П.Б.Шелли "Аластор или Дух одиночества", поэма (отрывок 13)

О, чудная алхимия Медеи--
куда плеснёт, там светится земля
цветами яркими, а сучья зеленеют,
побегами свежи! О, если б Бог,
отравами силён, отставил чашу,
которую когда живой осу`шит,
то ,став сосудом гневного бессмертья,
рабом , да про`клятым, не гордым
погибельною своею долей, бродит
по свету смертью во плоти`! О, если б
мечта в пещере мага тёмного, который
перебирает пепел из реторты ради
могущества и жизни, даже если
рука его хрупка, уже немеет,
законом настоящим воплотилась
в таком приятном мире! Улетел
как выдох лёгкий ты, его восход
лучами золотыми обряжает...
ах! ты улетел! храбр, мил, прекрасен,
дитя изящества и духа. Столько
на свете бессердечия творится
и говорится; черви, звери, люди
живут себе, а мощная Земля
с морей и гор, с пустынь и городов,
в закатах низких и восходах ясных
свои моления возносит. Улетел ты;
отныне не сумеешь ты познать,
ни полюбить таинственные тени
на этой сцене призрачной, они
бывали слугами честнейшими твоими,
увы, оставили тебя! пропавшего.
Над бледными губами, столь сладкими
пускай умолкшими, над этими глазами,
чей взор почил во смерти, и над телом
пока не тронутым насилием червей,
да не прольются слёзы, даже в мыслях.
Теперь, когда сошли оттенки жизни,
и все божественнейшие те стремленья
несомы ветром суть бесчувственным,
и да стихам не горевать высоким
по ним, оставим их, и да картина
иль изваяние не возбудят помина
в воображеньи слабом хладной силой.
Искусство, красноречье, представленья
везде и вечно тщетны и бессильны
урон оплакать, тот что обращает
сияние их в тень. То горе "глубже слёз",
когда похищено всё сразу, ко`ли Дух
минучий, что сияньем красил
мир окружавший нас, вдруг покидает
тех, кто остались, то не плач ни стон,
и не бред горячечный надежды цепкой,
но бледное отчаянье с покоем хладным,
Природы ширь, и паутина дел,
рожденье и могила, всё это иначе.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

                    О дивная алхимия Медеи,
                    Цветами заставлявшая сиять
                    Сырую землю, чтобы зимним веткам
                    Благоухать весной! Когда бы Бог
                    Яд снова превозмог своею чашей,
                    Которую однажды выпил смертный
                    И, яростью бессмертной переполнен,
                    Не видя исключений в царстве смерти,
                    Скитается поныне, одинокий,
                    Как смерть сама! О если бы мечтанье
                    В таинственной пещере чародея,
                    Упорно разжигающего тигель
                    Бессмертия, хотя его рука
                    Уже немеет, стало бы законом
                    Сей милой жизни! Но ты улетел,
                    Как трепетная дымка в золотых
                    Лучах денницы: ах, ты улетел,
                    Ты, доблестный, ты, нежный и прекрасный,
                    Сын Грации и Гения. Неужто
                    Бездушное бессмертно? Черви, звери
                    И люди живы, и Земля, царица,
                    В горах, на море, в городе, в пустыне
                    То радостно, то скорбно произносит
                    Свою молитву, а ты улетел;
                    Узнать уже не можешь ты теней,
                    Пусть призрачных, которые служили
                    Тебе и только; здесь они, однако,
                    И без тебя. Над бледными устами,
                    Что и в молчанье сладостны, над этим
                    Лицом, пока еще не оскверненным
                    Червями ненасытными, не надо
                    Слез, даже бессмысленных. Когда исчезнут
                    Все эти очертания и краски,
                    Пускай они останутся лишь в этом
                    Стихе, прерывистом и безыскусном,
                    А не в потугах рифм и не в картинах
                    Безжизненных, не в бледных изваяньях,
                    Скрыть не способных немощи своей
                    И холода. Искусство и витийство,
                    Все в мире слишком тщетно для того,
                    Чтобы оплакать превращенье света
                    В тень; это горе "глубже слез", когда
                    Похищен свет, когда покинул нас
                    Дух, нам светивший в мире, не надежда -
                    В неудержимых судорогах плача,
                    В отчаянье немом нам остается
                    Спокойствие холодное, костяк
                    Природы в паутине, где рожденье
                    И даже смерть обманывает нас.

перевод К.Бальмонта
английский оригинал см. по ссылке (строки 672--720)