ступенькам, и имитировать аццкий топот. Видишь, всё катит как надо!

Двери лифта открылись, и мы с Юлькой шагнули в кабину, и нажали на цифру семь.

- Эх, вот эти иисусики щас обосруцца! – Юлька откровенно радовалась
предстоящему чужому инфаркту. – Главное, смотри, чтоб тебе кадилом не
уебали, в процессе изгнания бесов.

- Юля. – Я прислушалась к тишине за дверями лифта. – Юля, мы, кажецца, застряли.

- А я ещё появлюсь, и скажу Ковалёву: «Ты нихуя не божый человек.
Ты дрочиш по ночам, в ванной. Так што собирайся, я за тобой». – Юлька
захохотала, и осеклась: - Чо ты сказала?

- Мы застряли. – Я села на корточки, и посмотрела на Ершову снизу вверх. – А у меня клаустрофобия. Щас орать начну.

- Не надо. – Уверенно ответила Юлька. – Щас попробуем отсюда выбраться.

Однако, выбраться из лифта не получалось. Застряли мы всерьёз.

- Юля.. – Я уже шмыгала носом. – Я боюсь! Сегодня страшная ночь, а у меня ещё клаустрофобия… У-у-у-у-у-у…

- Не вой! – Юлька взяла на себя обязанности главнокомандующего. – Щас вызовем этих, как их… Спасателей.

И уверенно ткнула пальцем в кнопку с надписью «Вызов».

- Кхе, кхе.. Пыш-пыш-бу-бу-бу, Иванова. – Неразборчиво донеслось из динамика. – Бу-бу-бу шшшшшшшш какова хуя?

- Иванова! - Заорала Юлька. – Иванова, мы застряли в лифте! У Лидки эпидерсия и Хеллоуин, а я в туалет хочу! Спаси нас, Иванова!

- Клаустробофия у меня, дура.

- Похуй. Я такое не выговорю всё равно. Ты слышишь нас, Иванова?

- Бу-бу-бу, ждите. – Чота сказала Иванова, и отключилась.

- Не ссы, Лидос. Скоро приедет Иванова, и нас спасут. А потом мы
обязательно пойдём, и напугаем Ковалёвых.  – Юлька опустилась рядом со
мной на корточки. – Ты только потерпи, потерпи, родная. Не умирай!
Дыши, дыши, Лидка!

- Отстань, дубина. – Я отпихнула Юлькины руки, которыми она
вознамерилась надавить мне на грудную клетку. – Я не умираю, и я дышу.
Только тут воздуха мало, поэтому не вздумай пёрнуть.

- Жива! – Возрадовалась подруга, и предложила: - Давай, может, споём?

- А подмога не пришла-а-а-а, подкрепленье не прислали… - Обречённо начала я.

- Нас осталось только два-а-а-а, нас с тобою наебали.. – Подхватила Юлька, и дальше наши голоса уже слились в неровный хор:

- Иванова далбаёб, и с патронами напряжна-а-а-а, но мы держым рубежы, мы сражаемся отважна-а-а-а…


*Прошёл час*


- Ковыляй патихонечку, а меня ты забу-у-уть…

- Зажывут твои ноженьки, прожывёш как-нибуть!

- Труля-ля, труляля-ляля…

- Иванова – пизда!


*Прошло ещё полчаса*


- Голуби своркуют радосна…

- И запахнет воздух сладостна..

- Домой, домой, пора домой!!!!

- Юля, я умираю…

- Нас спасут, я верю!

- Про нас забыли… Ивановой никакой нет. С нами разговаривал бес.

- Я верю, что Иванова существует! И нас скоро спасут!

- Спасатели Малибу?

- Не, им далеко ехать. Скорее Чип и Дэйл.

- Я поцелую их в жопу.

- А я им отдамся.

- Домой, домой, пора домой!!!


*Прошло ещё двадцать минут*


- Кто тут, блять, на лифте по ночной Москве катаецца?!

Голос со стороны свободы пролился нам в уши сладостным нектаром.

- Это мы! Дяденька, вытащите нас!

- Пицот рублей за ночной вызов.

- Согласны!

- Сколько вас там?

- Двое!

- Тогда с каждой по пицот.

- Пошёл нахуй! Пицот, и хватит. Щас Ивановой позвоним. – Ершова была категорична.

На свободе что-то зашуршало, и стало тихо.

- Дядя, вы тут? – Я заволновалась.

Тишина.

- Дядь, мы пошутили! – Ершова кинулась на закрытую дверь. – По пицот с каждой!

Тишина.

- Довыёбывалась, жлобина? – Я нацелилась когтями в Юлькину опухшую рожу. – Пятихатку пожалела? Теперь из-за тебя…

Тут кабина лифта сильно дёрнулась, и поплыла куда-то вверх.

Мы молчали, боясь спугнуть своё щастье.

- На какой этаж ехали? – Заорал кто-то над головой.

- На седьмой! – Заорала в ответ Юлька. – На седьмой, дяденька!

- Щас спущусь за деньгами. Ждите.

Кабина остановилась, но двери не открылись.

- Придёт, как думаешь? – Я заволновалась.

- А то ж.

Ещё через минуту за дверями послышалось шуршание, и створки разъехались, показав нам усатое и пьяное лицо спасителя.

- Дядя! – Крикнула Ершова, и распростёрла объятия. – Дай же нам тебя обнять!

- И поцеловать! – Я подняла с пола лыжную палкуи шагнула на свободу.

- Блять!!! – Вдруг заорал спаситель, и кинулся вниз по лестнице. – Черти! Ёбаный понос!

- Чо это он? – Юлька перегнулась через перила, и посмотрела вниз. – Живот прихватило, что ли?

- Дура, - я заржала, - это он нас с тобой испугался! Сама подумай:
открываецца дверь, и на тебя вываливацца чёрное уёбище с хвостом и
рогами, а за ним…

- Второе уёбище. Без сисек и на кривых ногах. – Ершова явно
обиделась. – Жалко дядьку. А с другой стороны, пятихатку сэкономили.
Нучо, домой?

- А куда ещё. Только пешком.

Спустившись на четвёртый этаж, мы с Юлькой, не сговариваясь,
позвонили в квартиру Ковалёвых, и молча ждали реакции. Без вопроса «кто
там?» дверь открылась через минуту.

- Ты дрочер, Рома. – Сурово сказала Юлька, и стукнула по полу лыжной палкой. – Хуй тебе, а не Царствие Небесное. Сдохни, гнида.

- Продавай квартиру, сука бородатая, а деньги отдай в церковь.
Иначе не будет тебе прощения. – Я ковырнула засохший кетчуп на шее. – И
прекрати ебацца без гандонов. Твоя Вика не спермоприёмник.

Рома коротко всхлипнул, и захлопнул дверь.

- Чота хуёво мы как-то им отомстили… - Ершова поставила лыжную палку на место, и плюнула Ковалёвым в дверной глазок.

- В самый раз. – Я открыла свою дверь, и впустила беса  в
квартиру. – А мог вообще подохнуть. И тогда менты, кило героина, и…

- Четыре трупа-а-а возле та-а-нка… - Нараспев продолжила список ништяков Юлька.

- И зона с лесбиянками-и-и-и…


…Дверь за нами закрылась, и в доме номер девять ненадолго воцарились тишина и спокойствие.