Пошёл Гусь в огород посмотреть, всё ли там в порядке. Глядь — на капусте кто-то сидит.
   — Ты кто? — спрашивает Гусь.
   — Гусеница.
   — Гусеница? А я — Гусь, — удивился Гусь и загоготал. — Вот здорово — Гусь и Гусеница!
   Он гоготал и хлопал крыльями, потому что такого интересного совпадения ему никогда встречать не приходилось. И вдруг замолчал.
   — А ты почему не хлопаешь? — спросил он почти обиженно.
   — У меня нечем, — объяснила Гусеница. — Посмотри: видишь — ничего нет.
   — У тебя нет крыльев! — догадался Гусь. — Как же ты летаешь в таком случае?
   — А я не летаю, — призналась Гусеница. — Я только ползаю.
   — Ага, — припомнил Гусь, — рождённый ползать летать не может. Жаль, жаль, тем более, что мы почти однофамильцы.
   Они помолчали. Потом Гусь сказал:
   — Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть способности, ты быстро научишься.
   Гусеница охотно согласилась.
   Занятия начались на следующий день.
   — Вот это земля, а это — небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь.
   Так говорил Гусь. Он был силён в теории.
   Из-под капусты высунулась чья-то голова:
   — Можно и мне? Я буду сидеть тихо.
   — Ты что — тоже Гусеница?
   — Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... — Червяк замялся и добавил, немного смутившись, — Это у меня такая мечта с детства.
   — Ладно, — согласился Гусь. — Сиди и слушай внимательно. Итак, мы остановились на небе...
   
   Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк. Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо. Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой, подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку.
   
   — Так у нас дело не пойдёт, — делал ей замечание Гусь. — Теперь я вижу, что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит — за него я спокоен.
   Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят, хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам были пятёрки.
   И вот однажды, придя на занятия. Гусь застал одного Червяка.
   — А где Гусеница? — спросил Гусь. — Она что, больна?
   — Она улетела, — сказал Червяк. — Вон, посмотрите. Видите?
   Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял, что это — Гусеница, только теперь у неё выросли крылья. Бабочка легко порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что хоть он и был силён в теории, но всё-таки был домашней птицей.
   
   — Ну, ладно, — вздохнул Гусь, — продолжим занятия.
   Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать.
   — Итак, — сказал Гусь, — о чём мы говорили вчера? Кажется, мы остановились на небе?.. Феликс Кривин

Иду я как-то по городу. Смотрю, толпа собралась, а в центре один человек прыгает. Подошёл поближе, интересно же.
Человек из центра толпы оказался их кумиром. Они ему поклоняются. А он подпрыгивает, и всяк раз что-то схватит наверху и им отдаёт. А толпа в восхищении ещё больше отдаётся экстазу поклонения.
Мне захотелось посмотреть, что это он там достаёт. Я пробрался поближе. Оказалось песенки. Новые хиты. Мне это было неинтересно, и я ушёл.
Скоро я набрёл на похожую толпу. Человек в центре прыгал реже, но под ним был пьедестал. А доставал он детективы. Мне это было тоже неинтересно, и я пошёл к следующей толпе, где солидный дядька в галстуке прыгал за законами.
До вечеру я шлялся по городу, встречая всё новых и новых прыгунков в окружении толпы. Кто доставал фильмы, кто деньги, третьи картины, четвёртые рекорды.
И мне вдруг захотелось тоже прыгнуть. Я зашёл за угол, присел, с силой выбросил ноги и оказался на мгновение на верху.
- Ух ты! – Воскликнул я.
Там было всё, что доставали прыгунки, и даже гораздо больше. Я решил прыгнуть повыше. Оказалось, что всякие предметы только внизу, дальше была Музыка, Любовь, а ещё выше мудрость. С непривычки я не смог прыгнуть ещё выше, и узнать что там лежит, но с меня хватило и этого.
Не долго думая, я подошёл к ближайшей толпе и сказал им: А что вы сами не прыгаете? Это ведь так просто. И не надо никому поклоняться! Там есть всё, о чём вы мечтаете. А они ответили. – Ну что ты, это дано только Великим. Таким надо родиться. Мы никогда не сможем этого сделать.
- Ерунда, - говорю, - я пробовал, и у меня получилось. Нет ничего сложного. Прыгайте.
В ответ они отрицательно покачали головами. И немного разозлившись, потребовали показать, как прыгаю я.

Я прыгнул и достал им этот рассказ. Но они всё равно ничего не поняли и стали мне поклоняться.

   Однажды к Хинг Ши пришёл крестьянин и, смущаясь, поведал мудрецу о своей беде: 
    Учитель, мне стыдно признаться, но я страшно ревнив. Ведь зная о том, что жена моя верна мне, что она любящая и честная женщина, я ежедневно терзаюсь муками ревности. Даже во сне мне снятся возможные соперники и их козни. Я измучен своими терзаниями. Скажи, как мне избавиться от этой напасти?
   
   Хинг Ши немного подумал и сказал: 
    Я слышал, что жил на юге один человек, которому в наследство достался прекрасный вишнёвый сад. Раскидистые ветви деревьев цвели по весне так, что всю округу тонким ковром устилали нежно-розовые лепестки. Человек этот бережно ухаживал за своим садом, поливал и окучивал деревья, выстроил прочную ограду и каждый раз собирал богатый урожай. И так продолжалось до тех пор, пока не пришёл к нему однажды недобрый человек и не сказал: "Какой у тебя прекрасный сад, жаль только, что наверняка в него по ночам частенько заглядывают воры". Потом злой человек ушёл, а слова его остались, запав в душу садовника. С той поры потерял бедняга покой и сон. Ночами сидел он в саду, поджидая воров, а днём, измождённый ночными бдениями, спал. Спустя какое-то время, деревья, за которыми больше никто не ухаживал и не поливал, стали чахнуть, да и ограда постепенно прохудилась. Ну а в саду по-прежнему по ночам сидел безумный садовник, давно забывший о вкусе вишнёвых ягод.