Горшок (Король и Шут) Я-атеист, не верю в бога и не люблю сказки

Высоченный, почти двухметровый, темные с проседью волосы. Тезка Лермонтова — тоже Михаил Юрьевич — оказался приветлив и приятен в общении. Правда, попросил пропустить вопрос о творчестве своего бывшего соратника Андрея Князева. Скромно одетый кареглазый Михаил, которого вне сцены как-то странно было называть "Горшком", посвятил корреспонденту «АиФ-Смоленск» свой перекур. Правда, оказавшуюся в руках сигарету так и не зажег за время беседы.

- Много лет центральное место в вашем творчестве занимает мрачная эстетика…

- Я хотел бы родиться в Средневековье. Или, может быть, в ту эпоху, которая связана с переселением в Америку. Создание нового народа — вот это мне интересно. Еще до революции, когда Америка была всего лишь английской колонией… эти времена мне нравятся, да. Как и мрачная эстетика, они притягивают меня своей неопределенностью.

Если говорить о России… Когда пришло православие, все стало как-то… предрешено. Вот в чем дело. А до этого времени история — более захватывающая и более страшная. Поэтому и мои герои в реальности не существуют. Это изначально фэнтезийные персонажи, они заставляют пофантазировать и представить хотя бы того самого колдуна. Я уже говорил, что, как ни печально, я — атеист. Я не верю в бога. Я не люблю сказки. Причем очень не люблю. Если люблю, то исключительно скандинавские сказки, мифологию. Возможно, это плохо, но я считаю, что и Библия — сказка на самом деле. Однако, скажем так, эти сказки мне интересны. Главное, чтобы история, сказка рассказывали о древнем мире.

Вообще, сказка — это разноплановая тема. Вот есть русские народные сказки — я их просто терпеть не могу. Сказки про Иванушку-дурачка и все такое, про Курочку Рябу — ведь люди склонны это называть сказкой. Другое дело сказка «Властелин колец» Толкиена. Есть разница. Сказки Пушкина? Конечно, он хорошо их сложил — в плане текстовом. Но все-таки любые восточнославянские сюжеты — это не мое. Другое дело, если в них есть мертвецы и ведьмы. Впрочем, их никогда не считали сказками в полной мере. Даже в сборнике Афанасьева такие сюжеты в отдельном разделе — они относятся к дохристианской эпохе Руси. Хотя на основе подобных сказаний Николай Гоголь написал повесть «Вий».