Иллюзия.

  Субботний день выдался не по-осеннему теплым. Ласковое солнце решило нарушить данное осени обещание, и в забвении щедро поливало светом и теплом уже начавшие желтеть осенние деревья. А они, не веря мимолетному порыву и отдавая дань непреклонному течению времени, методично сбрасывали разукрашенные яркими цветами листики со своих веток. Будто бы расставались с письмами когда-то любивших, с двойственным чувством утери и облегчения. Они падали на гладкую поверхность осеннего пруда и легкий, едва заметный ветерок, отправлял их в неведомое путешествие осеннего забвения.

  Она давно стала домоседкой. Работа, дом. Дом работа. Вера в счастье давно спряталась в самый дальний уголок её души. Река времени всё меньше оставляла надежды, всё больше вымывала веру из её души.

  Яркий свет субботнего дня смешался с легкой дымкой и осветил самые укромные места, проник в самые отдаленные уголки, уткнулся носом в занавески её окна и без лишней скромности наполни мягким светом всю её комнату, и, казалось, её душу. Вялые серые мысли вдруг потускнели и незаметно куда-то исчезли. А на их место пришло странное, и почти уже незнакомое желание вырваться наружу из этой клетки её души.

  Она, ещё в сомнениях, быстро и почти небрежно накрасилась, взяла неуместный для светлого дня зонтик и вышла навстречу теплому осеннему деньку, в объятия теплого  бабьего лета. Почему бабьего? Возможно потому, что это не лето вовсе, а только мимолетная иллюзия. Подарок, срок годности которого краткосрочный, смесь торжества и неизбежной осенней грусти.

  Извилистая тропинка парка, вся щедро полита не по-осеннему неистовым солнцем, зазывала её в безмятежное путешествие по царству красок и теплых воспоминаний.

   А тропинка всё вела её и вела, словно в те далекие дни её счастья. И та самая скамейка на другом берегу пруда, на которой они вместе сидели, потерявшиеся во времени, всё также стояла на прежнем месте. Только сейчас там сидел какой-то мужчина и тоскливо смотрел на поверхность пруда, по которому дрейфовали осиротевшие листья осени.

  Его силуэт почему-то казался до боли знакомым. От этого её сердце сначала на мгновение замерло, а потом, словно опомнившись, бешено заколотилось. По коже сначала пробежали мурашки, но спустя мгновение всё тело наполнила приятная теплота.

  Мужчина на том берегу улыбнулся и неожиданно помахал ей рукой. Иллюзия, подумала она, но неожиданно для себя робко помахала в ответ, смутившись  своего спонтанного порыва.

  Обходить озеро было далеко. А в воздухе всё также струился нежный свет осеннего бабьего лета, и хотелось верить, что это не просто иллюзия.