Не будите зверя

Он нашел его в самой чаще…

Моросит. Петр сидит у облюбованного лаза. Полдень, а волкогонная свора никак не выйдет на след, скучно и все чаще вспоминаются термос с кофе и бутерброды:
- Это, братцы, плохо: стоит какому-нибудь чувству, кроме жажды свежей крови, завладеть вами – вся охота насмарку. Эх…
Наконец-то подала голос Бьянка, в ее вое и радость поднятого зверя и предвкушение гона, песню подхватили Найда и хриплый Бигль. Наверное, это один из тех моментов, ради которых Петр ходил на охоту: вслед собачьему вою обостряются чувства и напрягаются мускулы, кажется, еще чуть-чуть и сам начнешь подпевать гончим, но ты продолжаешь молча неподвижно сидеть у дерева.
Судя по голосам, свора была еще далеко, когда совсем рядом слева затрещал валежник, Петр навел ружье и выстрелил по направлению звука. Прислушался. Собаки продолжали гнать зверя, но уходили вправо, значит, если уж охотничья удача и улыбнулась ему сегодня, то она зовет его сейчас в сторону противоположную зверю, поднятому собаками.
Что ему сразу показалось странным, так это то, что земля сырая (на такой любой разглядит след), но на ней нет отпечатков лап.
- Кто бы это мог быть? Для зайца великоват. Лиса? А может быть … волк.
Метрах в трехстах от того места, где он стрелял, Петр заметил на листьях бересклета капельки крови.
Улыбнулся:
- Я и без Бьянки на что-нибудь сгожусь. - И Петр начал свой гон, забыв про затекшие от долгого сидения ноги, не различая следов, перестав прислушиваться к голосам своры и потеряв счет времени, словно на нюх, он отыскивал все новые и новые капельки крови, спешил.
Чтобы поймать зверя, нужно самому стать зверем и Петр постепенно становился этим зверем: иногда замедляя шаг, крутясь на одном месте, как собака, потерявшая след, иногда пускаясь бегом, он уходил все дальше и дальше в лес - и внезапно выскочил на поляну. Осмотревшись, понял, что просвет образовался из-за рухнувшего дерева, у торчащих обнаженных корней которого он увидел… ногу. Человеческую ногу, грязную, разбитую, но человеческую ногу… В чаще гораздо опаснее встретить человека, чем животное. Петр тронул ногу прикладом своего «Бекаса». Из-под корней послышался рык, в котором хотя и угадывались человеческие нотки, но все же это был рык зверя.
Вот так, собственно, он его и нашел.
Отойдя метров на двести, Петр достал мобильный и позвонил другу. Как потом рассказывал Володька, голос у Петра срывался, но излагал он четко и уже минут через двадцать вся компания охотников была возле обозначенного сигнальной ракетой поваленного дерева. Одного усыпляющего дротика оказалось достаточно, чтобы ворчание и поскуливание под корнями затихло. Они вытащили тело наружу. Это был мужчина, пуля попала ему в бедро, но рана на вид неопасная. Он был худ, но не изможден, одежды на нем не было, волосы и борода сбились в колтун, в общем, вид у него был дикий, звериный. И все же это был человек, человек, понимаете?! Это не могло не шокировать. Воспользовавшись в дороге еще одним дротиком, к позднему вечеру они, без особых проблем довезли его до Москвы, а потом была долгая ночь: с уговорами и руганью, когда они пытались более или менее вразумительно объяснить в приемном отделении больницы, откуда взяли этого человека, почему он такой грязный и с огнестрельным ранением, с монотонным и многократным повторением всей истории с начала до конца в милиции, потом в прокуратуре. Все устали, любопытство прошло, только усталость. Но Петру, казалось, было все равно. Он был задумчив, повторяя одно и то же: как стоял у лаза, как услышал шум в валежнике, как шел по следу – он тщетно пытался вспомнить, где видел эти черты лица, он был уверен, что за этой грязью и звериностью был кто-то очень знакомый.
Через два дня, когда пришли результаты дактилоскопии, стало ясно, что это Игорь Васнецов. Так вот откуда он его знал! Это же сын его друга, столь удачливого генерала, но столь неудачливого отца. Игорь рос у него на глазах, мальчишка ему нравился, спортивный, бойкий, прирожденный лидер, он не раз приводил его в пример своему Вите. Но в подростковом возрасте Игорь изменился, стал агрессивен, вспыльчив, в университет после школы не поступил и папа устроил его в школу милиции. После того как Игорь начал работать опером в одном из районных отделений милиции, заговорили о его даре ищейки, вспоминали его отца, в молодости тоже талантливого опера. Да, хоть Игорь не отличался дисциплинированностью, следователи часто просили тогда в опергруппу именно его, поскольку он обладал каким-то чутьем или инстинктом, позволявшими ему находить маршруты и места, где скрывались разыскиваемые. Игорь шутил, говоря, что проникает в психологию преступника, как бы сам становится им, словно вампир настраивается на волну своей жертвы. Ходили, правда, слухи, что Игорь во время задержаний грешит жестокостью и может до смерти избить человека, но официальных заявлений об этом не было. Правда, об этих слухах сразу вспомнили, после того, как был найден труп разыскиваемого, которого разрабатывал Игорь, а вот сам Игорь исчез. Ни следов побоев, колющих, режущих ран или огнестрельных ранений на теле погибшего не было, ему просто свернули шею. Несмотря на старания папы, Игоря все-таки объявили в розыск, но безрезультатно. И вот теперь, через пять с небольшим лет Игорь нашелся…
В психиатрической больнице, куда его поместили по приговору суда, Игорь прожил всего 2 месяца, потом Игоря не стало, хотя, наверное, собственно Игоря не стало гораздо раньше: тот, кого Петр нашел в лесу, был человеком только физически, по сути, он был зверем: он срывал с себя одежду, но вовсе не мучился от холода, он ел только сырое мясо и ягоды, безошибочно угадывая те, в которые были спрятаны лекарства, он не понимал человеческую речь и не мог говорить, только выл или рычал. Но неужели от зверя нас отличает только способность говорить, прикрывать свою наготу и есть обработанную пищу?! Петр долго думал над тем, что же произошло с Игорем. Разве может быть, чтоб животное выместило в нас человека? Как такое вообще могло произойти с парнем, который … который вырос у тебя на глаз, который учился в школе с твоим собственным сыном?! Ерунда несусветимая!

На охоту Петр с тех пор не ходил.