Снегурочка часть 5

В дверях появился с подносом Виктор.

- Серебристые-с карпы-с с айвой-с!

- С чем?! – удивился я: не столько тому, что карпы с айвой, сколько ворвавшемуся в зал бесподобному запаху печеной рыбы. – Какой аромат!

- Айва-с… Все комплименты нашей даме – это делает она! Причем так, что пальчики оближешь!

- Вить! – перебила его сестра и бросила смущенный взгляд на меня.

- Что «Вить»?! – засмеялся счастливый от моего восторга Виктор. – Только ты делаешь карпов с айвой! Вот… - он обошел стол и поставил поднос на приготовленную уже подставку. - Гостю – целую рыбину, нам - половинки!

- Еще чего! – возразил я. – Делим карпов на части и раскладываем по-честному! А как готовите их? – я повернулся к Снегурке.

Она начала было отвечать, но мою попытку завязать с нею разговор бесцеремонно пресек Виктор.

- Надрезает, - принялся объяснять он, - натирает солью, перцами, кориандром, чесноком, посыпает измельченной лаврушкой, кладет поверх и вовнутрь рыбы крупно натертую айву, после чего та маринуется два-три часа и отправляется в духовку. Без фольги только! Тогда корочка будет, - он показал на рыбины. – Класс! 

Я засмеялся.

- Ир, он тебе не дает и слова сказать…

Она улыбнулась.

- Профессор…

Виктор удивленно развел руками и с деланным возмущением возразил.

- Что-то не так?! Объяснил человеку, как ты готовишь! Может, он не знает, как надо! – и, разрезав рыбины, положил по куску ей, мне и себе.

- С айвой – не знаю, - парировал его спич я, - а карпа как-то готовил…

- Как? – поинтересовался, вооружившись ножом и вилкой, Виктор.

- Ой! Не сейчас! Глядя на такую красоту, рассказывать о других каких-то блюдах - преступление... Кстати, обратил внимание, что карпы должны были мариноваться два-три часа, а Вы отсутствовали лишь полчаса, пока я бродил по библиотеке… Значит, это не экспромт?

- Еще какой не экспромт! - весело ответил Виктор – Она даже больше мариновалась, пока я был в гостях у Вас! Мы с сестренкой планировали «холостяцкую» вечеринку на двоих! Я решил вытащить Вас к нам третьим! И Бог помог – Вы здесь!

Снегурка возмущенно посмотрела на него и, судя по всему, пнула под столом ногою, потому что он дернулся вдруг, затем подмигнул мне, разлил в бокалы вино и объявил тост.

– За знакомство! Теперь уже настоящее!

Мы подняли бокалы и по кругу чокнулись.

- С Новым Годом!

- С Новым!

- Счастья всем!

Рыба оказалась действительно великолепной: аромат айвы делал ее бесподобной. Мы на несколько минут замолчали. Первой нарушила тишину Снегурочка. 

- Толь, расскажи что-нибудь!

Виктор оторопело посмотрел на нее.

- А чего ты «тыкаешь» гостю?

Она вздохнула, прищурив в улыбке глаза.

- Мы уже с ним тысячу лет знакомы и давно перешли на «ты»…

- Подтверждаю! – кивнул я. – А что рассказать? Что-то веселое?

Она улыбнулась.

- Почему «веселое»?! Можно интересное что-нибудь…

- Например?

Она подняла глаза к потолку.

- Ну, что тебе больше всего нравится в жизни?

Я улыбнулся.

- Ты!

Она оторопело посмотрела на меня, потом - на Виктора и снова на меня.

- Я?!

- Да…

- Ха-ха-ха-ха… - чуть не поперхнувшись, Виктор. – Впервые встречаю такое признание в любви!

Мы со Снегуркой посмотрели друг на друга.

- Ириска?! Бегом к нему на колени! – не переставал смеяться Виктор.

Я вздохнул.

- Нет, если прыгнет на колени, все испортит… Дело в том, что вчера все было так необычно, тихо, красиво, что вызвало такую же реакцию в ответ! Столько времени никого по жизни - и вдруг открывается дверь, а за ней Снегурка! Словами это не передать! 

Она улыбнулась и повернулась к брату.

- Потом открывается дверь, и за ней - пьяный в дрезину Дед Мороз…

Виктор удивленно посмотрел на нас.

- Не понял! А что, прикажете, было делать?! Заявился, пардон, какой-то тип, умыкнул тебя и…

- И… – засмеялась она.

Он вздохнул.

- И было уже не до деликатностей! Собрал мужество и кинулся выручать! Но, увидев Анатолия, успокоился…

- Когда это ты успел его рассмотреть? – с ехидцей поддела брата Снегурка. – Ах, да… на диване в его кабинете… во сне…

Виктор обиженно посмотрел на нас.

- Ребята! Что вы?! Ну, чуток перебрал… Не прав, естественно… Каюсь!

- А что естественно - то не безобразно… - засмеялась Ирина и повернулась ко мне, довольная, что рассчиталась с братом. – Толь, а сделай мне приятное, пожалуйста...

Я кивнул.

- Что?

- Почитай еще что-нибудь…

Я посмотрел на Виктора.

- Да уж… Лучше читайте... А то принялись выволочки устраивать мне! – подхватил просьбу и он.

Отказываться было нельзя, да и не хотелось. Я принялся вспоминать стихи, потом закрыл глаза и начал …


      Дни и ночи мечтаю я видеть тебя.
      Дни и ночи мечтаю я слышать тебя.
      Ты владеешь моей неспокойной душой.
      А душе все неймется: ей нужен покой.

      Впрочем, нет! Ей бы слиться с душою твоей…
      Ей бы только коснуться ладонью своей
      Твоей радости, нежности, а если б вышло –
      Твоей тени, что ходит с тобою неслышно...

      И мечтает душа, разделяя любовь.
      И со мною вдвоем одиночества боль
      Она терпит, как терпят все души Земли...
      И морщины на ней от тревог пролегли...


Закончив читать, посмотрел на Ирину: она молчала, но по ее глазам было видно, что стих понравился.

- «И морщины на ней от тревог пролегли»… - медленно повторил запомнившуюся строчку Виктор. - Абсолютно… Знакомо…

Удовлетворенный услышанным, я повернулся к Ирине.


      Имя Вам – ромашка! Лепестков -  не меряно!
      Мне дадите рвать вы их много лет, наверное…

      Один вырву – рассмотрю, взглядом приласкаю...
      А второму расскажу о своей печали...
      Третьим – самым-самым белым – буду любоваться…
      У четвертого спрошу, как поцеловать Вас?

      Вы – красивая ромашка! Белая отчаянно!
      Что ж со мною за промашка случилась нечаянно?!
      Видел тысячи ведь я всяких там ромашек!
      И Бог миловал меня от таких промашек!

      Но вдруг словно опьянел! Не соображаю!

      То ли к счастью это мне,

      То ли нет…

      Не знаю…


- Здорово… - засмеялась она, всплеснув руками.

- Браво! – захлопал в ладоши и Виктор. – Присоединяюсь! 

- Еще? – посмотрел я на Ирину.

Она кивнула.

Я перевел взгляд на увешанную гирляндами елку, после чего начал.


      Ты сидишь, а я стою сзади и обнимаю тебя.
      Прижавшись друг к другу, мы покачиваемся в такт музыки, словно танцуем...


      Синеглазая ты и опасная...
      Ты красавица синепрекрасная!
      Ты сидишь, а я, стоя, веду тебя...
      Обнимаю руками, вжимаю в себя...

      Тихо музыка льется испанская...
      Тонем оба мы в волнах шампанского.
      А потом она резко взрывается.
      Оба сердца внутри обрываются...

      В синем ты, и вся комната синяя...
      Василько-васильково-счастливая... 
      Синь дотронулась даже до сумерек...
      Стали сумерки словно лазурными...

      Ты сидишь предо мною, качаешься...
      Под ладонями плечи сжимаются...
      Головой ты погладила грудь мою... 
      Льется музыка... ангелы в ней поют...

      Мы танцуем, теряя счет времени...
      То взрываемся, то цепенеем мы...

      Вот такой вот у нас синий танец днем...

      Ты испанка в нем...

      А я испанец в нем...


Ирина – это было заметно и в полутьме - смотрела на меня затуманенными глазами.

- Это Вы уже ей написали?! – повернулся рывком к сестре Виктор.

- В каком смысле? – спросил я.

- Так у нее ж глаза синие! Или Вы не заметили? – удивился он.

Я улыбнулся.

- Почему не заметил?! Очень даже заметил! Но это была литературная героиня. Пока литературная…

 - Ооо… - обрадовалась Ирина. – Ловлю на слове!

- Ты меня уже один раз «поймала» на нем, - засмеялся я. - И получилось сверх всяких ожиданий! Разрешаю ловить еще и еще! 

Виктор заинтересованно оглядел нас.

- Это на каком слове она поймала уже Вас?

- А на таком, - ответил с улыбкой я. – Вчера имел неосторожность заявить Глубокому Космосу, что с удовольствием пригласил бы Снегурочку в гости, если б была такая возможность! А в ответ услышал из Космоса: «Ловлю на слове!»… И через пять минут Снегурка была у порога! Не волшебство ли?!   

Снегурочка засмеялась. 

- Хм… - хмыкнул Виктор. – Тогда не выпить ли нам за то, что у нас, в отличие от африканцев и китайцев, есть и Снегурки, и Деды Морозы…

- А еще есть поэты, - прибавила Ирина.

- И они, - подхватил Виктор.

Мы подняли бокалы с вином и, чокнувшись друг с другом, выпили, после чего принялись вновь за остывавших карпов.

- Блеск! – сообщил я им. – Какой необычный вкус…

Счастливая Снегурка превратилась снова в Ирину и, улыбнувшись, спросила.

- Нравится?!

- Еще бы! – опрометчиво произнес с набитым ртом я, о чем тут же пожалел – виной этому была вкуснейшая рыба.

- Вот соус к ней, - протянула мне судок Ира. – А какое самое необычное блюдо тебе довелось пробовать, Толя?

- Суп из топора! – засмеялся Виктор.

- Нет, - засмеялся и я. – Ел однажды ядовитую рыбу!

- Как это? – хором переспросили они.

- А так. В Штатах меня пригласил на ужин один американец, и, когда я задал такой же как вы вопрос, посоветовал попробовать ядовитую океанскую рыбку, которая была в меню ресторана. Яд находится у нее в какой-то полости, которую повара осторожно удаляют перед готовкой. Мизерного количества ее яда, попади он на мясо,  достаточно для отправки едока в мир иной. Что интересно, блюдо стоило бешеных по американским понятиям денег!

Ирина с ужасом посмотрела на меня.

- И ты пробовал?!

Я пожал плечами.

- А как мог не попробовать?! После этого ж всю жизнь презирал бы себя!

- И… - напряглась она.

- Остался живым… - засмеялся я. – Но было ощущение, что внутри меня поселился огромный камень!

- С ядом попалась?! – округлились у нее глаза.

- Нет… Я же говорил, попади хоть капля яда на мясо рыбы – меня б с вами не было! Просто и мясо «золотой рыбки» было обжигающим каким-то… В меня после того ужина словно кол вбили - три дня ничего не ел! Зато теперь могу об этом рассказывать!

- Жуть! – передернула плечами Ирина. – Как мог?! Я б в жизни на это не решилась! Сумасшествие какое-то!

- Отличный тост, кстати! – уцепился за ее слова Виктор. – Предлагаю выпить за сумасшедших!

Мы, смеясь, чокнулись фужерами и выпили: хорошее белое вино приятно сочеталось со вкусом карпа.

- Вот... Теперь мы – чокнутые, как и положено быть сумасшедшим! – радостно подвела итог рассказу Ирина.

- Кстати, у нас институтские были в командировке в Китае, - промокнул салфеткой губы Виктор. – Их там тоже угощали всяким. На одном приеме меню состояло из семи смен по семь блюд! Представляете?!

Я не понял.

- Как это?

- А так, - принялся объяснять он. - У нас здесь карп и пара салатов. А там их усадили за огромный круглый стол, в центре которого вращался диск, на который официанты и выставляли посудины с яствами. Каждый подгонял к себе посудину за посудиной, вращая диск, и брал из них еду. Первый раз выставили семь огромных блюд. А когда едоки разобрали с них все, принесли новые семь блюд. И так семь раз по семь! Сорок девять наименований! Чего там только, рассказывали, ни было! И улитки, и змеи, и лягушки, и птицы всякие! А в конце подали вообще жареную саранчу в сахаре! Представляете? Из наших, а их за столом было трое плюс семь китайцев, только один попробовал саранчу и то, потому что хорошо врезал! Ничего уже не боялся!

Мы беседовали, рассказывая со смехом и шутками разные истории, наконец, перешли к чаю с тортом, после которого я засобирался домой.

- И я с тобой! Прогуляюсь на воздухе! – предупредила Ирина. – Подожди, пожалуйста!

Одевшись, я подождал ее, и когда она появилась в беленькой шубке и белой шапке, мы, попрощавшись с Виктором, вышли из дому.




Заснеженный двор был освещен лунным светом: все тускло белело в нем. Легкий морозец приятно охлаждал нас, разгоряченных. Я подставил Снегурке локоть, и она, ухватившись за него, прижалась бочком ко мне. Спустившись во двор, мы вышли на улицу. Она, освещенная лунным светом, теснилась между темными заборами дач.

- Куда пойдем? – остановился я.

- Просто пройдемся, - тихо ответила она.

Мы вышли на середину проезжей части и пошли ею. Я прижимал локтем ее руку к себе, и наслаждался первой близостью с нею. Она шла рядом, держась за мою руку, и тоже испытывала, наверное, такое же чувство. Дойдя до перекрестка, мы вернулись назад, прошли мимо наших домов к другому перекрестку и так молча прохаживались взад-вперед, вслушиваясь в тишину и в хруст снега под ногами.

Когда поравнялись с ее домом в третий раз, я остановился.

- Снегурочка, ваша избушка! Не холодно? Не замерзли?

Она, не выпуская руку из-под моего локтя, вздохнула, прикрыв глаза.

- Есть чуток… И нам, Снегуркам, зябко, когда нас не греют… 

Я улыбнулся.

- А почему Снегурки не просят погреть их?

Она, не открывая глаз, улыбнулась.

- Они робеют…

Я засмеялся, вспомнив, как читал ей ночью стих про «робею», после чего процитировал из него последние строки, переиначив их под нашу ситуацию.

- "Я пред Вами робею...", - мне сказали Вы снова… и... подняли глаза к поцелуям готовые?

Она, улыбнувшись, раскрыла глаза и долгим взглядом посмотрела на меня.

Я легонько притянул ее к себе и поцеловал в губы... за что тут же получил шершавой варежкой по физиономии.

Снегурка с силой оттолкнула меня.

- Вы… Не смейте! Поняли?!

Я оторопел.

Развернувшись, она побежала к калитке, отворила ее и скрылась во дворе.

Потерев щеку, я кинулся за ней, догнал лишь у крыльца.

- Ира, что ты?! Извини! – рывком повернул я ее к себе. - Ну, пожалуйста!

Ее глаза были полны слез: она закрыла их и по ее щекам побежали слезинки.

Обняв ее, я выхватил из кармана платок и принялся вытирать ей мокрое лицо. 

- Я не хотел обидеть Вас! - перешел на "вы" и я. - Клянусь! Ну, перестаньте! Пожалуйста! 

Однако, мои успокоения произвели обратный эффект: она заплакала уже по-настоящему, уткнувшись лицом в мою дубленку.

Я прижал ее к себе и гладил, гладил белую шубку, успокаивая шепотом…

А над нами сияла огромная - по-зимнему холодная - луна…



                           


                                                        (продолжение следует)