По дороге шла девушка, прекрасная, как фея. Вдруг она заметила, что следом за ней идёт мужчина. Она обернулась и спросила:
   — Скажи, зачем ты идёшь за мной?
   Мужчина ответил:
   — О, повелительница моего сердца, твои чары столь неотразимы, что повелевают мне следовать за тобой. Про меня говорят, что я прекрасно играю на лютне, что посвящён в тайны искусства поэзии. А тебе я хочу объясниться в любви, потому что ты пленила мое сердце!
   Красавица молча смотрела некоторое время на него, потом сказала:
   — Как ты мог влюбиться в меня? Моя младшая сестра гораздо красивее и привлекательнее меня. Она идёт за мной, посмотри на неё.
   Мужчина остановился, потом обернулся, но увидел только безобразную старуху в заплатанной накидке. Тогда он ускорил шаги, чтобы догнать девушку. Опустив глаза, он спросил голосом, выражающим покорность:
   — Скажи мне, как ложь могла сорваться у тебя с языка?
   Она улыбнулась и ответила:
   — Ты, мой друг, тоже не сказал мне правду, когда клялся в любви. Ты знаешь в совершенстве все правила любви и делаешь вид, что твоё сердце пылает от любви ко мне. Как же ты мог обернуться, чтобы посмотреть на другую женщину?

Однажды рабби Перец сопровождал своего учителя в прогулке по лесу. Слушая щебетание птиц, Перец сказал:
— Я хотел бы понимать, что они говорят!
— А то, что ты сам говоришь, тебе уже понятно? — поинтересовался учитель.

 

***Самурай по имени Нобусиге пришел к Хакуину и спросил: "Правда ли, что есть рай и ад?"   "Кто ты?" - спросил Хакуин.
    "Я - самурай", - ответил воин.
    "Ты - солдат! - воскликнул Хакуин. - Что за начальник держит тебя в своем войске? У тебя лицо, как у нищего".
    Нобусиге так рассвирипел, что начал вытаскивать свой меч, но Хакуин продолжал: "У тебя есть меч! Но, наверное, он слишком туп, чтобы снести мне голову".
 Когда Нобусиге вытащил меч, Хакуин заметил: "Тут открываются двери в ад."
    При этих словах самурай понял, что хотел показать ему учитель, вложил меч в ножны и поклонился.  "Здесь открываются врата рая", - сказал Хакуин

Часто царь Акбар объезжал свою столицу   Однажды возничий остановил лошадей, потому что один нищий-калека протянул к нему руки с мольбой о милостыне. Он громко восхвалял царя и восклицал: «Только царь может дать мне счастье!».
   Акбар обратил внимание на то, что неподалёку сидел ещё один нищий и, как бы возражая первому, громко кричал: «Только Бог может облагодетельствовать человека, только Бог может дать человеку счастье!».
   Возвратившись во дворец, он велел испечь каравай хлеба и запечь в нём небольшой слиток золота. На следующий день он специально поехал по этой дороге. Сцена повторилась, и Акбар отдал хлеб тому нищему-калеке, который взывал к милости царя. Второму же нищему он не дал ничего, потому что тот не обращался с просьбой к нему, а взывал только к Богу.
   Через некоторое время он снова проезжал по этой улице. Возничий опять остановил лошадей, потому что нищий-калека протягивал руки с мольбой о помощи к царю. Царь вышел из кареты и спросил его:
   — Почему ты опять просишь меня о помощи? Разве я не дал тебе каравай хлеба, в котором был слиток золота?
   Нищий-калека был удивлён:
   — Я не знаю, о каком золоте ты говоришь. Хлеб, который ты дал мне, показался слишком тяжелым, и я решил, что он плохо испечён. Поэтому я отдал его моему соседу-нищему за 10 монет.
   Царь посмотрел вокруг. Второго нищего рядом не было. Тогда он велел разузнать, что стало с ним. Когда ему доложили, что нищий отдал хлеб своей жене, и та обнаружила в нём золото, купила дом и поправила все дела, Акбар посоветовал другому нищему взывать отныне не к царю, а к Богу, и уповать лишь на Его милость.

Есть порой у нас забота отводить навет и ложь

Если стоишь ты чего-то без врагов не проживешь

Различать врагов не сложно, так на свете повелось

Чем враги твои ничтожней, тем безудержней их злость

Оболгут твои дороги, кто изустно, кто строкой

Будут все твои тревоги им на радость и покой

 

Нет, друзья мои не нужно обижаться век учись

Ваша лесть обезоружит, злоба их толкает ввысь

Не вестник боли тревог, а дум высоких верный знак

И за последние труды награда мне мой новый враг

Я за ними наблюдаю, изучаю каждый шаг

Вы друзья мне много дали, вдвое больше дал мне враг

 

Ну что за жизнь,  когда кругом, одни друзья и их не счесть

Никто не стал твоим врагом, не заслужил ты эту честь

Враг меня работать учит и спасает от тоски

Нет друзей верней и лучше чем заклятые враги.

Среди сует и передряг нас жизнь порою вознесет

И верный друг,  и верный враг как два крыла среди высот

какая скорость! Боже мой, какая! спидометры зашкаливает жизнь

идет витками гонка круговая и если ты попал в нее держись!

забыты нынче и покой и воля...потрескался гудрон на полосе

душа порою корчится от боли, как сбитая собака на шоссе

на мир летящий ты глаза таращишь за что тебя? за что тебя? за что...

и сам себя к обочине оттащишь от мимо пролетевшего авто...

и вновь летишь, и скорость выжимаешь как быдто отказали тормоза

ты сам кого то на пути сбиваешьк рулю стыдливо опустив глаза

проснешься ночью, пусто в мире, стыло. что было вспомнишь и что предстоит

и с левой стороны где сердце было, вдруг, чтото постаринке заскулит.

    
    ГОЛГОФА
    
    «Прости им, Отче!» - говорил Иисус,
    Кровавым потом застилало очи.
    «Они - Мои. За ними Я вернусь...
    Прости им, Отче...»
    
    А над толпой витал злорадства дух:
    «Эй, Царь! Эй, Бог! Ты пить, наверно, хочешь?»
    И губка с уксусом у почерневших губ.
    «...Прости им, Отче...»
    
    Хитон делили. Нищету души
    Прикрыть хотели, словно воры ночью.
    А Он в смертельной муке говорил:
    «Прости им, Отче!»
    
    «Других спасал. Себя спаси, Христос!
    Коль на земле спасать Ты правомочен».
    А Он глаза поднял и произнес:
    «...Прости... им... Отче...»
    
    Померкло небо, вздыбилась земля,
    Опали жилы. Путь земной окончен.
    Но всех, омытых Кровию Царя,
    Прощает Отче.

От елей острые тени

легли на дорогу-

это когти свои

ночь выпускает не слышно

чтобы в землю вцепится

и на черных крыльях

поднять ее к небу

как обидно - чудным даром

Божьим даром обладать

зная что растратишь даром

золотую благодать

и не только зря растратишь

жемчуг свинья раздаря

но еще к нему доплатишь

жизнь погубленную зря

я не стал ни лучше и не хуже

под ногами тот же прах земной

только расстояннье стало уже

между вечной музыкой и мной

жду когда исчезнет расстоянье

жду,  когда исчезнут все слова

и душа провалится в сиянье

катострофы или торжества