Минуты ночи

Тишиной переплетены минуты. Тонкий, пряный запах ночи ласкает чутье, и раскинувшийся на траве я смотрю в огромное звездное небо. Выбирая там звезды, я смотрел, как вдалеке были видны сотни солнц. Мерные звуки тишины разливались простором и только дополняли слегка прохладный и утонченный медом воздух. Шелест трав пробуждал во мне, то странное ощущение, далекое мне понимание того что я существую. Я сливался с пространством и растворялся в свете луны, я становился отражением всего неба в одной точке. Во мне отражались миллиарды звезд, сотни миллионов миль пространства.
Мысли роились, пронизывая меня и душу мою, то и дело застывали и развевались как дым, забываясь на веки. Их осколки разлетались и некоторые кА пыль слетали со временем, а некоторые как глубоко входили в живую плоть, что крепко укоренялись и оставались там на веки.
Но все они чертили твой силуэт, все они не осознавая того рисовали тонкую выкройку. Словно карандашом делая слегка грубоватые наброски, я правил их ластиком и на полустертой бумаге моего изношенного сознания получал детали. Медленно, но уверено прогрессируя, возникала четкая линия контура. Набросок обрастал мелочами, я ощущал себя неким творцом. Я разукрашивал все цветом. Вновь пробегаясь взглядом, будто по строкам стиха, оттачивал ритм и рифму, подбирал более точные и уместные слова. Я создавал, созидал, творил…
Но в пору заполнив свою голову мыслями, я не выдержал. Опершись на левую руку, я слегка приподнялся над травою и расстегнул два верхних ремня своих высоких ботфортов. И из левого я достал перетянутый черной шелковой ленточкой грубый парусин, а из правого еще достаточно большой кусочек карандаша. Развязав тонкую нить, я развернул материал и извлек оттуда небольшую стопочку листочков. Я немного передвинулся, и удобно оперся о дерево, его огромная крона теперь нависала надо мною и будто защищала от всего мира, в котором я живу, и в который я снова уйду утром. Но, то, что будет утром, меня сейчас не волновало. Я положил свои драгоценный куски пергамента на колени и вновь расслабился.
Звезды стали собираться под моим карандашом, я будто вырисовывал ими что-то на небе. Вначале беспорядочно рассыпанные по всему небу, они были, словно бисеринки которым, было суждено под рукой швеи превратится в прекрасную вышивку. И этой швеей был я. Я ткал новое небо, и в этом небе я вырисовывал контур тебя. Твой образ рисовался из сотен сверкающий точек, из облаков. В холодные и неживые начертания я стал вливать жизнь, разрисовывая их мыслями, и мой карандаш метался и его тонкий кончик заливал все цветом, плел кружево души и приводил в порядок все детали образа. Я творил… Я вновь творил тебя, как тогда, все полностью с начала, только теперь я знал, что я делаю. Мне хотелось смеяться, душа была готова вылететь вслед за плетением твоего кружева. Все мое существо словно разлилось этим небом, и я в себе вместил мощь строк этого огромного и неведомо кем сотворенного мира. И все это я вливал в образ, что уже оживал.
Когда моя рука полностью изнемогла, то карандаш просто упал, и ты спустилась с небосвода. Тихим шелестом ты звездой возникла возле меня, ты, как и я упиралась в дерево, и твой запах достиг меня и развеял всю усталость и заботы. Разум и тело забыли обо всех невзгодах и ранах. Я забылся на несколько мгновений, и их мне хватило, чтоб забыть проходящие одним огромным эхом дни… Сотни дней прошедших под моими ногами. Ты сидела рядом и смотрела в пустое небо. Оно было таким же светлым, но на нем не было ни одной звезды, их все украл я для тебя, на еще одну ночь.
-Ты все таки смог… Ты смог еще раз – промолвил голос сидящей рядом тебя. В нем не было волнения, восхищения или насмешки. Там не было ничего, что я не принял бы. В твоем голосе звучала оживленная радость, будто ты собиралась отдохнуть от надоевших порядком будней, как впрочем, и я. И это единственное, почему я прибегал ко всему этому ритуалу.
Без лишних слов я по привычке взял тебя за руку, а ты все, так же как и впервые сопротивлялась для приличия, но мягко согласилась. И я вновь улыбнулся, а на душе стало спокойней… И словно маревом перед глазами стали пробегать сотни, тысячи ярких снов, они вскружили мне голову я и дух вышел из тела и они решили дать отдых друг другу до утра. И теперь я был под деревом и везде. Меня уносило ветром, развевало как запах по всему миру, я волнами разбивался о берега камней, Тысячами частичек я взрывался удовольствием, и ты витала со мной. Меня переполняли эмоции, и мой жидкий смех разливался в пространстве и сотнями строк он озарял округу. Ты просто улыбалась, и под теплом этой улыбки не могли устоять холодные шапки гор. Мы ныряли в глубины океанов, вспархивали в выси бесконечного пространства и играли друг с другом как два знающие друг друга друзья. Мы и вправду виделись уже не первый раз.
В то время как теля сидели у дерева и дышали холодным воздухом мира. Вся тишина ночи окутывала тихим одеялом, и казалось весь мир замер в едином вдохе, в то время как наши души будоражили и переворачивали с ног на голову весь мир.
Но в тебе постоянно точилось сомнение, что я смогу еще раз позвать тебя, вырвать из вечного плена, быть разбросанной миллионами звезд. Ведь ты бессмертна, а кто я? Ты образ всего прекрасного, а кто я? На тебя молились и молятся сотни цивилизаций, а кто я? "Ты тот, кто смог меня освободить из плена и подарить веселье…" – так ты мне говорила много раз, и много раз добавляла – "и никто не мог, и никогда не сможет такое сотворить, ибо ты един…" – я всегда молчал. Всегда. Потому что скоро наступал рассвет, и ты исчезала. Так и сейчас… Как только первый луч солнца возник на горизонте, ты рассыпалась росой, и как всегда я очнулся с онемевшей рукой и исписанными листами пергамента. И как всегда я их спрятал обратно. Я еще час сидел у дерева. Я вспоминал эти прекрасные путешествия, я был заворожен чудесами ночи, да и спешить мне было некуда… Еще триста шестьдесят пять непрерывных дней… Тысячи часов солнца, для меня оно будет заходить и подниматься, и не единого часа тьмы… Блаженной темноты с тобой. С тобой …