Солнца луч —
к творчеству путь
мне Богом был озарён.
Не могу сказать,
что мне лёгок был он —
у каждого он свой.
И нельзя сказать,
что пришёл к концу —
ведь у творчества нет конца.
Если стал на путь —
иди, не стой,
ведь если остановился — упал.
Не трать время на человека,
Который не стремится провести его с тобой.
Не тратьте жизнь свою на тех, кто вас не ценит,
На тех, кто вас не любит и не ждёт,
На тех, кто без сомнений вам изменит,
Кто вдруг пойдёт на "новый поворот".
Не тратьте слёз своих на тех, кто их не видит,
На тех, кому вы просто не нужны,
На тех, кто, извинившись, вновь обидит,
Кто видит жизнь с обратной стороны.
Не тратьте сил своих на тех, кто вам не нужен,
На пыль в глаза и благородный понт,
На тех, кто дикой ревностью простужен,
На тех, кто без ума в себя влюблён.
Не тратьте слов своих на тех, кто их не слышит,
На мелочь, не достойную обид,
На тех, кто рядом с вами ровно дышит,
Чьё сердце вашей болью не болит.
Не тратьте жизнь свою, она не бесконечна,
Цените каждый вдох, момент и час,
Ведь в этом мире, пусть не безупречном,
Есть тот, кто молит небо лишь о вас!
(с)
«…забудь меня…». Такое вот пришло sms. Получил утром. Отправлено оно было в 01:27:36. Прошло два дня с момента последней нашей встречи. Точнее сказать,– ровно 48 часов с нашего последнего расставания.
Получил его и оно меня улыбнуло. Не потому, что оно (sms) было добрым. Не потому, что она ушла с моего жизненного пути, облегчив мой жизненный путь, отягощённый её присутствием. Это так думает она. Нет, она не сможет без меня, и я не смогу без неё. Нас что-то объединяет, но что именно – мы сами понять до сих пор ещё не можем.
Нет. Улыбнуло оно меня потому, что я представил её себе. Я закрыл глаза, и она тут же появилась передо мной. Она мне представилась ребёнком. Взрослеющей девочкой, которая сидит в дальнем углу кровати, согнув ноги в коленях и обняв их руками. Голову она положила, склонив на колени, каштановые волосы закрывают её лицо с обиженно надутыми алыми губками, уголок которых виден сквозь локоны волос.
Я подумал в этот миг о том, что как же прекрасно нам было несколько дней назад, когда мы были одни. Мы забились в маленький мир, который мы создали сами для себя. От всех людей нас отделяла тонкая перегородка, через которую были слышны негромкие голоса и, даже, чьё-то похрапывание.
Мы были одни в нашем мире. И наш мир, в котором мы находились, перемещался в пространстве в прямом и переносном смысле.
— Привет!– прозвучал её звонкий голос в трубке. Её звонок я жду всегда, но всегда вздрагиваю, когда она звонит.
— Привет,– как всегда с замиранием сказал я.
— Ты, случайно, в столицу не едешь?
— Ты же знаешь, что я могу туда поехать и специально.
— А ты можешь выкупить всё купе?
— Ты же знаешь, что ради тебя я много что хотел бы выкупить.
— Я так подумала, что если у тебя есть такая возможность, мы могли бы с тобой провести вдвоём всю ночь.
— Только одну?
— Я еду в столицу на вручение премии. Туда мы едем группой. Меня будут сопровождать до самого вагона и передадут из рук в руки нашему руководителю. А на обратный путь я найду причину, чтобы не ехать с группой. Они поедут немного раньше, сразу после вручений премий, а я найду причину задержаться в столице до вечернего поезда.
— На какой день брать билеты?
— На послезавтра.
— На послезавтра, на вечерний поезд из столицы. Правильно я понял?
— Да.
— Договорились. Встретимся в столице. Во сколько?
— Около шести вечера. Как раз после отправления поезда, в котором поедет наша группа. Тебе это не накладно будет?
— До встречи в столице, заботливая ты моя,– рассмеялся я в трубку и представил её улыбку.
Сложно было купить четыре билета в одном купе. Но ничего, я справился. Спасибо людям. Помогли. И, даже, без лишних вопросов.
В столице мы днём созвонились и договорились встретиться на вокзале около шести вечера.
Чем ближе было время встречи, тем больше я волновался. Для меня было что-то новое, необычное во всём нашем деянии. Я бродил зимними улицами столицы, наблюдал за людьми, наблюдал, как убирают снег, наблюдал за деловым огромным темпом жизни этого большого города.
Опомнился я только около пяти часов вечера. Как будто меня прошиб электрический ток. Я не сразу сообразил, где я – так далеко я улетел в своих мыслях, которые вились вокруг этой женщины.
«Я непременно хочу сделать ей какой-то сюрприз,– импульсивно подумал я. Неожиданно для самого себя я увидел киоск с замороженными стёклами, в котором продавались цветы,– Точно! Цветы! Белые! Хочу, чтобы там были белые цветы, не знаю какие, но чтобы у них были острые концы лепестков!» И, сам того не ожидая, открыв дверь и не успев ещё войти в цветочный киоск, уставился уже взглядом в белые тюльпаны. И лепестки у них были острые! Этот сорт не полностью раскрывался, держа в строгости своё соцветие, напоминающее высокую корону.
«Точно – именно эти цветы для неё сегодня! Она будет рада им!»,– думал я лихорадочно.
Цветы от мороза я спрятал за пазуху и полетел к ней на встречу. Опоздать я умудрился даже здесь, хоть и ни чем не был занят целый день.
Выскочив из метро возле вокзала, я ей позвонил, чтобы увидеть её в этой толпе народа подойти незаметно и удивить её. И у меня это получилось! Я её увидел, сказал, что буду минут через десять-пятнадцать, она сказала, что я как обычно – в своём репертуаре, а по голосу я услышал, что она расстроилась.
Она подошла к киоску и что-то покупала. Я подкрался к ней сзади, достал цветы из-за пазухи, и стал ждать, ока она повернётся.
— Здравствуйте, миледи!– сказал я,– Это Вам! От чистого моего нечистого сердца!
— Баловник ты!– сказала она, беря цветы.– Привет!– обнимая меня, сказала она перед тем, как впиться поцелуем в мои губы.
Мы пошли покушали, а потом пошли на вокзал в зал ожидания. И там мы просидели всё время до объявления нашего поезда. Нам было настолько комфортно вдвоём, что нам не мешали ни люди, ни то, что мы находились на вокзале, а не в более уютном месте. Мы были вдвоём – и это было самое главное для нас!
В поезде мы взяли себе чай, закрылись в купе и окунулись в наш созданный нами маленький мир, в котором были только мы. То есть Он и Она. И этот наш маленький мир поезд повёз в наш город.
Я до сих пор ощущаю её длинные пальцы, которыми она закрывала мой рот, шепча: «Чьшшшь! Сумасшедший!.. Будь на грани. Ты же знаешь, что такое ходить по лезвию ножа. Ты получаешь в жизни кайф от этого. Получи и со мной такой же кайф. Кайф, который ты никогда и ни с кем не получишь».
В нашем мире нам с ней хватало места на одной поле в купе. И нам было комфортно. Потому, что мы были вместе. Мы не хотели, чтоб это всё кончалось, но и понимали, что по-другому и быть не могло. Всё равно наступило утро.
— Ты никогда не дарил мне цветы до вчерашнего дня.
— Я подумал, что ты обрадуешься цветам. Белый снег, минус десять, а тут цветы. Белые, живые, но для того, чтобы они жили, им нужно тепло и забота. Я хотел позаботиться о них для тебя. И мне было приятно смотреть на вспыхнувшую радость в твоих глазах, когда ты их увидела.
— Ты неисправимый романтик…
— Я знаю. И знаю также, что ты их не сможешь с собой взять. И выйти тебе нужно будет первой, а я пойду потом, когда почти все пассажиры выйдут из вагона.
— Спасибо тебе за то, что ты есть,– сказала она и впилась в мои губы своими.
Она ушла. Я подождал немного, открыл дверь купе, остановился у выхода, повернулся посмотреть на ту оболочку, в которой мы создали наш маленький временный мир. Постель была аккуратно сложена на полке. На столе стояли два пустых стакана из под чая, и лежали белые тюльпаны. Я их мысленно поблагодарил за доставленную ими радость и попросил прощения за то, что не могу их взять с собой.
Ещё раз посмотрел на sms, улыбнулся и подумал: «Разве я смогу тебя забыть?». Я мысленно подошёл к ней, которую видел сидевшей в углу кровати, согнув ноги в коленях и обняв их руками, сел перед ней на колени, обнял её, она освободила свои руки и робко, неуверенно протянула их ко мне и обняла меня. И мне стало тепло на душе и приятно от этих прикосновений…
Суматошная жизнь с постоянно изменяющимися правилами игры в бизнесе и поведением в жизни, захлестнула его своей волной, унесла в своё открытое море и бросила в такой шторм, к которому Бог его уже подготовил, только он сам ещё этого не знал.
Ему многое, что пришлось изменить. Многое, от чего отказаться. Многое что разорвать. Или, точнее сказать: оторвать от себя. Это было больно. Очень больно.
Он шёл по жизни, как раненый зверь. Он и был зверем. Он жил в джунглях современного города. Он защищал своё жилище, близких ему людей от этих джунглей современного города. Он хотел любви. Но, от него тоже хотели другого поведения.
Его не поняли близкие ему люди. Они отвернулись от него. Его дом опустел. Ко многому он охладел.
Но, жизнь продолжалась. Жизнь сама по себе живёт по законам целесообразности Вселенной. Об этом он ещё не знал, но чувствовал это своим большим и добрым сердцем. И он жил. Продолжал жить дальше, как бы тяжело ему это не было.
Ему нужно было решить один рабочий вопрос. Поговорив по телефону с одним человеком, с которым они давно работали вместе. Тот дал ему её номер телефона.
Он набрал номер. Длинные гудки вызова почему-то вызвали в нём волнение…
— Алё,– услышал он в трубке и отметил про себя необычное произношение буквы «л», которое его одновременно и взбудоражило и сняло поднявшееся в нём волнение.
Они договорились о встрече у неё на работе, он положил трубку, посмотрел куда-то далеко-далеко перед собой, потом улыбнулся своей мягкой улыбкой, и стал таким мягким и добрым, что его уже невозможно было узнать. Казалось, он оттаял от своего замороженного для всех состояния.
Ещё при разговоре с ней по телефону, он почувствовал и решил, что что-то в её жизни «не так». Он с ней достаточно много для назначения деловой встречи, разговаривал. Она, даже решила, что он болтун и балабол. Но, играя интонацией своего голоса и бросая какие-то случайные (якобы) слова, он услышал, как меняется её голос, его тон, его тембр, его вибрация. Ему даже показалось, что он почувствовал, как вибрирует её тело.
Он вошёл в светлое и объёмное помещение той фирмы, где она работала. Там было просторно, хотя и довольно много людей в нём находилось. Заходя в салон, он позвонил ей. Слушая, как она подняла трубку мобильного и, окинув мгновенным взглядом всех находящихся в этом помещении, он отметил для себя, что её здесь нет. Даже какая-то девушка в конце этого помещения, разговаривавшая по телефону – была не она.
Она сказала подождать её, она скоро подойдёт.
Он весь превратился в хищника. Если он не видел глазами, то ощущал всем телом движения всех людей, которые находились в этом зале.
И вдруг, он ощутил её. Он не понял еще, откуда она к нему идёт, но он уже её чувствовал. Он стоял в нескольких шагах от входа в автомобильный салон, где она работала. Он повернулся к стеклянному фасаду салона и сделал несколько медленных шагов к стеклянной стене, отделявшей суматоху Города от рабочей обстановки автосалона. Он делал вид, что его мало интересует автосалон, машины в нём и люди, и он решил развлечь себя наблюдением за проезжающими мимо салона автомобилями и проходящими по своим делам людьми на улице.
Его сердце началось биться сильнее. Он чувствовал, что она с каждым мгновением всё ближе и ближе подходит к нему. Он, стоя спиной к внутреннему пространству автосалона, знал с какой стороны она к нему подходит. Неожиданно для неё самой, он стал медленно поворачиваться к ней лицом. Это сконфузило её и, если бы не смуглая её кожа, все увидели бы зардевшийся румянец на её щеках. Она остановилась перед ним шагах в четырёх-пяти.
Здравствуйте, Елизавета!– сказал он ей, избавив её от конфуза неожиданности и неловкой паузы.
— Здравствуйте, Владислав…,– сказала она, глядя ему смело с глаза своими красивыми чёрными глазами, которые она слегка прищурила.
«Похоже, в жилах её отца течёт китайская кровь»,– отметил он для себя. И про необычное произношение буквы «л», которое понравилось ему тут же, как только он его услышал первый раз, он в очередной раз отметил про себя.
— Пройдёмте ко мне в кабинет и обсудим Ваше предложение.
Её кабинет представлял собой своего рода террариум. За стеклянной стеной со стеклянной же, естественно, дверью, находилось квадратное пространство, ограниченное стенами, окрашенными в корпоративный цвет. На стенах висели несколько фотографий со знаменательными событиями для фирмы и парой дипломов, которыми были отмечены её личные достижения в области продвижения марки автомобилей, отделом продаж которых она руководила. Размер кабинета был приблизительно 4 на 4 метра. В нём находился её стол, стул, примыкающий стол со стульями для заседаний, шкаф и кресло.
С ней интересно было вести переговоры. В ней чувствовалась дерзость и напористость, но и в тоже время уступчивость.
Во время разговора он постоянно наблюдал за ней. За её движениями, словами, интонацией, направлением взгляда. Он заметил, что она также наблюдает за ним, как и он за ней. «Хищница,– подумал он.– Она меня рассматривает, как женщина рассматривает мужчину. О работе она сейчас уже не думает. У неё даже ладони вспотели. От что делает с человеком его природа! Точнее – физическое влечение. Если бы не смуглая её красивая кожа, от её щёк можно было бы прикуривать».
В это время она что-то говорила по работе, но он уже не мог её иначе воспринимать, как так, что она – в первую очередь женщина, а он – мужчина. Работу можно оставить и на потом, а тут нужно «ковать железо, ока оно горячо».
— Елизавета, Вы уж меня простите за дерзость и кажущуюся наглость с моей стороны. Но, не поймите меня неправильно. Не посчитайте слова, которые я Вам сейчас скажу, за обидные. По работе я понял так, что в принципе мы уже договорились. Условия работы – Вам известны, Ваши пожелания – мне понятны. Но, я (если конечно Вы позволите) позволю себе заговорить с Вами сейчас не по поводу работы,– тихим и спокойным голосом сказал он, глядя ей в глаза. Она тоже смотрела ему в глаза немигающим взглядом своих чёрных глаз, имеющих мягкую и бездонную глубину.
— Позволю,– сказала она медленно, откидываясь при этом на спинку стула и склоняя голову набок. Он снова отметил про себя, как всё больше и больше ему нравится произношение буквы «л» её устами.
— Сегодня пятница, конец рабочей недели. Завтра суббота – выходной. Погода стоит прекрасная. Давайте поедем с Вами за город, к воде. Побудем в хвойном лесу на берегу водохранилища, поплаваем в его водах. Отдохнём от рабочей суеты, проведём день в приятной беседе и приятном полуспортивном отдыхе.
— И как это будет выглядеть?
— А мы никому не скажем. Тем более, у Вас сейчас никого нет, хотя, возможно, Вас и контролируют. Точнее, пытаются это делать. Другим окружающим нас людям мы говорить ничего не скажем. Видеть они нас в городе вместе не будут. Вы, я так понимаю, ездите всё время на машине?
— Да,– сказала растерянно она.
— Предлагаю её где-нибудь её поставить и поехать на моей. Поставить мы её можем, например, возле какого-нибудь супермаркета. Или вообще – на охраняемой стоянке.
— Вы кофе или чай будете?
— Кофе.
— Минуточку.
Она позвонила по внутренней связи и попросила секретаря сделать один кофе и один зелёный чай.
— Почему Вы решили, что у меня никого нет? Вы психолог?
— Да нет, не психолог. Наблюдательный просто. «Живу давно, видел много»,– как говорил один герой одного фильма.
Секретарь принесла нам чай и кофе, поставила напитки перед нами.
— Ну прям уже так и долго,– сказала она беря чашку чая и улыбаясь мне, показывая свои белые острые зубки.
— По крайней мере, я лет на 8 старше Вас.
— О! Как Вы хорошо осведомлены!
— Да нет. Я же сказал Вам – наблюдательный я просто. Так что, принимаете ли Вы моё предложение про завтрашний выходной день?
Она сделала глоток чай, глядя мне в глаза, и сказала:
— Да, я принимаю Ваше предложение провести выходной день в хвойном лесу на берегу водохранилища,– закончила она фразу, поставив чашку на стол.
История будет просвещенна одному человеку. Он электрик. Толковый такой себе мужчинка. Настоящий электрище. Профессионал своего любимого дела.
Перегорела у него в гараже (где стоит любимая машина) лампочка. Она требовала замены. Для профессионала этот вопрос – совсем не вопрос. Он оперативно взял новую лампу, извлёк из плафона старую, отслужившую свой срок и….
И не успел он «вставить» новую лампу на её рабочее место. Такова его судьба электрическая….
Да нет, с ним всё в порядке. Жив он, профессионал наш электрический. Не шибануло его током. Нет, не подумайте так о нём….
Свалился он с лестницы на лобовое стекло своего автомобиля. Ноги у него самого целые, руки тоже. Стекло только придётся теперь менять на новое…
А, если бы и не машина, то могло бы и током электрическим шибануть-то.
Вот такая вот приключилась история электрическая с нашим профессионалом своего дела!
Мораль сей басни такова: что храни в чистоте и порядке своё рабочее место.
Утром идём с детёнышем в школу. Идём с ним, ворон мы не считаем, нет. Мы просто успеваем на ходу рассмотреть, какой у вороны мощный клюв. Какое красивое белое кольцо вокруг основания клюва. Обсудили с ним тот факт, что у вороны клюв больше, чем у курицы. Поговорили с малышом про то, что ест ворона, как ей, вороне, приходится иногда выдалбывать своим мощным клювом пищу из сковавшего её льда.
Заходим на территорию школы, а там, в круглой формы кроне клёна, о чём-то спорят воробьи. И так что-то они там громко кому-то доказывают.
Мы остановились, так как времени у нас ещё много до начала урока. Ну, минуты 2-3 или даже (может быть) и четыре. То есть мы стали с детёнышем, подняли головы и стали рассматривать кричащих воробьёв, чтоб понять: о чём это и с кем они там спорят.
А воробьи, как мы увидели, скучились на ветках клёна в том месте, где ветки клёна живут вместе с веткой ели, которая растёт недалеко от этого клёна. И эти два дерева протянули ветки друг другу и разговаривают таким образом. То листики и иголочки показывают друг другу, то ель шишки показывает клёну, а клён к шишкам протягивает свои ветки, позволяя воробушкам и другим птичкам садиться на свои ветки и кушать зёрнышки шишек, которые растут на колючих ветках ели.
И вот мы стоим с моим школьником и рассматриваем, что же там таки у птиц за обсуждение столь громкое происходит. И увидели среди веток белку! Как она попала сюда – не понятно. Ни рощи нет, ни леска или перелеска. А только дома девяти этажные вокруг. Да и проспект и его движением грязных и шумных машин рядом. А белочка прибежала к школе, видать, на детишек хотела посмотреть, а тут она ещё и шишки с орешками нашла. А воробьи, местные жители, никогда не видевшие белок, не поняли, что это за птица тут такая волосатая и хвостатая тут сидит на ветках, да ещё и шишки грызёт. Воробьи то привыкли, что птицы могут гулять по деревьям, а животные, если и гуляют по деревьям, коты и кошки, например, то они не едят шишки, а охотятся на них, воробушков.
А тут они увидели кого-то, похожего на кошку или кота не очень большого, но очень шустрого, но этот кто-то грызёт шишки. И воробьи поняли, что это не охотник на воробушков, а какая-то неизвестная им птица, которая не летает, а ловко прыгает по деревьям и грызёт шишки. И воробьи подошли очень близко к неведомой им волосато-хвостатой птице и на своём языке в очень резкой форме объясняли, что это их шишки, и они не хотят с этой волосато-хвостатой птицей делиться своим провиантом.
Но, наше с моим детёнышем время для наблюдения закончилось, мы поспешили в школу.
Малыш мой пошёл на уроки, а я восвояси. Около тех деревьев, где выясняли между собой воробьи и белка, кому принадлежат шишки, я остановился и поднял голову вверх. Воробьи уже улетели, а белочка мирно сидела на ветке ели, держала в передних лапках шишку и доставала своими зубками зёрнышки. Взрослые люди вели детей в школу. Дети постарше шли без взрослых на свои школьные уроки. Жизнь продолжала идти своим чередом. Город продолжал жить своей жизнью.
Тема для данной заметки выбрана путём анализа тем, которые наиболее популярны среди посетителей сайта. На самом деле, ниже следует диалог между мастером рабочей зоны СТО и учеником. Хотя, такие отношения тоже можно назвать сексом... Сексом для мозгов.
Мастер. Молодой человек лет 30-ти.
Ученик. Великовозрастный. По годам уже поздновасто учиться. Ему около 30-32 лет.
Ученик. Получив задание от мастера тщательно промыть и продуть подшипник, пытается выполнить эти не многосложные операции. Ученик моет подшипник в посудине с уже не чистым бензином, потом берёт валяющуюся рядом с ним ветошь, которой вытирали где-то консистентную смазку, а затем уронили или выкинули её на пол, где на эту грязную ветошь понаприлипал песок, и протирает этой ветошью подшипник от остатков бензина.
Мастер:
— Ну, помнишь, что я тебе говорил?
Ученик:
— А что?
Мастер:
— Перед тем, как ты взялся за эту работу, я тебе сказал, чтобы ты взял чистый (!) бензин, помыл в нём подшипник, а затем продул подшипник сжатым воздухом, чтобы в подшипнике (не дай Бог!) не осталась хоть малейшая соринка. А ты что делаешь?!
Ученик. Молча, без слов и следа движения мыслей, смотрит на подшипник, в одной руке, и на грязную ветошь, в другой.
Мастер:
— Теперь сделай всё так, как я тебе говорил только что. Я напомню: в чистом бензине тщательно помыть подшипник, продуть затем подшипник сжатым воздухом.
Ученик. Молча, без слов и следа движения мыслей, пошёл ещё раз пытаться выполнить поставленную задачу. Промыл. По времени, проведенному за этим занятием, явно тщательно. Подошёл к источнику сжатого воздуха, начал продувать подшипник. Направив поток сжатого воздуха на подшипник определённым образом, ученик извлёк специфический звук от вращающегося подшипника. Увлёкся. Направил поток воздуха определённее, подшипник вращался быстрее, извлекаемый звук становился специфичнее. Потом, вдруг, ролики и сепаратор подшипника разлетелись в разные стороны. Один из роликов попал ученику в шею. В руках ученика осталась только внутренняя обойма конического подшипника.
— Ого! Что это было. Так быстро, что я, даже, не успел заметить, что случилось.
Мастер. Подходит к ученику, берёт из его рук, поднятый к этому времени, сепаратор подшипника, внутреннюю обойму подшипника, несколько поднятых, не далеко улетевших, роликов.
— И что мы теперь будем делать?
Ученик:
— А бывает так, чтобы новый подшипник вот так вот разлетался?
Мастер. Готовый произнести речь о половых сношениях с мамой ученика и с самим учеником, используя при этом непереводимую игру слов с использованием наречий местного диалекта, сдержано и негромко сказал:
— Ты первый, у которого получилось сделать то, что ты сделал. Я не уверен, что найдётся человек, который сможет всё это повторить. Хотя, после того, что ты сделал, я уже не уверен ни в чём…
Некоторое время спустя.
Ученик. Пробуя шею в том месте, куда попал один из вылетевших из подшипника роликов:
— Ого! Кровь. Ну, правильно. С такой скоростью попало. Она и должна была пойти. Ну вот, мастер. Вот тебе и несчастный случай на производстве.
Мастер:
— Ты хочешь сказать, что предприятие виновно в том, что ты не соблюдал технику безопасности, игрался, как ребёнок, с подшипником, а теперь должно понести расходы на компенсацию тебе вследствие временной потери работоспособности?
Ученик. Смотрит на мастера немигающим взглядом молча, без слов и следа движения мыслей.
Мастер:
— Так я тебе скажу, что я думаю по этому поводу. Первое. Ты «убил» подшипник, нанёс тем самым убыток фирме, так как фирма теперь будет вынуждена компенсировать клиенту твоё …ручие. Второе. Покалечил себя, потеряв при этом, и так отсутствующую у тебя, работоспособность, вторично нанеся при этом убыток фирме (так как ты должен работать и, тем самым, приносить доход фирме, а ты потерял работоспособность и не сможешь приносить доход фирме, и тем самым фирма несёт убытки). И третье. Раз уж мы с тобой заговорили о несчастных случаях на производстве и соблюдении техники безопасности. Ты всегда стараешься навлечь на себя какую-нибудь беду. Например, ходишь под подъёмником, когда подставляешь упоры, а не вокруг него. А, вдруг, когда ты будешь под подъёмником, упадёт на тебя машина. Одно дело, это случится и физически никто не пострадает вследствие падения. Другое дело, когда ты в этот момент окажешься между падающим автомобилем и тем местом, куда этот автомобиль будет падать.
Ученик:
— Ну и что. Придавит, так хоть сразу на смерть. А ты хочешь ехать кататься на лыжах. А там травмоопаснее. Там можно руку, ногу сломать. Можно и позвоночник сломать. А потом ездить всю оставшуюся жизнь на полном приводе. Ты понимаешь, о чём я говорю. Ты хочешь, после катания на лыжах ездить всю оставшуюся жизнь на полном приводе инвалидной коляски?
Мастер. Сдержав себя в руках, промолчал.
Приключилась эта история в стенах одного московского университета где-то
около года назад. Рассказал мне ее мой друг, который, по его словам сам
при этом присутствовал.
Итак, сессия, идет очередная, ндцатая сдача экзамена по начертательной
геометрии для самых "одаренных" студентов. Кто в свое время проходил эту
"великую" науку должен понять, насколько порой начерталка непреодолимое
препятствие для студенческого люда. За одной из парт, склонившись над
чертежом, сидит девушка с признаками мучительного поиска мысли в своей
очаровательной головке. Но поиск этот явно не дает никаких положительных
результатов, да и, похоже, вообще бесполезен. Преподу видимо надоели эти
довольно жалкие потуги девичьей мысли и он говорит ей следующее:
- Ну все, я задаю тебе последний вопрос, если отвечаешь на него
правильно - ставлю тебе 3, если нет - то катись отсюда. С чего
начинается построение плоскости на чертеже?
Девушка, безуспешно промучившись с минуту, говорит:
- Я не знаю...
Но препода, видимо, совсем не греет мысль, что ему придется еще раз
встретится с таким редким экземпляром глупости рода человеческого, он
решает ей подсказать:
- С оси
Лицо девушки становится опять напряженным от работы мысли и очень-очень
грустнеет, но вдруг до нее "доходит" смысл фразы препода, лицо
проясняется и она выдает бесподобную реплику:
- Че, прям здесь СОСАТЬ?!!!
Аудитотрия взрывается хохотом и медленно начинает сползать под парты.
Препод красный от ярости орет на нее:
- Дура!!!! С горизонтальной, с горизонтальной оси начинается построение
плоскости!!!! Пошла вон!!!!!!!
P.S. говорят, что эта девушка все-таки сдала потом начерталку, причем
этому же преподу...
содрано здесь: http://obozrevatel.com/news/2008/8/6/252339.htm
