"Смуглянка"- " В бой идут одни старики"

От такой характеристики Смуглянки становится как-то не по себе. Конечно, и раньше поговаривали, что актер дружит с зеленым змием. Но неужели настолько, чтобы не справить себе новых штанов? Услышанное было так далеко от образа подтянутого бравого Смуглянки, что казалось злой клеветой или просто неудачной шуткой. Однако встреча с героем одного из любимейших зрителями фильмов о войне показала: земляки не ведают и десятой доли того, что творится за высоким забором дома, где живет актер.

Номера дома я не знала. На пустынной улице на лавочке у забора сидела старушка, подставив солнцу голые распухшие ноги в разношенных калошах. На вопрос о Смуглянке она грустно ответила: «Да тут он живет, тут. А я его мама. Можете называть меня бабой Раей. Сережа спит». Узнав, что я из газеты, старушка сразу же поведала о своей беде. Сотрудники Ирпенских райэлектросетей (РЭС) нашли у нее «левую» розетку, о которой баба Рая ни сном, ни духом не ведала. Наложили штраф аж 15 тысяч гривен и обрезали свет.

 — Мы с сыном очень бедствуем, — призналась 85-летняя баба Рая. — У меня 800 гривен пенсии и у Сережи столько же. Он получает «чернобыльские» и пенсию по инвалидности. Чтобы обогреть хату газом, мы платим 800-900 гривен в месяц. А тут — такой штраф! Я собрала все документы, что я участник войны, что, наверное, розетку поставил муж, который умер десять лет назад. Но как дойти до этого РЭС? Я еле ползаю. Могу пройти только несколько метров на костылях. Из-за этого часто сидим без хлеба: некому за батоном сходить.

— Как? А Сергей?

 — Он тоже не ходок: из-за грыж в спине. Да сын давно и интерес ко всему потерял. Хотя в детстве таким идеальным ребенком был! Например, бежит с электрички, видит — идет старый человек с соседней улицы. Он вещи у него возьмет, занесет в его хату, еще и свою булочку отдаст, добрая душа… По хозяйству умел все. И в огороде, и смастерить что-то, и в магазин сходить, и постирать, и погладить. А теперь… В хате грязь. Я убирать не в состоянии. А люди даже за деньги помочь не хотят — столько там нужно выгребать…

— Что ж, вам совсем некому помочь, баба Рая? Больше детей нет?

 — У меня двое сыновей было. Старший, Вова, уже взрослым погиб: упал с высокого моста. То ли сам свалился, то ли сбросили. Остался Сережа. Были еще дети, были… Только мы с отцом их в этот мир не пускали. Глупые!.. А теперь жалею. Очень. Некому ведь и воды подать.

Баба Рая рассказывает, какая хорошая у них была семья. Она трудилась аппаратчицей на Борщаговском заводе медпрепаратов. Муж Александр Федорович — участник войны, офицер запаса, всю жизнь работал на руководящих постах. Одно время возглавлял Ирпенский кирпичный завод. В поселке их уважали. Особенно после того, как в 1973 году вышел фильм «В бой идут одни «старики» с участием сына, где 19-летний Сережа снялся в одной из главных ролей. А потом все пошло наперекосяк.

Отчего так сложилось — мать не может понять до сих пор. То ли не везло сыну с ролями — он хоть и сыграл в 55-ти кинофильмах, но ни одна роль не могла сравниться по популярности со Смуглянкой. Не везло и с женами. Первая, Света (с которой актер познакомился на съемках в Адлере), прожив год в Буче, забрала сына Вову и уехала на родину. (Сегодня сын Подгорного Владимир — моряк, женат, имеет дочь.) «Хотя Сережа тогда нормальный был. Не пил, любил эту Свету». — вспоминает баба Рая.

Не заладилось и со второй женой. Во втором, гражданском, браке родилась дочь Сашенька, ныне студентка одного из столичных вузов. Потом распалась и эта семья.

 — Если бы Леонид Быков был жив (известный советский режиссер погиб в автомобильной аварии под Киевом в апреле 1979 года. — Авт.), думаю, все было бы по-другому, — сокрушается мать Смуглянки. — Снимал бы Сережу в своих картинах. Не дал бы ему пропасть.

Бедная женщина уверена: появись кто-то хороший и правильный на пути ее сына, обязательно бы спас Сережу. Словно речь шла о беспомощном ребенке, а не о здоровом, талантливом, пользующимся бешеным успехом у женщин мужике, который, похоже, спивался без особой на то причины.

Поклонники Смуглянки, болезненно переживающие проблемы своего кумира, пытались его оправдать. Дескать, от невостребованности, творческого простоя как не уйти в запой?

Первое время Подгорный еще как-то боролся: занимался ремонтом домов, столярничал…

 — Но, видно, с высоты опускаться вниз очень тяжело, — размышляет один из соседей актера, остановившийся у забора для разговора с журналистом. — С Олимпа да в простые работяги. Самолюбие было ущемлено. Вот и заливал водочкой…

В это время из-за забора раздаются пьяные возгласы. В проеме калитки появляется сам   

Смуглянка. Баба Рая вжимает голову в плечи.

«Сынок, это журналистка из «ФАКТОВ»…» — знакомит нас она. Сергей Александрович (фото) удовлетворенно кивает головой и плюхается рядом со мной на скамейку. Актер, на котором форма летчика сидела в фильме как влитая, сейчас одет в старый костюм, залитый чернилами. Свалявшиеся волосы. Изможденное лицо, в котором, тем не менее, угадываются знакомые черты. Черты того Смуглянки, в которого была влюблена вся страна.

Объясняю Сергею, что приехала поговорить с ним о жизни.

 — О чьей? О моей? Да разве это жизнь? Вот видите, как ставит вопрос великий актер! Будете фотографировать? А я только бороду сбрил. Позавчера. Еще не отросла. Простите, вы кого представляете? Та-ак… «ФАКТЫ»… Опа-на!.. Кофе вас угостить?

Актер порывается встать, пошатываясь, делает несколько шагов в сторону калитки, но потом опять опускается на скамейку.

 — Я вчера смотрела по телевизору фильм «В бой идут одни «старики»…

 — Шо, вчера показывали??? — восклицает дурашливо, словно играя какую-то непонятную скоморошью роль, актер. Кажется, он шутит. Еще пара минут, и заговорит нормальным языком. И только позже до меня доходит, что это уже не маска, не роль, а сегодняшняя его суть.

— Говорят, вашу самую известную роль вы получили случайно. Когда было уже отснято несколько эпизодов с Анатолием Матешко в роли Смуглянки, тому предложили главную роль в другом фильме. И тут Быков увидел вас. Среди всех студентов института имени Карпенко-Карого, которые играли в массовке, только у вас были такие глаза и такая улыбка. Они все и решили. Вы помните этот момент?

Глаза Смуглянки увлажняются.

 — Помню. Полдня не мог прийти в себя. Не мог поверить, что Леонид Федорович выбрал меня. Никогда не перестану смотреть этот фильм. Каждое слово знаю. Наизусть. Когда смотрю, расстраиваюсь — того уже нет в живых, тот умер… Хорошо играли. Душевно! Особенно девушки. Женечка Симонова. Оля Матешко. Я в этих актрис был влюблен. Может быть, у кого-то из наших и был с ними роман. Но у меня — нет. Хотя я очень люблю женщин. Но мы говорим о любви не плотской. Человеческой!

— Ну а большое чувство в вашей жизни было?

 — Было! И есть. К ней!.. (Показывает на маму и плачет). Еще — больше всех — я любил первую жену. Там был сын. Вторая жена подарила мне дочь, Сашеньку. Но дочка приезжает редко. Приехала с подружкой, какие-то грядки вскопала, что-то в землю кинула. А проросло — не проросло, неважно. Главное, помогла доча!

— А что, у вас имелась и третья жена? Говорят, она тоже ушла.

 — О личной жизни не хочу. Или спрашивайте о творчестве, или выключите диктофон! (Поворачивается, чтобы уйти.)

— Погодите, Сергей Александрович, а кофе? Вы же обещали!..

 — А может, вы еще и на ночь остаться хотите? — театрально восклицает актер.

Но, сменив гнев на милость, возвращается и садится на лавочку, приняв величественную позу.

— Хорошо-хорошо. Будем о творчестве. Что скажете о своей актерской судьбе?

 — Обижен я. Не сделал то, что хотел. Но никому не завидую. У меня свой путь. Если это можно так назвать.

— О какой роли вы мечтали всю жизнь?

 — Ну, это уже… (После долгой паузы.) У вас потрясающие парусиновые туфли. Это по моде 60-х годов. Сейчас их рекламируют. И бусы тоже модные.

— Разбираетесь в моде, Сергей Александрович? Вы эстет?

 — Н-ну!.. Это уже ой-ой-ой. Да. Эстет!.. Простите, что вас не ждал и что надел, в том и вышел. (Показывает на туфли с заломленными задниками.) А так, для съемок и телевидения, костюмчик парадный у меня есть. Извините, Лариса, я могу закурить? Видите, хорошие манеры у меня еще остались. Пока не испортился… (Смеется. Но, заметив соседскую машину со стройматериалами, темнеет лицом. «Вот е… твою мать! Опять будут всю ночь возиться! — разражается он матами.)

— До 1995 года вы активно снимались в ролях второго плана и эпизодах. Потом наступил простой на целых четырнадцать лет. И вдруг в 2009 году мы вас увидели в фильме Оксаны Байрак «Золушка с острова Джерба».

 — Байрак сказала: «Сережа, у тебя небольшая ролечка. Но ты должен ее сыграть!» Боже мой! Оксана Ивановна. Но потом мы с ней были на ты. Оксана… Это уникальный режиссер. Она такая… Я преклоняюсь перед ней. Ее нельзя было остановить. И она сделала этот фильм. Правда, я его не видел. Но картину смотрели друзья. Сказали: «Серега, ты сыграл хорошо. Натурально…» Я играл там роль отца главной героини — Вероники.

Самые страшные эпизоды снимались в Борисполе… Пиво люблю. Пива хочу…

— Что, прямо сейчас?

 — Нет. (Смеется.) Тогда на съемках в Борисполе захотел. Страшно! Поесть всегда было что. Там на «Мерсе» для актеров привозили пищу из ресторана. Но спиртного Оксана мне не позволяла. Они меня забирали из дому на съемки, привозили обратно. Оксана говорила: «Дома можешь делать все, что угодно. Но на съемках — ни-ни…» И вот мы снимаем сцену в аэропорту. А мне пива хочется! Сказал Оксане. Она: «Нельзя. Категорически!» Я говорю (отчаянным шепотом): «Тогда… минералочки!»

— Вы же понимаете, Сергей Александрович, что Оксана Байрак не просто так вас в фильм взяла. К жизни вас вернуть хотела.

 — За фильм спасибо. А к жизни меня зачем? Не надо!

— Как зачем? Чтобы обрести новый смысл: бросить пить, вернуться в профессию, может, жениться еще раз. Даст Бог, даже детей завести.

 — Жениться??? Нет! Ну, разве только на вас. (Хохочет.) Вы замужем? Да? Опа-на! То есть, я хотел сказать, слава Богу! (Посерьезнев.) А я даже жениться не могу. Паспорт и мобильный украли три года назад. Лечиться денег нет. Хожу плохо. Болит спина, там две грыжи. Падал на съемках с лошади и со скалы. Да еще года два назад меня поезд сбил. У нас ведь тут железная дорога рядом. Я переходил пути, а очнулся уже в больнице. Ребра сломаны, голова травмирована. Бог оставил мне жизнь. Только на фига?

— Тем не менее коллеги вам тогда помогли. И врачей к вам присылали, чтобы те уговорили вас лечиться от алкоголизма. А вы, я слышала, гоняли докторов по двору с топором?

 — О, уже наркологические вопросы пошли. Неправда! Нет! Газеты такую брехню намололи!.. Никого я не гонял! «Лечение от алкоголизма!» Кто вам такую фразу дал? Сами придумали? А, может, вы передумаете? Да, я принимаю алкоголь. Но в пределах… 150 граммов водки в день — не более.

Было столько этих врачей! Сказали мне: «Сережа, тебе это не нужно. Ты сам сможешь бросить. Вот так!» (Раздраженно.) А вы журналист, Лариса, или доктор-нарколог? Проблема есть. Я ее признаю. Но лечиться — никогда!

Что, опять включила свой диктофон? Привезешь газету?

— Интернета, я так понимаю, у вас дома нет…

 — Пойдем, покажу тебе свой интернет.

Хозяин провожает меня в дом с загаженными полами и кучей тряпья в углу. В полупустых комнатах чудовищные запахи и сборище сломанной мебели и техники: дырявый матрац, полуразваленный шкаф, остатки радиоприемников, древний телевизор. На стене календарь за 2006 год с портретом Софии Ротару. Вряд ли хозяин заметил, что с той поры прошло уже почти пять лет.

 — Ну, как вам мои хоромы? — хохочет постаревший Смуглянка.

Актер ерничает, из последних сил пытаясь доказать, что ему наплевать на людскую молву, что у него «свой, особенный путь», да и дом, дескать, вполне еще годится для приема гостей.

Я не могу вымолвить ни слова. Отчасти от ужаса. Отчасти от невозможности дышать в едком, наполненном парами испражнений, воздухе. Сергей перестает ухмыляться и виновато произносит: «Извините, Лариса, у меня ремонт… Приготовил обои. Никак не поклею». Я начинаю пятиться к двери в поисках глотка спасительного воздуха. По дороге успеваю заметить открытую дверь в комнату мамы, где видны разостланная, но чистая постель и часть серванта с чайным сервизом. Последний оплот порядка в доме, давно превратившемся в помойку.

Наверное, человек, который это не осознает, серьезно болен.

Поэтому и неподсуден?

На пороге мы прощаемся. Откровенно говоря, мне хочется бежать отсюда сломя голову.

 — Вы уходите? — вскидывается Сергей. — Но я еще не устал. Могу говорить до вечера.

Вся его полупьяная бравада исчезает. В глазах — растерянность и боль.

 — Да вы меня еще и петь не просили! Хотите, я вам спою?

Пытается напеть куплет из «Смуглянки», потом горестно машет рукой и плачет, уткнувшись в дверь…

P.S.Смуглянка не желает лечиться. Смириться с этим невозможно, но это его выбор. А вот его старенькой маме, 85-летней бабе Рае, нужна помощь. Кто хочет помочь маме актера, которого так любили и  продолжают  любить  зрители,  может связаться с автором материала через приемную редакции по телефону 482-32-01 или по электронному адресу [email protected]