Пустой город мой

Пустой город мой покидала смерть.
Грустно склонив голову, она уперлась отсутствующими пустыми глазницами в горизонт и только гребла, гребла веслами. А под ними тихо плескалась вода, расходилась медленными, томными – будто дымными – кольцами. Тихая, мертвая вода…
Ни у нее, ни у смерти не было ни мыслей, ни идей, ни желания что-либо обсудить или о чем-нибудь подумать. Густой туман, затянувший все вокруг, проник и в них, наполнил их, вытолкнул наружу все – желания, необходимости, надобности, понимание очевидного и запредельного. Вытеснил все наружу – на свет, на свободу, на верную погибель. И теперь не осталось ничего. Только мертвая вода и смерть, бездумно гребущая веслами маслянистую жижу, отталкиваясь от нее, продолжая двигаться… продолжая двигаться… из последних сил – вперед. Вперед…
Пустой город мой набухал от тумана. Стены его домов раздувались, округлялись, как пузыри на тесте, трескаясь по швам, вот-вот готовые развалиться. Камни его мостовых, как первоцветы, вылезли из своих уютных мест. Изгибы его мостов лопнули и подались своими обрубками-руками вверх, как будто молили небо о пощаде.
Но небо было беспощадно. Оно молчало. Оно взирало безучастно на мой город, смотрело, как он пустеет, как умирает город мой. Небо не плакало потому, что туман проник и в него и забрал все слезы. Как забрал все тут.
Когда все ушли, он пришел и стал единственным жителем и повелителем моего города. Стал его мостовыми, домами и мостами. Стал его законами и беспорядками, его жестокостью и милостью. Его небом и водой стал. Его смертью.  Он развернулся, расправил плечи, расправил крылья, выпрямил ноги, вдохнул полной грудью, ширясь, полнея, плотнея. Он вошел в каждую комнату, улегся на каждую кровать, примерил все наряды, расселся по всем лавочкам, занял все качели, заполнил каждую аллею, каждую шахту, каждый двор, бассейн. Он сел во всем автомобили, забил собой все автобусы, скомкал все газеты и бросил их на все улицы, мимо всех мусорников. Он залез в каждый мусорник, он взял все игрушки, все портфели, одел все фартуки. Он засмеялся всеми ртами и заплакал всеми слезами.
Он пообещал всем мир и объявил против всех войну. А потом он повернул все шеи и оглянулся всеми глазами. И понял, что вокруг никого нет. Что все умерли, что город мой пуст. Он понял, что он один. Но пустой город мой уже схватил его, зажал плотно в своих стенах, разорванных мостах, домах, машинах, мусорных баках, автобусах… Город мой поймал туман в свое крепкое кольцо.
И теперь стоит он, пустой город мой, покрытый шапкой густого тумана, как чашка кофе с горкой пенки.
А мы… а мы плыли молча в мертвой воде. Неподвижных, не касающихся дна и не всплывающих нас медленно несло почти невидимое течение. А мы смотрели  из-под мертвой воды на небо распахнутыми глазами. На живое небо, по которому неслись куда-то сытые ленивые тучи.
А из наших губ тонкими лентами струился туман. Мы несли его в себе к неизвестным берегам, к далеким-далеким городам.
Может быть, к вашим городам?
И только печальная смерть бездумно гребла веслами, медленно толкая свою старую дырявую лодку вперед. Она проиграла. Она уплыла.
Нам с ней по пути.

27.10.2011