Масленица — это торжественное прощание с зимой и встреча весны.

На Руси масленица отмечалась как радостный праздник. При слове «масленица» в памяти встают картины веселых зимних дней, наполненных гамом и шумом, вкусными запахами блинов, перезвоном колокольчиков, украшавших нарядные тройки.

Любили на Руси праздник Проводов Зимы, потому и праздновали широко – в народе и по сей день сохраняются поговорки «не все коту масленица», «не житье, а масленица». Это — самый веселый, народный и сытный праздник, длящийся целую неделю. Если в первые три дня крестьяне еще занимались хозяйственными работами, то с четверга работать запрещалось, т.к. начиналась Широкая Масленица.

Как отмечать масленицу

В 2011 году масленица приходит 28 февраля. Масленичная неделя состоит из двух половинок - узкой и широкой масленицы,у каждого дня масленичной недели есть свое имя и свои обычаи как отмечать. [ Читать дальше ]

Инициаторы проекта хотят реконструировать древнюю новгородскую усадьбу, стену и две оборонительные башни, создать для состязаний членов военно-исторических клубов "Потешную поляну", а также ремесленные ряды, этнографический театр и трапезную на причале на реке Волхов. Расположить эту реконструкцию решили между Алексеевской башней и Кремлем, в южной части исторического центра города.

В связи со строительством данного объекта, который уже одобрили градостроители, планируется создать новый туристический маршрут, который охватит Десятинный монастырь, Алексеевскую башню, вал Окольного города и другие достопримечательности. Основанный в IX веке, Великий Новгород – это один из древнейших русских городов. Благодаря особенностям грунта, позволяющим долго хранить некоторые вещества, в Великом Новгороде сохранилось множество исторических ценностей – берестяных грамот, печатей, изображений, фресок и других важных для истории объектов.

Часть 1

Этой теме посвящено немало исследовательских материалов, сломано множество копий в научных и политических дискуссиях, мы же обратимся к фактам, вещи упорной и единственно верной в желании разобраться в произошедшем и познать истину.

Со времен правления династии Киевичей, задолго до пришествия на Русь варяжских дружин Аскольда и Дира, овеянные легендами славянские жрецы – волхвы скрупулезно описывали на деревянных дубовых дощечках все без исключения выдающиеся события произошедшие в пределах славянских земель и крупнейших родах – племенах. Не смогло остаться незамеченным прибытие на Русь первых христианских миссионеров, которые оставили глубокий след в памяти руссов. Византийские хроники свидетельствуют, первое появление в «землях скифов и склавинов » состоялось еще во время правления князя Белояра. В «Велесовой Книге» относящейся к раннему периоду славянской истории в дощечке 7 Б недвусмысленно говориться следующее: «греки хотели завоевать нас…, и боролись мы зуро против рабства нашего…подслеживают греки, ища, чтоб ослабить нас, а то ища одерень взять, а потому не ослабнем и не дадим земли нашей»  К сожалению следует констатировать факт далеко не «безоблачных отношений» между молодым славянским государством и «поднаторевшей» в делах христианизации «варваров» Византийской империей. Приспособление язычества к нуждам рождающегося славянского государства происходило в условиях соперничества с другими мировыми религиями, христианством и мусульманством, что нашло свое отражение в дошедшей до нас легенде о выборе веры князем Владимиром, которого в народе называли Красным Солнышком, вполне языческим термином, олицетворявшим у руссов знаменитого Огнебога Солнце – Ярило. Особенно тесны были связи у правителей Киевской Руси с христианскими землями. К тому времени христианским уже стало население городов на побережье Черного («Русского») моря: Херсонесе, Керчи, Тмутаракани; христианство еще в 860 – е годы приняла родственная Киевской Руси - Болгария. В христианизации молодой, но могучей, державы – Руси - была прямо заинтересована Византийская империя, считавшая, что каждый народ, принявший православную веру из рук императора и константинопольского патриарха, уже, тем самым, становится вассалом империи, которая X в. стала крупной политической силой в средневековом мире. Сочетание Нового Завета, проповедовавшего смирение и покорность властям, сделало христианство, в высшей степени, удобным для рождающейся государственности стран Европы и Ближнего Востока.

Используя терминологию киевского митрополита Иллариона, написавшего в середине XI в. «Слово о законе и благодати», государственная власть империй и королевств, для своего утверждения в стране и для войн с соседями, широко использовала библейский «Закон». Она руководствовалась стержневым аргументом евангельскою «Благодатью», с ее верой в восстановление справедливости в будущей потусторонней жизни. Ко времени Игоря и Святослава, русские дружинно – купеческие экспедиции в своих ежегодных тысячеверстовых путешествиях соприкасались со многими христианскими странами. В Царьграде (Константинополе) русские проводили полгода и более, распродавая привезенные сюда результаты зимнего полюдья и запасаясь греческими товарами, такими как «паволокы (шелка), золото, вино и овощи (фрукты) разноличнии». При таких устойчивых контактах христианство проникало в русскую среду, особенно с 860 – х годов. 

Возникает миссионерская деятельность греческой православной церкви: на Русь был послан митрополит Михаил (болгарин), крестивший киевского князя Аскольда. Одним из путей проникновения христиан в Киев известный историк русской церкви Е.Е. Голубинский справедливо считает переход на службу к киевскому князю варягов, из состава константинопольской общины. У варягов был свой, морской путь в Константинополь. 

Нестор в своем тексте ведет читателя от Черного моря вверх по Днепру и далее в Балтийское море, указывая, что из варяжской Балтики можно морем, без всяких волоков, доплыть до Рима и Царьграда «Бе путь из Варяг в Грекы и из Грекъ По Дънепру и вьрх Дънепра волок до Ловоти и по Ловоти вънити в Ильмерь езеро великое, из него же езера потечеть Вълхов вътечеть в зеро великое Нево (Ладожское) и того озера вънидеть устие в море Варяжьское (Балтийское и Северное)». В этой части параграфа описывается путь по Восточной Европе из Византии, «из Грек», в Скандинавию. Далее следует описание пути «из Варяг в Греки»: «И по тому морю ити даже и до Рима, а от Рима прити по тому же морю к Цесареграду». Надо полагать, вскоре после прихода в Новгородские земли, согласно русским летописям, Рюрик с братьями Синеусом и Трувором окончательно закрепились. Видимо из Новгорода Рюрик отправил в Киев в 870 году Аскольда и Дира, «бояр Рюриковых», так как вскоре после прихода в новгородские земли Синеус и Трувор скончались.  И тогда Аскольд «захотел править сам». Надо полагать, Аскольд и Рюрик поделили Русь: Аскольду достался Киев, а Рюрику - Новгород. Поначалу, киевляне не хотели покорятся Аскольду, ибо «Дира имели у себя». Но Дир сказал, чтобы киевляне с этим смирились. В 873 году Аскольд и Дир воевали с полочанами и, по замечанию летописца, «много зла сотвориша». А уже в следующем, 874 году, Аскольд двинулся на Царьград. Аскольд «посадил воинов своих на ладьи и пошел грабить другие места». Далее сказано, что он «пошел на греков, чтобы унизить их города и приносить жертвы богам в их землях». Именно таких, частично византинизированных, варягов киевские князья и посылали в Царьград с дипломатическими поручениями. В княжеском посольстве Игоря в 944 г. были «людии русьскые хрьстьяне», а во время принесения присяги самим князем в Киеве часть дружины присягала в церкви св. Ильи на Подоле – «мънози бо беша варязи и козаре хрьстьяне». Христианство здесь выступает не как русская вера, а как вера наемных чужеземцев. Конфронтация русского язычества с византийским христианством неразрывно сплетается с темой противодействия буйным отрядам наемников – варягов. В 980 году произошло изгнание варягов из Киева молодым князем Владимиром. «Показав путь» наемникам, стремившимся в Византию, князь известил императора: «Се, идуть к тебе варязи. Не мози их держати в граде – Оли то сътворять ти зъло в граде, якоже и сьде (в Киеве). Нъ растчи я разно, а семо (на Русь) не пущай ни единого». Основой опасений киевских князей и их настороженности, по отношению к христианству, была политика Византийской империи. Для Руси, перемежавшей мирные торговые связи с военным нажимом на Византию (ради этих же связей), принятие христианства означало бы невольный вассалитет, а усиление христианства на Руси – увеличение числа потенциальных союзников православной Византии. Поэтому на протяжении нескольких десятилетий X в. мы наблюдаем внутри Киевской Руси значительное усиление язычества, как бы сознательно противопоставленного византийскому христианству. И все же Византия не оставляла своих попыток крестить Киевскую Русь. В 875 году, император Византии Василий Македонянин призвал руссов на переговоры. На встрече Василий щедро раздавал золото, серебро и шелковые одежды. Тогда же был заключен мирный договор, и русы во главе с Аскольдом были убеждены принять крещение. Им было показано Евангелие не горящее в огне (думаю, книга была пропитана огнеупорным составом). Увидев «чудо», Аскольд принял крещение. Поскольку его могила потом находилась в церкви Святого Николы, полагают, что Аскольда окрестили Николаем. Вернувшись в Киев после крещения, согласно «Книге Велеса», Аскольд убил Дира и «один занял его место».  «Аскольд силою разгромил нашего князя и победил его. Аскольд после Дира уселся у нас как непрошенный князь. И начал княжить над нами, и стал вождем самого Огнебога, очаги хранящего. И потому Он отвратил свой лик от нас, что мы имели князя, крещенного греками» Аскольд – «темный воин», наученный греками, стал утверждать, что русы варвары. Поначалу русы его высмеивали. И тогда он устроил погром Святилищ, изгнал из Киева жрецов, стал насильно крестить киевлян. Так состоялось Аскольдово крещение Киевской Руси (уже второе после Фотиева крещения).На этом событии прерывается «Книга Велеса». Последние ее слова такие: «Наши праотцы идут по высохшей земле … И так мы не имеем края того и земли нашей. И крещена Русь сегодня». Напомним, часть руссов была крещена патриархом Фотием в землях, захваченных Византией, еще в 866 году. Потом язычество варяжского толка, видимо, уже безписьменное, на Руси восстанавливали Олег Вещий и Святослав.  Вопрос был поднят на уровень международной политики. Особенно четко это проявилось после похода Игоря на Византию в 943 г. и заключения договора 944 г., уже в правлении вдовы Игоря - Ольги (с 945 г.). В летописных текстах ни слова не говорится о жреческом сословии, о языческих Волхвах на Руси и об их действиях в это время. Но без учета этого общественного элемента, столь хорошо описанного у западных славян, трудно представить и осмыслить эти события.  Ольга начала свое правление как ярая и беспощадная язычница, а в дальнейшем приняла христианство и стала ревностной сторонницей новой веры. В 6463 (955) в Константинополе состоялось то, чего так опасались русские люди – крещение Ольги, которую византийский император расценил, как своего вассала: цесарь «дасть ей дары мъногы… и отъпусти ю нарек ю дъщерию собе». Он нарек ее дочерью не в церковном, а в политическом смысле. Рассказ летописи построен не так, что якобы Ольга завершив дела, самостоятельно уехала из Царьграда. Здесь указано, что император отпустил ее, обязав прислать военную помощь и ценные дары, и напомнил о ее вассальном положении «дочери». Ольга испугалась создавшейся ситуации, она боялась возвращаться на Русь изменницей, человеком предавшим прадедовские обычаи и «дочерью» греческого царя. Придя к патриарху, чтобы испросить у него благословение на отъезд домой, княгиня призналась в своем страхе:    «Люди мои погани и сын мой поган да бы мя БОГ съблюл от вьсего зъла!». Принятие христианства княгиней – правительницей, означало обострение конфронтации язычества и христианства. Происходила поляризация киевских дружинных верхов: наемные варяги, греко – болгарское духовенство и часть русских, принявших новую веру, составляли одну группу, которой противостояли дружинники – язычники, тесно связанные с широким кругом провинциальной знати и «всякого княжья», кругом еще целиком языческого. Немаловажен был вопрос сюзеренитета христианской Византии. Он смягчался только тем, что Киевская Русь как государство еще не приняла византийского православия и пока еще не считалась вассалом империи. Но борьба с христианством велась не только ради защиты своих прадедовских обычаев; это была борьба за свою государственную независимость, политическую суверенность.  «Живящее же Ольга с сынъмь своимь Святославъмь и учашеть и мати крьститися. И не брежаше того, ни в уши вънимаше. Но аще къто хотяше волею крьститися – не браняху (не воспрещал), но ругахуся тому. Яко же бо Ольга часто глаголаше: «Аз, сыну мой, Бога познах и радуюся; аще ты познаешеши и ты радоватися начьнеши». Он же не вънимаше того, глаголя: «Како азз хощю ин закон приятии един? А дружина сему смеятися начьнуть!» Она же рече ему: «Аще ты крьстишися – вьси имуть то же творити». Он же не послуша матере и творяше нравы поганьскыя … Се же к тому гневашася на матерь…(Ольга) моляшеся за сына и за люди по вься нощи и дьни, кърмящи сына своего до мужьства его и до възраста его». Очевидно, конфронтация с христианством была настолько сильной, что великий князь не только гневался на свою мать, но и запретил ей явно отправлять православные обряды. У умирающей Ольги были опасения, что ее суровый и победоносный сын, может похоронить ее по дедовскому обычаю в кургане. Борьба язычества с христианством достигла своего апогея к 959 – 960 гг. «Тогда дьявол возмяте сердце вельмож нечестивых, начаша клеветати на христианы, сущия в воинстве, якобы сие падение вой приключилось от прогневания лжебогов их христианам. Он же (Святослав) только разсвирепе, яко и единого брата своего Глеба не пощаде… Они же (крещенные русы) с радостью на мучение идяху, а веры христовы отрещися и идолом поклонитися не хотяху… Он же видя их непокорение, наипаче на презвитеры яряся, чтобы тии (православные священники) чарованием неким людем отвращают и в вере их утверждают, посла в Киев, повеле храмы христиан разоритии сожещи. А сам вскоре поиде, хотя всех христианы изгубити», говорит Иоакимовская летопись. В данном случае, у нас есть весьма убедительное доказательство достоверности ее сведений: постамент идолов киевских языческих богов, поставленный в самом центре княжеского Киева, был вымощен плинфой и фресками христианского храма, разрушенного до 980 г. Мы не можем не упомянуть следующее: вина за крещение Киевской Руси лижит и на языческих Жрецах, которые не смогли вовремя разглядеть опасность нисходившую от процессов быстро разделивших, а затем расколовших древнерусский „МИР” на „лучших”, и всех остальных. К сожалению, Волхвы не обладали, четко обозначенной системой, способной противостоять этому злу, и пали. Пали, физически уничтожаемые вчерашними „другами”, князьями да боярами, новоиспеченными богатеями и их приспешниками.

Продолжение следует...

Часть 2. ПАДЕНИЕ ЯЗЫЧЕСТВА. Попытка языческой реформы Владимира (С) Святобор, 2006г.

ДРЕВНЕКИЕВСКИЕ ПЛОЩАДИ И ВЕЧЕВЫЕ СЛАВЯНСКИЕ ТРАДИЦИИ

Тысячелетние традиции древних славян неразрывно связаны с местами «шумных сборищ», которыми были вечевые площади больших и малых древнерусских городов. Древний Киев – столица Киевской Руси, оплот родовой демократии сохранил для нас уникальный материал мест проведения народных собраний, определявших судьбы целых городов, княжеств а иногда и отдельных народов.

ПРЕДЫСТОРИЯ ВЕЧЕВОЙ ДЕМОКРАТИИ В славянской истории с 260 – 430 г.г. начался славный период, возвестивший начало вечевой демократической системы правления, который стал прологом «золотого века» для жителей «СКИФИИ» как тогда называли жителей Киевской Руси, древних русичей.

Обладая достаточно сильной родовой организацией, славяне имели власть в лице демократического вече, сборы которого проводились на основе всеобщего созыва всех, без исключения слоев населения, от князя до последнего холопа, где бы оно не проводилось. Сильной и правовой такую систему можно назвать еще и потому, что ни одно жизненно важное решение не принималось без участия древнерусских старейшин и Рода. Род являлся основой древнего вече, ее базисом и определял все без исключения принимаемые решения.

Всякое вече начиналось с Вечевых площадей, на которых с самого утра созывал вечевой колокол – набат, (в древние времена вместо него было укреплено било). На торговых площадях всегда было отведено особое место вечевому колоколу и паперти – широкому каменному либо деревянному помосту срубленному из толстых дубовых бревен. Помосты Киева и Новгорода располагались в центральных частях вечевых площадей, что делало их хорошо видимыми.

Площадь торговая или базарная в базарные дни заставлялась обычно возами с зерном, свиными и телячьими тушами, глиняной посудой, кованными изделиями для ратных и хозяйственных дел, товарами заморских гостей: дорогими винами, шелками – паволоками, деревянными кадками и прочей крестьянской снедью и утварью. В день созыва вече так заполнялось толпой, что в ней не видны были даже крестьянские возы.

Помост или паперть – главное место для князя, выходившего к народу в красном плаще «корзно», расшитого жемчугами и драгоценными каменьями, двадцать или тридцать лихих дружинников охраняли князя – это обычай.

В Киеве на Подоле площадь была вымощена камнем валуном, опоясанная улицами-концами, со всех сторон стекающимися к ней. Сами дома и улицы прилегающие к площади рубились.сплошь деревянные, охваченные высокими заборами, с мощными воротами на кованных петлях.

Вече Киева становилось на подольской Красной площади, что возле церкви Святой Богородицы-Пирогощи (покровительнице торговле). Особенный интерес представляла собой вечевая площадь, деление на ряды устанавливало особый порядок; отдельно стояли кожевники, оружейных дел мастера, гончары, бронники, золотых дел мастера, кожевенники и т.д. Деревянные ряды рубили так, чтобы все они сходились к ее центру и напоминали собой лучи расходящегося в разные стороны солнца. Во времена язычества здесь располагалось капище Велеса (Волоса) покровителя торговли. Крыши творили тесом, венчали замысловатыми конскими головками – охранителями от всяческой беды, грабежей и разбоев. Чем было вече для славян до крещения Киевской Руси в 988 году? Не следует понимать егок пережиток родового строя и не нужно верить летописям, в которых оно описывалось как некое шумное сборище, нередко заканчивающееся кровопролитием. Да, и кровопролития были, но они являлись выражением народного гнева, и ни в коем случае не были традицией или устоявшейся формой народного самовыражения. Летописцы были пристрастны, как правило они выполняли заказ князей, боровшихся против вечевых традиций. Но это не значит, что вече и княжеская власть всегда находились в состоянии противоборства. Обратимся к летописным источникам, ярко освещающим эти события. В знаменитой Лаврентьевской летописи, написанной в Киеве, говориться: «…Людье кыевстии прибрежно Кыеву, и створиша вече на торговище, и решила пославиися по князю: «Сеполовци росулися по земли; дай, княже, оружье и кони,и еще бъемся с ними. Изыяслав же сего не послуша…» - датируется это событие 6576 (1068) годом, «…А двор княжий пограбаха – неисчесленное множество злата и серебра и кунами и хутром…». Ни один двор князя Изяслава Ярославича, киевского» пограбаша». Тогда, очевидно, и ни одну усадьбу «лучших людей» не минула эта беда. Поговорим о других поводах для созыва вече, решавших судьбоносные вопросы общественной жизни. Каждое вече, будь то Киевское, Новгородское, Черниговское либо Рязанское начиналось с вечевого колокола – набата. Бирючи – глашатаи, оповещающали народ о его начале. Вече был сложным институтом народовластия, сродни современной конституционной монархии. Княжеская власть передавалась по наследству, но была в значительной степени ограничена вечем. Князья стремились укрепить свою власть, но им препятствовало вече, мешало им так же язычество, поддерживающее такой род правления.

Совсем другое отношение к народному волеизъявлению можно увидеть после крещения Киевской Руси. В способе жизни, древних традициях славяне почитали родовую, общинную иерархию, созданную самой жизнью. Слово и дело во времена Киевской Руси были основой, которая определяла ответственность тех, кто правил, перед теми, кто ощущал на себе результаты этого правления.

СОЗЫВ

Если вече зимнее – сермяги, полукафтанья, ермаки, полушубки у всех накинуты на одно плечо – левое: древняя привычка русичей – правая рука ближе к мечу.

Выход князя на вечевой помост – шапки долой, только князь не снимает во время речи свою соболью с парчовым золотым верхом круглую шапку. Таков был древний обычай. Выстраивались все улицы по цехам. Особым станом становилось вече: мельники и хлебопеки, кожевники, сапожники, плотники и краснодеревщики, серебренники, и алмазники, каменные здатели (строители) и живописцы, плиточники и кузнецы, бронники, оружейники, рудокопы и доменщики, мельники и салотопы, медовары и ювелиры – золотых дел мастера. Вече «рядилось» с князем, принимало «ряд», выслушивало послов, заключало и подписывало мирные договора: целовали крест на том, на чем постановили, клялись взаимно соблюдать исполнение договора.

Младший брат Киева – Господин Великий Новгород, с его знаменитой вечевой демократией – неотъемлемая часть Киевской Руси, пережившая все этапы становления и развития, начиная с языческого периода, крещение Добрыней и Путятой в 988 голу, просуществовав до времени правления первого московского царя Ивана Грозного.

Новгородская летопись упоминает: «Если не перестали дожди на жатву, на уборку и хлеб гнил на корню, всем городом спохватывались, что архиепископ – то владыка поставлен на мзде, не праведно – за что наказывает Господь дождями, и тогда целым вече валили на владычин, и хватали архиепископа и низводили с престола, выдворяя, кудалибо в дальний монастырь в 6736 (1228) г.г., «…пхающее за ворот, аки злодея», а на его место возводили другого». «Пхающе», именно так отвечал Господин Великий Новгород на несправедливость, чинимую власть предержащими. 1016 году произошло событие, ставшее новой отправной точкой в формировании судеб славян, «Русская Правда» окончательно переоформлена и дополнена Ярославом Мудрым, который внес дополнительно ряд статей, защищавших боярско-купеческое землевластие, с той поры «Правда» стала в большей степени служить не всему обществу, а определенной его части, что повлекло за собой еще большее расслоение в среде жителей Киевской Руси. Такого удара древнеславянское народовластие не выдержало. Основы народного демократического правления были утрачены. Тем не менее в развитии городской архитектуры Древнего Киева вечевые (базарные) площади сыграли огромную роль. Они как нельзя лучше способствовали развитию торговли и вместе с тем городской демократии на ранних этапах становления древнеславянской государственности. (С) Святобор, 2004

... В незапамятные времена, сошлись в смертельном поединке окаянный змий – людоед и русский богатырь. Долго ли коротко бились они об этом уже сегодня  не скажет никто. Известно только то, что одолев Горыныча, запряг его витязь в богатырский луг и погнал о чистому полю. Только одну борозду вспахал змей, надорвался. Еще и сегодня вздымаеться мощным валом тот последний след.

Народное сказание повествует о происхождении одного из самых величественных валов системы древних оборонных линий славян, названных Змеевыми валами (на Подолье их еще называют Трояновыми).

Расположен   он  к  югу от небольшой речки Северки, начинается вблизи  села Круглик,  Киево  - Святошенского  района. Вырвавшись из  леса  на  плато  над длинной Северкой,  этот  вал,   насыпанный,  как считает  часть  исследователей, около V  в.  н. э., но и   сегодня поражает  и по праву  является одним из чудес Киевской земли. Протянувшись с запада на восток более чем на 8 километров, укрепление кое где достигает 9 – метровой высоты. С южной его стороны прослеживается ров: в I тысячелетии он был глубоким и служил дополнительным препятствием для конницы кочевников. Где начинается и где заканчивается вся система валов, этого никто не знает, трудно установить и их происхождение. Согласно словарю УСЭ , их общая длина 2000 км. Кое-где они вздымаются почти что в первозданном величии. Но большие части древних оборонных линией уже почти сведены на нет ходом времени и хозяйственной деятельностью человека. Впервые попытки изучения системы валов были предприняты  возглавляемой выдающимся ученым, украинским историком В. Антоновичем в  80 – х годах XIX в. На карте 1912 года было нанесено около 70 км валов, датировали их X – XI вв. На рубеже XIX – XX вв. значительный вклад в исследование древних оборонных линий Левобережья внесли В. Ляскоронский, который относил их к скифской эпохе, Л. Падалка. Систематическое изучение древних валов проводилось только в Поднепровье в 60 – х – 70 – х годах прошлого столетия группой исследователей – энтузиастов, возглавляемой ученым А. Бугае. Так же результаты исследований Института археологии, охвативших Среднее Приднепровье и, в частности его левобережную часть, стал вывод, что валы построены преимущественно в древнерусскую эпоху. Хотя часть из них при Киевской Руси могла обновляться и реконструироваться. Свидетельством более древнего их происхождения является обнаруженный в Перекопском валу (полтавская область) клад римских монет в.в. н.э. При сооружении валов из-за отсутствия или нехватки камня использовали менее долговечный материал дерево, из которого строили срубы (клети), заполняли их землей или глиной, или же вообще обходились без деревянных конструкций. бесспорно, только крепкое государственное объединение, которое просуществовало не одну сотню лет, могло проводить такие масштабные и длительные фортификационные работы. И казалось бы подобное объединение должно осавт после себя какой то след в древнерусских письменных источниках. Но летописцы хранят по этому вопросу полное молчание. И только читая между строк их рукописи, можно догадываться, что недаром прошли и по зеелиевской Руси болгары, белые угры, захватив  земли южных славян. И авары (летописные обры), угрожавшие даже Константинополю, среди восточных славян поработили только дулебов. но в контексте вопроса: «Откуда еси пошла земля Русская» оборонные валы, пересекавшие земли славян, не могли не привлечь внимание древних историков.     Однако из за отсутствия соответствующей информации или (что не менее вероятно) выполняя заказ отдельных представителей правящей династии, имевшей варяжское происхождение, летописец обошел молчанием связанные с древними валами страницы истории. А сами валы только изредка упоминаются как ориентир (например, вал, пролегающий вдоль р. Стугны – между 1093 и 1151 годами) или как удобное для обороны место (валы вблизи Переяслова, между которыми в 1095 г. останавливалась половецкая орда во время переговоров их ханов Итларя и Китана с Владимиром Мономахом, а в 1149 г. – войска Юрия Долгорукого перед битвой с Изяславом.     Информацию об этом периоде истории восточных славян можно частично получить в зурубежных источниках. Первое упоминание о них появилось в труде римского историка Плиния Старшего (I в. н.э.) А в IV в. – начале VII в.  в византийских (Прокопий) и немецких (Иордан) хрониках неоднократно упоминаются анты – союз славянских племен, населявших земли на восток от Днестра. Этот союз возник для противодействия ордам кочевных народов, которое время от времени мощными волнами накатывалось из Великой степи на Европу. Анты с переменным успехом боролись с готами, пришедшими с запада (375 г. готским королем Винитаром был распят князь антов Бож, его сыновья и 70 старейшин), довольно успешно противостояли натиску аваров. Показателен тот факт, что аварское войско взбунтовалось после решения кагана идти в поход на антов. Воинственных кочевников, по-видимому, отпугнули мощные линии валов и непроходимые леса за ними.     Это – «время Бусово», времена борьбы антов с готами и господства гуннов на просторах Европы. Это – и времена сооружения части Змиевых валов. Что касается названия «Троянь» (или «Троян»), то в древнерусском апокрифе XIIв. «Хождение Богородицы по мукам». Троян занимает главное место в списке языческих богов. Возможно, в IVв. Этот бог , который, как допускается, был заступником, защитником Русской земли, возглавил языческий пантеон. Или, что вероятнее, его именем назван племенной союз славян («земля Трояня»). Этот союз мог существовать как на федеративных, так и на конфедеративных основах, однако он оказался довольно крепким и просуществовал долгое время («вечи Трояни»). Если это предположение верно то будет правомерным отождествление «земли Трояни» с объединением антов, которые возводили мощные линии валов для защиты своих земель.     Наиболее мощная система валов пролегала по бывшим Древлянским землям, что дало основание некоторым исследователям назвать их Великой Древлянской стеной. На территориях заселенных древлянами и дулебами, и могло сосредотачиваться ядро антского союза. Ведь благодаря географическим факторам – лесам, лесостепям и сети рек, которых избегали кочевые орды, отдаленности по сравнению с Левобережьем от Великой степи – здесь создавались  более благоприятные условия для стабильного поступательного развития населения. Из «Повести временных лет» известно, что в  Х в. в Древлянской земле была собственная княжеская династия. «Ниши князи добри суть иже роспасли суть Деревьскую землю» - говорили древлянские послы княгине Ольге. И до времен  Владимира Святославича древляне упорно сопротивлялись варяжской экспансии.     Случайна ли созвучность названий «земли трояни» и Трояновых валов на Подолье? Известно, что в конце I в. н.э. римский император Троян смежную с землями славян Дакию. Отсюда – предположения о римском происхождении Трояновых валов. Однако, как отмечает М.С. Грушевский, «римское начало сих валов все еще гипотетическое, и связи их с какой-то системой римских укреплений до сих пор не обнаружены». На отсутствие доказательств римского происхождения валов указывает и Т. Моммзен.     В раннем средневековье мощные оборонные линии, дублируя друг друга, охватывали с юга земли славян, надежно защищали их от вторжения кочевников. В 10 километрах от вала между селами Круглик и Ходосовка пролегала такая же древняя Стугнинская (р. Стугна) оборонная линия, а дальше на юг – еще одна, по реке Рось. Под их прикрытием возводили летописные города – «богатырские заставы» - князья Владимир и Ярослав. Хронологические рамки сооружения Змиевых валов почти стыкуются с летописными временами Древней Руси, что свидетельствует о непрерывности и преемственности исторических процессов на территориях восточнославянских земель в течение I тысячелетия н.э. Своим существованием эта система древних валов еще раз убедительно опровергает теории о возникновении государства восточных славян только после  «призвания варяжских князей» на Русь.

ДРЕВНЯЯ СТОЛИЦА – ИСТОРИЯ ЕЕ ЗАСТРОЙКИ

В год 6545 (1037) «Заложил Ярослав город – великий Киев, а в города сего ворота есть Золотые. Заложил но так же церковь святой Софии, премудрости Божьей, митрополию, а потом церковь на Золотых воротах каменную, Благовещения святой Богородицы». Так легендарный Нестор летописец начинает свое повествование о незабываемом периоде в развитии славянской архитектуры, времени наивысшего расцвета древнекиевского зодчества. Идея постройки новой части города возникла у Великого киевского князя Ярослава Мудрого после сокрушительного поражения под стенами Киева печенежской орды. В 6544 (1036) летописец писал: «И побегоша печенези разно, и не ведяхуся, камо бежати…а прок их побегоша и до сего дни».

Закладке новой части града предшествовала идея, принадлежавшая непосредственно Ярославу, возвести в древнем Киеве, каменные сооружения не уступающие ведущим мировым державам того времени, и вывести древнеславянское градостроительство на новый, до того не виданный в Киевской Руси строительный уровень. В качестве образца и подражания для строительства, был выбран Константинополь – столица Византии, архитектура которого во многом определяла нравы каменного градостроительства культовых церковных сооружений времен князя Ярослава, учитывая то обстоятельство, что Киевская Русь приняла христианство из рук Византийского патриарха. Византийские архитекторы принимали активное участие в разработке «генплана» новой части города, помогая возводить величественный кафедральный Софийский собор, кирпичные Золотые ворота с Надвратной церковью, полностью изменившей внешний облик парадного въезда в столицу. Сам же Великий князь уделял огромное внимание оформлению возводимых новых соборов и церквей, а так же монастырей и собственных дворцовых комплексов, известных из Лаврентиевской летописи трех княжьих дворцов: Великого Ярославова, Мстиславова и Брячиславова. Следует отметить тот факт, что именно в этот период изменилось само направление и подходы к восприятию и мировозрению в архитектуре, разделив ее на новую – каменную, подверженную византийскому влиянию, и традиционно славянскую, деревянную, продолжавшую нести в своей традиции культуру русского язычества. В небывало короткий срок, в традиционном славянском стиле на площади превышающей 80 га. были возведены деревянные оборонительные сооружения, не имевшие аналогов в древней Руси. Которые более чем в 7 раз превосходили площадь города Владимира. В некоторых местах ширина вала достигала 12 клетей, из которых создавалась основа всего оборонительного комплекса. Городницы и заборола возводившиеся над ними создавали неприступную оборонительную линию надежно прикрывавшую стольный град от кочевых набегов. Широкий ров, наполненный водой с подъемным мостом у Золотых ворот, выглядел  неприступным и внушал надежность городских укреплений. Внешний облик и планировка ворот, опоясавших весь город, в основном так же была подчинена оборонительной функции. Золотые и Лядские ворота ( прозванные в народе Жидовскими), а так же Львовские, к которым вела дорога из Галицко-Волынской земли отличались размерами, количеством ярусов и шириной въездных частей и подъемных мостов. По мнению археологов сложены они были из плимфы (древнерусского кирпича) и камня-валуна в технике смешанной кладки. Основой их архитектурного решения составляли два, три яруса – в зависимости от их расположения на местности. Первый, самый нижний ярус служил непосредственно въездом и был оборудован подъемным мостом, с опускавшейся кованной решеткой, в случае необходимости быстро преграждавший непрошеным гостям путь в город. Второй и третий ярусы выходили как в поле окружавшее город, так и во внутрь самого Киева. Ворота задумывались и создавались так, чтобы на верхних ярусах располагались удобные обзорные площадки, пригодные для стрельбы из лука или самострелов, позволяющие осуществлять контроль над всей близлежащей местностью. В боковых частях второго и третьего ярусов так же отводилось место для укрепленных входов, соединявших их со всей крепостной стеной, точнее стой ее частью, которая выступала над городницами стен и получила в народе прозвище «забороло» – от древнеславянского слова «забрало». Там же располагались удобные узкие бойницы для пешцев и лучников. Для более эффективной защиты в них устанавливались самострелы. К чести строителей ворота выдержали тяжкое испытание, приняв на себя главный удар монголо – татарских орд в декабре 1240 года. «Город Ярослава» был надежно огражден от всевозможных неожиданных нападений, а его мощные укрепления с честью выдержали не один жизненный экзамен на прочность. Воспетые в летописях легенды о величии и красоте Великого Ярославова двора далеко разошлись за пределами Киевской Руси. Реконструкция осуществленная выдающимся археологом и архитектором О. Косьминой, позволила в деталях воссоздать весь комплекс построек и разделить их на две категории: деревянные и каменные. Любопытно, что сам Великий киевский Князь со своими домочадцами предпочитал проживать в деревянной части комплекса, состоявшей из деревянных трех, четырех этажных клетей и подклетей, фундаменты которых были сложены из хорошо просмоленных дубовых бревен, дерева наиболее устойчивого к гниению, и сосны – более легкой породы, применявшихся при строительстве верхних этажей. «Красный княжий дворец» изобиловал резными лестничными переходами и отличался от других строений «Красным» крыльцом имевшим три яруса. Фасады первого и второго ярусов мощными дубовыми резными полуколоннами и аккуратным резным поясом на уровне закомар. Откосы и плоскости оконных и дверных проемов завершили полусферические резные ставни с врезанными из сплошного дерева наборными оконцами – круглыми, создающими замысловатый геометрический узор. Вспомним, со времен Киевской Руси труд стекольных мастеров широко применялся в строительстве. В княжеских «теремах» и «хоромах» использовали как обычное, прозрачное, так и цветное - витражное  стекло. Княжий терем делился на несколько частей: жилую, раздельно мужскую и женскую, зал для выходов, пиров и приемов заморских гостей, небольшую семейную часовенку. Гридницу, в которой располагалась личная охрана князя, состоявшая из отроков – гридней. Опоясывали двор большие и малые амбары, княжью конюшню, клети для малой дружины, круглосуточно охранявшей весь дворец, а так же скромные жилища дворной чади – холопов, обслуживавших князя и его род. Терема киевских князей заметно отличались даже от самых богатых и изысканных дворов приближенных к князю бояр, тысяцких и воевод. Главным и наиболее богато украшенным в них оставался приемный зал, разделенный цельными, украшенными резьбой дубовыми опорами, выстроившимися в два ряда по всей его длине. Стены в изобилии были украшены светильниками и оружием, а на восточной стороне обязательно отводилось место для алтаря, без которого не обходилось ни одно сооружение такого рода. Прием пищи всегда начинался с молитв, которые правил либо священник, либо старший в роду  – то есть сам Великий князь. Второй и третий этажи традиционно были жилыми со «светелками» и «девичником». Из деревянных княжий дворец был самым высоким сооружением в городе, с ним соперничали лишь главы и купола близлежащих церквей и соборов. Летописные источники и последние  исследования археологов указывают, общая площадь древнего Киева XII – XIII вв., то есть времени его наивысшего расцвета составляла приблизительно 400 га. Так же установлено, что площадь одного киевского двора равнялась 200 кв. м, таким образом выяснено общее количество киевлян, проживающих в этот период в древнем Киеве, оно достигало 50 – 65 тыс. человек. Для средневекового европейского города это была огромная цифра. Столица Киевской Руси времен Ярослава Мудрого уверенно соперничала с ведущими по тем временам городам мира. К примеру Париж, который в средневековой Европе считался самым населенным городом, численность его горожан составляла около 100 тыс. человек, уступал Киеву в размерах, красоте и количеству возведенных храмов дворцов.

(С) Святобор, 2003

Эх, уж эта славянская удаль!.. С незапамятных времен, задолго до расцвета древнего Киева, наши  замечательные предки славились умением «добывать» охотой, как ее тогда называли - "ловами", крупного зверя. Так же славяне бортничали в непроходимых Полянских и новгородских лесах, которые славились  медведем да лосем с кабанчиком, рысь водилась в наших лесах, да и сейчас встречается. К тому же изобиловали они и всякой мелкой дорогостоящей пушниной, которая прославила в веках русский охотный  люд. 

Ловы начинались с молитвы, в дохристианской Руси просили о покровительстве «скотъего бога», то есть Велеса, который в славянской мифологии покровительствовал «всякому съкоту», прося его о удачном загоне зверя  и ограждении от «лихой смерти» во время самого действа. Велесу подносили жертву: в зависимости от того на кого собирались идти: если это медведь – обязательно лапу, лось или олень – часть передней лапы с копытом. Предавали все это огню, и внимательно, в присутствии Волхва – славянского жреца, наблюдали, угодна ли Богу эта жертва, либо с охотой нужно повременить. Если огонь, весело и игриво «съедал» принесенный дар, считалось, что охота будет удачной. Тогда с ранней зари, до восхода солнца нужно было окропить утренней росой копыта своих коней. Охота начиналась до  восхода Солнца. У киевского князя были свои собственные обширные угодья предназначавшиеся только для этих целей. Кроме него, охотиться в таких местах никто не мог. Выслеживали зверя по особым приметам. В чаще можно было встретить берлогу медведя-самца, выводок же малых медвежат по-русски, великодушно щадили, и если они были совсем малыми, не губили – забирали с собой. На княжьей горе была клеть, где малых медвежат приручали. Выросший косолапый становился «потешным», забавляя князя на больших и малых пирах. Совсем другое дело, при встрече с крупным, могучим медведем-самцом, взять его можно было по-разному – одному, либо с сподручными. Если уж сильно матерым попадался косолапый, князю приходилось туго и тогда нужно было подсоблять. На помощь приходили ловчие – умелые и смекалистые мужики - охотники, специально набранные для такого случая на княжью службу. Особое значение представлял выбор оружия. Считалось, что охота удалась, если забили зверя сразу в грудь и поразили в сердце, тогда шкура будет цельной и не испорченной, без дыр. Представьте себе, каким искусством и сноровкой необходимо обладать для удачного удара. И естественно оружие выбирали разное, для захвата, хорошо подходила дубовая или вишневая рогатина на длинной рукояти со специальными стальными вставными наконечниками, годилось и короткое копье прозванное сулицей. И уж в совсем сложных ситуациях можно было применить хорошую аршинную каленную стрелу. Хотя стрела уж, конечно, в крайности, когда матерый хищник превозмогал охотника и вполне мог его «задрать». Летописи, к сожалению, не сохранили для нас сведения о количестве охот киевских князей, доподлинно известно, что упорный русский характер и древняя традиция, не позволяла возвращаться с охоты с «пустыми руками». Не только лишь от того, что такое возвращение могло навредить престижу Владимира. Неписаный прадедовский обычай считал каждого охотника прежде всего добытчиком-кормильцем, а ведь считалось, Великий киевский князь кормилец не только для рода своего, но и для всей Земли Святорусской.

Удачное возвращение

Окончание охоты было делом не простым, тушу забитого топтыги необходимо было здесь же на месте охоты разделать. И вот, по окончанию этой процедуры, можно было смело возвращаться домой. Как правило, такая охота занимала несколько дней, в ней не только киевский правитель, но и его сподручные могли проявить свою лихую удаль и сноровку. Возвратясь, руссы «творили малый пиръ» с благодарственными молитвами в дохристианское время Волосу – Велесу, в период же с 988 года, после принятия православия, молились покровителю всего киевского воинства Архистратигу Михаилу. Шкуру добытого медведя везли отдельно, по прибытию в городы Владимира на Старокняжьей горе растягивали для просушки на «смотренье всемъ желающимъ». 

В Киеве на Подоле, на Большом торгу по свидетельству летописи располагался целый ряд, где торговый и охотный люд предлагал добытую пушнину, с продажи которой мытники собирали особый «пушной» налог в пользу государства. При том, платить его можно было только мехами и золотом.

Не скоро сказка сказывается

Шкурами убитых животных украшали княжеские гридницы - залы для приема гостей и иноземных послов. В этих помещениях находилось множество всякой дорогой утвари: вдоль стен были развешены трофеи, добытые в походах – мечи, дорогие кольчуги, диковинные самострелы и т.п. Во время торжественных приемов, за братиной крепкого русского меда, гостям ведали о той или иной охоте и различных подробностях с ней связанными. Такие разговоры входили в программу дипломатического этикета приглашенных правителей других стран. Особенно они обескураживали наших соседей – кочевников, Половцев и Черных  клобуков, принесших Киевской Руси немало горя и разорения, тем самым подчеркивая мощь киевского князя не только как удалого охотника, но и как человека в прямом смысле этого слова способного «взять быка за рога».

(С) Святобор, 2004