Странствующий лекарь

то был обычный семейный ужин. Все собрались за столом. Папа забрался с ногами в свое кресло, все остальные ели стоя и только бабушке N разрешалось сесть на полу возле кресла папы. Слуги носили блюда, а шут пробовал уворачиваться от летящих в него костей.
Когда папа наелся, он приказал подавать пиво и сигары. Я хотел было улизнуть в свою комнату, как бабка заставила меня замереть на месте. После третьей кружки пива папа подобрел и, как всегда в таких случаях, начал вспоминать заслуги бабушки:
- Это сколько ж надо было медитировать и с чем, чтобы до такого додуматься! И кто вам старым дурам только силу-то дал?
Когда я только мои бабушки стали гадать на судьбу.
- И как же я, молодой осел, ничего не заподозрил?
Бабушка уже привыкла за все эти годы и спокойно резьбила когтем по стеклу. Терпеть не могу этот звук!
- И мучится теперь дитятко, и меня мучит… Где ж вы такое видели чтоб в приличном клане N наследным вождем было человечишка? У него ж ни одного достоинства нет!
- Я написала от его имени в Школу Мастерства с прошением на зачисление, - спокойно отозвалась бабуля.
Отец чуть с кресла не свалился и разлил пиво:
- Ты чего, старая, совсем меня опозорить решила? Не посмотрю, что ты моя мать!!! Его ж туда никто не возьмет! У него минимальные способности! И умственные в том числе!
- Так ты не знал? – наигранно удивилась бабка. – там уже годика три как новый директор по набору. Имя N N тебе о чем-нибудь говорит?
- Что эта грязь?
- Он самый, - бабушка нанесла особо длинную и глубокую царапину на стекло. Хоть бы пожалела мои уши! Но у нас это не заведено, я имею в виду жалость. – Думаю он не упустит такого случая…
- Не знаю, старая, не знаю… Смотри у меня! Опозоришь – отправишься вслед за тещей и женою!
- Какой же ты все-таки жестокий! Лучше б убил их на месте! – бросила тихонько бабуля.
- Разговорчики!!! Всё! Я отобедал – всем спать! Кстати, когда вступительные испытания?
- Да завтра, с утречка-то, сынок! – бабушка сняла с меня оцепенение. – Иди спать, деточка! Завтра у тебя тяжелый день.
- Мама!!!
- Чего, Венценосный мой?
- Ты раньше сказать не могла? – отец уже сердился, я постарался поскорее скрыться.
Бабуле его гнев не очень-то страшен. Она как-никак главный чернокнижник. А мне может дорого обойтись. Я помчался темными коридорами, что освещались лишь факелами в свои покои. Там я снял коньки и завалился спать. Наверное бабка и тут вмешалась. Так засыпается только после внушения.